Модификация
ада
Ад нынче – понятие непопулярное. Гуманизм, понимаешь, наступает по всем фронтам, смертную казнь повсеместно отменяют. На этом фоне догмат о вечных муках для грешников кажется средневековой дикостью. Поэтому так много желающих как-то облагородить эту неудобную часть учения Христа, приспособить ее к современному христианству, в остальных местах вообще-то белому и пушистому.
Кто-то предпочел бы обойтись без адского пламени. Вот, например, ад в притче Клайва Льюиса «Расторжение брака». Серый безрадостный город, сумерки, скука и одиночество. И еще страх, потому что, когда совсем стемнеет, придут они… Еще вариант: вечное одиночное заключение в полиэтиленовом пакетике (Василий Моксяков). Не раз слышала, что вечная мука происходит от невозможности исполнить злые, греховные желания. Этакая нескончаемая «ломка»…
А старец Зосима у Достоевского предполагает, что ад – это отсутствие любви, невозможность ответить на любовь Бога. Это тоже вам не шуточки: по собственной юности помнится, что «не любовь» – состояние пренеприятное. Тогда казалось, что лучше уж любить, простите, Алена Делона, который «не пьет одеколон», чем совсем никого. Тем более мучительным должно быть отсутствие любви в счастливом мире, где она – дыхание и свет всего сущего.
|
О СУДЕ И О КАЗНИ ГРЕШНИКАМ
Фома Кемпийский (1379–1471)
«О подражании Христу»
Во всех делах смотри на конец, смотри, как станешь пред строгим Судьею, от Кого ничто не скрыто: Его не умилостивишь дарами, и извинений Он не принимает, но по правде будет судить. Для чего не готовишь себя на день судный, когда нельзя будет никому оправдывать или защищать себя через другого, но всякий сам за себя понесет свое бремя (Гал. 6:5)? … Лучше теперь очищать грехи свои и отсекать пороки, чем ожидать очищения в будущей жизни…
Тот огонь — что сжигать будет, как не грехи твои? Чем больше теперь щадишь себя и последуешь плоти, тем более будет потом твоя язва, тем больше соберешь в себе пищи огню. В чем более грешил человек, в том и наказан будет тяжеле. Там ленивых колоть будет острое жигало, лакомые станут мучиться безмерным голодом и жаждою, роскошники и сладострастные погружены будут в горячую смолу и смрадную серу и, как бешеные псы, завоют от боли завистливые.
Ни один порок не останется без своей казни. Там гордые исполнятся всяческого стыда и скупые стеснены будут самой жалостною бедностью... Там — никакого успокоения, никакого утешения осужденным…
Тогда благочестивый возрадуется и восплачется безбожный... Тогда больше славы будет бедной хижине, чем раззолоченному дворцу. Тогда спасительнее будет постоянное терпение, нежели всякое мирское могущество. Тогда простое послушание больше восхвалится, чем всякое искусство мирское. Тогда больше радости будет от чистой и простой и доброй совести, чем от ученой философии. Презрение богатств больше будет иметь цены, чем все земные сокровища...
УЧИСЬ ныне в мале терпеть, чтобы тогда избавиться от тяжкого терпения... Когда теперь малое страдание приводит тебя в такую нетерпеливость, что же будет в геенне? Истинно нельзя тебе иметь вместе и ту, и другую радость: и в здешнем мире наслаждаться, и в будущем со Христом царствовать…
Кто всем сердцем Бога любит, не боится ни смерти, ни казни, ни суда, ни ада, ибо совершенная любовь дает дерзновение к Богу. Кому еще сладко грешить, тот не дивно, что боится смерти и суда. Если любовь еще не отвращает тебя от зла, хорошо, когда бы хотя страх геенны тебя сдерживал. А кто оставляет страх Божий, не может долго пребывать в добре, но скоро впадает в сети дьявольские. |
А может быть, огонь и сера – действительно всего лишь поэтические символы, такие же, как золото, арфы и венцы, изображающие вечное блаженство? Может быть, Христос пользовался метафорами? Но нельзя не признать, что мрачных красок Он при этом не жалел. Значит, на то была причина! Предположим, действительно есть форма посмертного существования, с точки зрения Бога, совершенно ужасная, но в чем именно ее «ужасность», нам, недалеким, просто не понять. И Христос изображает те вещи, которые способны напугать нас: огонь, тьма, плач и скрежет зубов…
Вот подумайте, как мамочке объяснить двухлетнему ребенку, что нельзя трогать электрическую розетку? Он не знает ни что такое электричество, ни что такое смерть. Скорее всего, она скажет ему, например, что там «огонь», или что «укусит». Все это не совсем точно, но иначе он просто не поймет.
А теперь представьте себе, что лет этак тысячу назад проповедник подходит к какому-нибудь солдату-рубаке или темному крестьянину и говорит: «Покайся, а то будешь страдать от невозможности любить!» Да уж, страшная угроза! Другое дело – озеро, горящее огнем и серой… Сегодня он покается, пусть даже сначала из страха, завтра попробует исполнять заповеди Христа (или хотя бы уважать их). Постепенно в обществе утверждаются христианские ценности, люди начинают ценить милосердие и самоотверженность, а там, глядишь, появляются и гуманисты, которые считают, что посылать людей в ад – жестоко…
Многие высоконравственные люди вообще не верили в вечную гибель. Сразу вспоминается, например, Бердяев, деливший людей на верящих и не верящих в ад, и лапушка Андерсен, у которого эта тема возникает в нескольких сказках. Ад у него – временное наказание, что-то вроде чистилища, и в конце концов все когда-нибудь исправятся и спасутся.
А Александр Мень считал, что граница между добром и злом проходит внутри нашего сердца, и все плохое в нас будет просто уничтожено, выжжено огнем Божьего суда. Но, задается он вопросом, что же будет с теми душами, где почти ничего хорошего и не осталось? Речь даже не о Гитлере и маньяках каких-то. Вы не встречали стариков, которые, кажется, полностью состоят только из раздражения, злобы, обид? С чем они перед Богом-то предстанут? Может, конечно, это возрастное, но ведь не все в старости такие…
Встречаются и гуманисты другого сорта. Из тех, для кого верх милосердия – усыпить собачку, чтобы не мучилась. Они считают: пусть уж эти грешники сгорят, и все. Так, например, учат Свидетели Иеговы. Поскольку они принимают авторитет Библии, непонятно, как они пропускают, например, притчу о богаче и Лазаре, где богач в аду явно в сознании, и даже вспоминает об оставшихся на земле братьях. Или слова из Откровения, где «зверь и лжепророк» к моменту полной победы над дьяволом все еще находятся в озере огненном, хотя бросили их туда 1000 лет назад и пора бы им уже сгореть.
На самом деле, множество обычных людей совсем не против пожить в свое удовольствие с тем, чтобы потом просто исчезнуть. В конце концов, атеизм предлагает то же самое, только небытие оказывается приговором не за грехи, а за саму жизнь. Однако не всех это устраивает. Стоит вспомнить, что развитых и умных людей небытие пугало гораздо больше, чем адские муки (взять хотя бы русских писателей XIX века). Перед лицом небытия все теряет смысл. Безжалостное время когда-нибудь сотрет последние следы твоего пребывания на земле, и все твои чувства и мысли, добрые и злые дела не будут иметь никакого значения…
«Что хуже: ад или ничто?» Это не моралист и не богослов, это – террорист Тайлер Дьорден из скандального романа Ч. Паланика «Бойцовский клуб». Он считает: если ты вызвал Божий гнев – ты хоть что-то значишь в этом мире. «Божья ненависть все же лучше Божьего безразличия». Это, конечно, спорно. Вопрос в другом – возможно ли оно, безразличие? Всем известно, что противоположность любви – не ненависть, гнев или презрение, а именно безразличие, равнодушие. И если Бог есть любовь, то равнодушие – это как раз нечто, абсолютно Ему не свойственное. Кажется, Сам Он считает его одним из величайших грехов. Именно равнодушие вменяется в вину «проклятым» из страшной притчи об овцах и козлах (Христос осуждает их не за плохие поступки, а за то, что они прошли мимо, когда могли помочь). И если ад – это образ Божьего гнева, то небытие можно было бы назвать Божьим безразличием. Ты исчезнешь, Бог просто выбросит тебя из головы, и дело с концом, не важно, был ты или не был.
В общем, кому что нравится. Только не подумайте, что я ратую за ад. Нет, я-то как раз наоборот, против! Я буду очень рада, если какая-нибудь более мягкая трактовка окажется правильной (особенно та, где «все спасутся»). Но пока что ясно одно: ад, как его не модифицируй, место невеселое. Так что для нас на данный момент самое важное – позаботиться о том, чтобы туда не попасть. Причем Бог тоже в этом заинтересован! Его желание – спасти всех, кого только возможно. Собственно, для этого Он и послал на землю Своего Сына, и отдал Его в жертву за нас, «чтобы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Все достаточно просто: чтобы не оказаться кандидатом в ад, нужно стать учеником Христа.
