Крутые
виражи судьбы
Первая часть его жизни - спортивные успехи и денежные махинации, ВУЗ и КПЗ, поездки за границу и ночевки у теплотрасс. Вторая - степень магистра богословия и жизнь в одном доме с бывшими наркоманами, проповеди и рискованые поездки по странам СНГ.
Что это - жизнь или приключенческий роман?
Сегодня у нас в гостях пастор Пресветерианской церкви Андрей Ревтов.
Андрей, расскажи о своей жизни.
Я родился в Жданове. Мой отец – известный ученый в области металлургии. Жили как все в советское время. Занимался спортом – легкой атлетикой. Получил звание мастера спорта, выступал за юношескую сборную команду страны, был победителем всесоюзных соревнований. Я хотел прославиться, хотел, чтобы все ходили и говорили: «Вот это чемпион». Идеалы такие: хорошая машина, хороший дом, красивая девушка под боком, и много, много денег. В советское время спортсменам платили достаточно хорошо. Мы могли себе позволить ходить в рестораны, вести красивый образ жизни. Но мои занятия спортом прекратились из-за серьезной травмы, из-за того, что пытался совместить разгульную жизнь и спорт. Хотел удовольствия, славу и денег – все сразу. Я поступил в технический университет. Там познакомился с ребятами, которые зарабатывали деньги различными путями. Меня попросили переехать на восток Украины. Когда я переехал туда, у нас была достаточно большая группировка, и у меня было достаточно привилегированное положение в ней.
Чем ты в этой группировке занимался?
Моей задачей было продумывать планы разных, мягко говоря, финансовых афер. У меня был хороший офис. Мы ездили отдыхать с ребятами за рубеж, и все, казалось бы, было хорошо. Но однажды я зашел слишком далеко. И нанес вред человеку, который стоял гораздо выше меня. Наши финансовые интересы столкнулись, и я, естественно, проиграл. Мне пришлось скрываться. Уехал в Крым, у меня кончились все деньги, была осень, я не знал, что мне делать, спал несколько ночей возле теплотрасс и думал: «Как же я низко пал. Ведь было все, а теперь я хочу покончить жизнь самоубийством». У меня был единственный выход: вернуться домой. Я не знал, что в это время мои родители, отец и мать, стали верующими, приняли Христа в свое сердце. Отец уже начал проповедовать. Я не мог понять: как это? У него было четыре докторских степени, преподавательская деятельность за рубежом. Он был в Англии, других капиталистических странах. Он издал много монографий, книг, статей, и вот он оставляет это все, Академию наук, свое положение в обществе и идет в Евангельскую церковь, где занимается проповеднической деятельностью, рассказывает о Боге. И в этот период я как раз возвращаюсь домой. У меня не было документов с собой, вообще ничего не было. Родители мне сказали: «Андрей, мы молимся за тебя, но мы не можем тебя прикрывать по многим причинам». Таким образом, я попал в милицию. Началось следствие. Я в камере, вокруг меня люди с конкретным прошлым, имевшие несколько судимостей, убийцы, насильники. Я сижу и понимаю, до чего опустился, понимаю, что если меня посадят в тюрьму, окажусь еще дальше. И в этот момент, ко мне почему-то пустили отца. Обычно в КПЗ не разрешают, чтоб приходили родители, друзья. Отец мне тогда сказал две фразы, которые мне запомнятся на всю жизнь. Он мне сказал: «Андрей, Бог видит твое сердце, если оно еще у тебя хочет зла, Он тебе не поможет. Ты сядешь, и будешь падать все ниже, и ниже. Но если твое сердце действительно жаждет изменений, Он тебя выведет из любой ситуации, даже, казалось бы, безвыходной».
Ты поверил в это?
Тогда я как-то внутренне усмехнулся. Я подумал: «Хорошо тебе говорить. Ты не в этой ситуации. Мне все равно придется сесть в тюрьму, или в лучшем случае мне дадут срок условно». Но, вернувшись в камеру, я начал обращаться к Богу. Я не знал никаких молитв, просто говорил: «Господи, если ты есть, помоги мне отсюда выйти, и я действительно буду служить тебе всю свою жизнь». Когда я это говорил, то не был уверен, есть Бог или нет. У меня и раньше такие молитвы были, как у нас на Украине обычно говорят: «Як тревога, так до Бога». Но тут происходят удивительные вещи. В этот же вечер меня вызывает к себе следователь. И выясняется, что надо мной не будет суда. То есть меня могут отпустить. Я должен там выплатить что-то и т.д. Этот момент меня очень поразил.
Я поехал к отцу домой. Но они с мамой были в церкви. Дома был только младший брат. Когда он открыл дверь, первая его фраза была: «Ты, что из тюрьмы сбежал?». Я говорю: «Меня отпустили, а где родители?» «В церкви». Хорошо, ждем родителей. Слышу, подъезжает машина, выходят родители и тот же самый вопрос: «Ты, что из тюрьмы сбежал?» Я говорю: «Да нет, отпустили». Я благодарю Бога за мудрость отца. Он мне никогда ничего не навязывал. И однажды я сам попросил его: «Возьми меня в церковь». После нескольких посещений церкви я осознанно покаялся. И вот вся наша семья соединилась в Боге.
После того, как ты обратился к Богу, что было дальше?
Я начал больше стремиться к ребятам из церкви. Я находил в них что-то такое, чего в других своих бывших друзьях не находил.
Например?
Как я раньше говорил, я зарабатывал достаточно большие деньги, у меня не было недостатка в одежде или в чем-то еще. Но когда я пришел в церковь, у меня был один спортивный костюм, турецкие тапочки и больше ничего не было. Было стыдно, откровенно говоря, выходить даже за хлебом на улицу. Что меня в этих ребятах удивляло, что я не чувствовал себя с ними как-то сковано в этой одежде. Я ощущал, что здесь отношения строятся не на деньгах, а на чем-то другом. С ними я ощущал себя частью семьи. Мне это очень нравилось. Я был в церкви с утра до вечера. Потом мне сказали, что открывается новая семинария в Киеве. И меня пригласили туда учиться. Чтобы там учиться, нужно было быть членом церкви несколько дет, а я был несколько месяцев. Но Бог так все чудно устроил, что меня приняли туда учиться.
Сколько тебе лет тогда было?
Двадцать два.
Ну а чем ты занялся после семинарии?
Я начал проповедовать.
Зачем тебе это нужно?
Я, наверное, скажу словами одного товарища из Луцка, мы учились вместе. Он был очень веселый. Но когда мы с ним выходили в город, он всегда становился мрачным. И я его как-то об этом спросил. А он ответил: «Андрей, вот я смотрю на этих людей, в них нет радости, нет радости в глазах, а если и есть, то она не совсем искренняя. А мне так хочется, что бы они радовались так же, как мы радуемся в семинарии». Ты видишь, что люди находятся в беде, в духовной пропасти. Они пытаются сами из нее выбраться. И хочется сказать: «Остановитесь! Я хочу вам показать выход».
А какой выход дает христианство?
Это всеобъемлющий вопрос. Первое, что когда ты со Христом, у тебя есть уверенность в завтрашнем дне. Для меня это очень важно. Второе. Ты уверен всегда, что ты не один. Когда есть кто-то рядом, ты знаешь, что Он все слышит, помогает, когда ты чувствуешь эту помощь, поддержку, меняется восприятие самого себя и тех людей, которые вокруг тебя находятся. Христианство дает бескорыстную дружбу. Это не значит, что без христианства она невозможна, но я знаю, что без Христа, это, скорее, исключение. Христианство помогает быть крепкой семье. Когда дети с самого рождения на деле учатся тому, что такое хорошо и что такое плохо, не просто на словах. Христианские страны даже экономически быстрее развиваются.
С чем это связано?
Это связано с тем, что люди начинают думать не о себе, а о других. Допустим, вот сейчас большой экономический бум в Китае. И многие связывают это с подъемом христианства. В Китае сейчас более 10% христиан. Тут данные расходятся, и причем расходятся очень сильно. Некоторые статистики считают, что для экономического развития необходимо более 10 % истинных христиан. По другим данным 5%. В любом случае в Украине меньше 4%. Мы ни по каким стандартам не проходим. Экономическое развитие западных стран об этом же говорит. Недаром на долларе написано: «Мы доверяем Богу».
Давай вернемся к твоей жизни после семинарии.
Это было интересное время. Середина 90-х. Мы выходили на Майдан Незалежности и я там проповедовал, а остальные семинаристы пели. Собиралось достаточно много людей. Потом я работал с молодежью евангельских церквей Киевской области, был пастором небольшой церкви в Киеве. После этого я переехал в Белую Церковь. Именно там я нашел свою супругу. В то время я начал преподавать в богословских учебных заведениях. Меня попросили в Киевской области организовать Межрегиональный Библейский институт для подготовки служителей в сельских церквях. После этого, так получилось, что я стал заниматься наркоманами.
Расскажи подробней о работе с наркоманами.
Я никогда не думал, что я буду с ними заниматься. Но в церковь стали приходить наркоманы, а некоторые приползать в буквальном смысле этого слова из-за абсцессов, гнили полностью. Они говорили: «Нам некуда больше идти». Мы не были готовы к этому. У нас не было никаких средств, у нас не было опыта. Были только два парня, которые освободились от наркотиков, они приехали и помогли нам. Мы сняли небольшой домик такого Шевченковского типа без удобств, без ничего. И к нам стали приезжать люди. Это был городок Сквира в Киевской области. Много наркоманов из Белой Церкви приезжали к нам. У нас не было лекарств. Мы даже не знали, чем их лечить. И мы вместе с ними запирались в этом домике на неделю, на две. Ставили христианские видеофильмы, читали вместе Библию, слушали их, потому, что когда они «спрыгивают», то спать не могут. Им надо говорить. Им нужен кто-то, как они называют «свободные уши», чтобы их слушал. Наркоман с утра до вечера ходит и говорит. Потом мы выводили их на прогулки, это очень интересно выглядело. Они были белые, желтые, синие, еле шевелили ногами. Но нам сказали, что очень важно, чтобы они хоть как-то двигались. И вот мы ходили с ними по улице и бедные люди были в шоке, когда видели всю эту процессию. Но Бог нас чудно благословил. За один год мы поработали с шестнадцатью такими людьми. Они употребляли наркотики много лет (минимум – 12, максимум – 22). И интересно, что этот самый старый в городе наркоман Марк Коган сейчас исполняет обязанности пастора церкви в Израиле. И для меня это большая радость.
А у тебя были вредные привычки? Ты легко расстался с ними?
Со спиртным да. Никогда не был алкоголиком. А с курением тяжелее. Я спортсменом когда был, все равно курил. Я был марафонец, сорок два километра. Курение мне мешало. Пытался бросать. Один раз я пошел на иглоукалывание. Повтыкали мне в ухо иголок, спросили: «Хочешь курить?». Я говорю: «Хочу». Повтыкали в руки: «Хочешь курить?» «Хочу». Повтыкали в ноги: «Хочешь курить?» «Хочу». И он достает такую длинную, длинную иголку и вкручивает ее мне в нос и говорит: «Ну, что, хочешь курить?» Я говорю: «Не хочу. Я уже ничего не хочу». Он что-то пошептал надо мной. А в рекламе пишут -- стопроцентное избавление. Но я снова стал курить. Один раз мне посоветовали народный способ: окунуть сигарету в молоко, чтоб она высохла, выкурить ее, будет отвращение. Я так и сделал. Обмакнул ее в молоко, не догадался, что молоко надо налить куда-то. Молоко скисло, мать нагоняй дала, а курить я все равно не бросил, и плохо почему-то не стало. До того, как я уверовал, курил очень много. Я просыпался утром и еще в постели закуривал первую сигарету. Потом умываюсь, ставлю чайник, и закуриваю вторую сигарету. Я пью кофе и закуриваю третью сигарету. Я молился, просил, чтобы Бог освободил меня от этого. И вот я поднялся утром, умылся, включил телевизор, пью кофе. И ловлю себя на мысли, что что-то не так. Я понимаю, что я пью уже кофе, но еще ни одной сигареты не выкурил, и желания такого нет. Вот с тех пор у меня это ушло. Без борьбы, Бог просто убрал это.
Я знаю, что ты много ездишь. Что это за поездки?
Есть такое служение – Международный благотворительный фонд «От сердца к сердцу». Мы помогаем людям материально, но в первую очередь духовно. В последнее время так получилось, что я больше стал работать в мусульманских странах: Закавказье, в частности, Азербайджан. Я работаю в Таврийском Христианском Институте. Мы открыли учебную программу в Туркменистане, Узбекистане, Казахстане, Каракалпакии и Киргизии, для подготовки христианских лидеров. Я отвечаю за эту программу. Мне приходится часто ездить. Я преподаю в семинариях, колледжах. Хотя трудности постоянные, это всегда очень интересные поездки, потому что смотришь на этих людей… То есть мы немножко привыкли к христианству. В мусульманских странах все по-другому. Там понимают, что христианство – это действительно личное общение с Богом.
Какие у тебя планы на будущее?
Мы организовали чуть больше года назад Евангельскую Пресвитерианскую церковь. В ней достаточно много молодежи. И я хочу, чтобы они действительно вели библейский образ жизни. И я как пастор этой церкви призван помогать им в этом. Так что планы свои связываю, конечно же, с этой церковью. С ее духовным ростом. Мне хочется, чтобы люди, которые входят в нее, действительно чувствовали, что это семья. Мне очень нравится, что церковь сравнивается с семьей.
