Осмелившаяся взяться за перо
«Это
женская книга!» – слышу нелестный отзыв. Да, почему-то у мужчин принято
демонстративно зевать, читая романы Джейн Остин. Хотя, например, Вальтер
Скотт, далеко не худший представитель «сильного пола», придерживался
другого мнения. Этот известный писатель сравнивал ее работы с
миниатюрами на слоновой кости. «Снова, вот уже по крайней мере в третий
раз, перечитал превосходно написанный роман мисс Остин «Гордость и
предубеждение». Эта молодая дама обладает талантом воспроизводить
события, чувства и характеры обыденной жизни, талантом самым
замечательным из всех, которые мне приходилось встречать. О
глубокомысленных и высоких материях я пишу с такой же легкостью, как и
любой другой в наше время, но мне не дан тот поразительный дар, который,
благодаря верности чувства и описания, делает увлекательными самые
заурядные и обычные события и характеры. Какая жалость, что такое
талантливое существо умерло так рано!»
Так, может, дело просто в нашей неосведомленности? Ведь даже в моем
любимом книжном не нашлось ни одного томика писательницы, давно занявшей
место в мировой классике. И только после моего заказа он сиротливо
пристроился между залежами детективов Марининой и любовных романов
Даниэлы Стил.
Другой штамп: «Эта классика не увлекательна!» Да, Незнанский или
Нортон, конечно, динамичнее. Но я так устала бежать и суетиться! А
благодаря «милой Джейн» я переключилась на другую волну, на другое
восприятие моей жизни и моих проблем.
Хотя, что касается увлекательности… Честно говоря, я основательно
«подсела» на эту «скучную классику». Я экономила время на всем, чтобы
поскорей добраться до последних страниц, а в перерывах училась смотреть
на мир глазами писательницы. Удивительно, но книга, которой почти двести
лет, помогала мне лучше понимать себя и окружающих, грамотно выходить из
сложных ситуаций. Для этого у Остин я нашла совсем немного советов:
разобраться в себе, не ставить на первое место свои корыстные интересы,
хранить здравый смысл, а главное (и за это я ее особенно люблю!) —
чувство юмора, чтобы посмеяться не только над другими, но и над собой.
Родное гнездо
Дочь XVIII века, Джейн Остин родилась 16 декабря 1775 года в
старинной, но небогатой кентской семье. Невзирая на скромные средства,
родителям все же удалось дать детям отличное образование. Из шестерых
братьев один стал ученым и издателем журнала, другой принял сан
священника, еще двое дослужились до адмиральского чина на флоте; пятый
вел жизнь помещика. Шестой же брат, похоже, сильно болел, именно для
него, по предположению биографов, Джейн изучила азбуку немых.
Общение с братьями и переписка с их семьями сыграли важную роль в
жизни и творчестве писательницы. Но самым близким другом на протяжении
всей жизни была ее старшая сестра. Обе они так и не вышли замуж, по
несчастному совпадению еще в молодости похоронив своих любимых. Джейн
впоследствии отвергла несколько предложений и провела почти всю жизнь в
провинциальном Хэмпшире, оставшись после смерти отца с матерью и
сестрой. Именно такая обыденная жизнь обыденных людей, мелочи
провинциального существования станут неизменной средой применения ее
таланта. Однако благодаря тонкому уму и блестящей иронии писательнице
удалось достигнуть в этой сфере большой глубины.
Несгибаемая скромница
Джейн Остин обладала качеством, которое не часто встречается у
романистов: она знала свои возможности и их пределы. Пятнадцатилетней
девочкой, сочиняя в уголке классной комнаты свой первый неоконченный
роман, она уже твердо очертила школьным мелком тот круг тем, характеров
и отношений, которые признает своими; тот круг, который не переступит и
в годы зрелого творчества.
От первых незавершенных опытов она с удивительной быстротой пришла к
созданию зрелых произведений. При жизни писательницы были изданы четыре
ее романа: «Разум и чувства», «Гордость и предубеждение», «Мэнсфилд-парк»
и «Эмма». В 1818 году посмертным изданием вышли «Нортонгерское
аббатство» и «Убеждение».
Работу над романом «Гордость и предубеждение», который многие считают
лучшим из ею написанного, Джейн Остин начала, когда ей едва исполнился
21 год. Издатели отвергли рукопись, и она пролежала под спудом более
пятнадцати лет. Перед публикацией Джейн подвергла ее тщательной
переработке и достигла необычайного сочетания юмора, непосредственности,
эпиграммной меткости, зрелости мысли и мастерства. Ее тончайшая,
всепроникающая ирония едва уловима, ее остро чувствуешь, но она не
поддается анализу. Чего стоит только сцена, когда Элизабет пытается
утешить отца, обвиняющего себя в позоре младшей дочери, бежавшей с
офицером, а тот отвечает: «Нет, Лиззи, дай мне хоть раз в жизни
почувствовать всю глубину своей вины! Не бойся, это меня не сломит. Все
это быстро выветривается у меня из головы».
Надо сказать, в кругу, к которому принадлежала Джейн, сочинительство
считалось не слишком серьезным делом, а незамужней девице из хорошей
семьи заниматься этим и вовсе не полагалось. Но родные, любя ее и
почитая ее талант, поднялись над этим предрассудком. И все же Джейн
скрывала от знакомых свои занятия литературой. Писать она приловчилась
на небольших листах почтовой бумаги, которые было легко спрятать, если
кто-нибудь неожиданно войдет. Имя Джейн Остин при жизни ни разу не
появилось в печати. Ее первый роман вышел с подписью «Сочинение дамы», а
остальные — «Сочинение автора …» (назывался предыдущий роман).
Однако эта застенчивость не мешала Джейн говорить правду. С
беспощадной иронией изображала она общество, мысли и чувства которого
полностью подчинены материальным и сословным интересам. Более того, она
стойко давала отпор, когда на нее пытались оказать давление власть
имущие.
Преподобный Дж.С. Кларк, личный секретарь принца-регента, а
впоследствии короля Георга IV, не раз посылал Джейн Остин письма, в
которых ей предлагалось отказаться от пагубной страсти к сатирическому
изображению. Почему бы вместо очередной карикатуры не создать образ, к
примеру, просвещенного и благочестивого священника, человека, полного
искреннего участия и братской любви? Ответы Джейн учтивы, но
недвусмысленны: «В моих силах показать комические характеры, но показать
хороших, добрых, просвещенных людей выше моих сил. Речь такого человека
должна была бы временами касаться науки и философии, о которых я не знаю
решительно ничего… Каково бы ни было мое тщеславие, могу похвастаться,
что я являюсь самой необразованной и непросвещенной женщиной из тех, кто
когда-либо осмеливался взяться за перо». Разумеется, ссылка на
«необразованность» была лишь вежливой отговоркой, и все об этом знали…
Джейн Остин практически не касается вопросов религиозных, но это
вполне понятно: ведь она жила в обществе, где вера была чем-то само
собой разумеющимся. Ни одному приличному человеку не пришло бы в голову
пропустить воскресное богослужение или уклониться от участия в
благотворительности. И, кстати, блестящему мистеру Дарси репутация
гордеца совсем не мешает быть главой местной христианской общины.
Между прочим, примерно к такому же обществу обращался и Христос. И
именно людей строго религиозных Он призывал к покаянию, именно им Он
советовал не придавать столько значения деньгам и почестям, оставить
суету и тщеславие, и даже… отложить на время религиозные обязанности,
чтобы восстановить отношения с братом. Вот примерно этим и занимаются
персонажи Джейн Остин. Чувствуешь, как к концу очередного произведения
ее герои меняются — становятся мудрее, милосерднее, терпимее.
Писательнице не только удалось создать «смешанные» характеры, но и
показать, какие изменения происходят в «пропорциях смеси» — как бутон
превращается в цветок.
При этом образы, созданные Джейн Остин, как проявитель действуют на
наши скрытые мотивы, помогают нам понять себя и дают толчок для
изменений…
Т
ак
что пойду читать дальше, пока «это все не выветрилось у меня из головы».
Р.С. Кстати, недавно на «Оскар» номинировался фильм «Гордость и
предубеждение». Знаю, он разочаровал многих, даже тех, кто не был знаком
с творчеством Джейн Остин. Скажу от себя, эта попытка осовременить
классику не удалась. Можете упрекнуть меня в снобизме, но Баха в роковой
обработке я не воспринимаю. Многие романы Остин экранизированы
британскими телекомпаниями, которые смогли с английской остротой и
точностью передать самобытность произведений, не потеряв тот самый «Остиновский»
стиль.
