«Многие же будут первые последними, и
последние первыми»
(Ев. от Матфея 19:30).
Как-то летом мы всей семьей поехали на отдых. Признаюсь, я ждал этого момента целый год. Поступление в консерваторию отняло много сил, и теперь оставалось уповать только на море.
Солнце, находясь в зените, раскаляло воздух, обдававший огненным жаром. Хотелось поскорее погрузиться в прохладу прибрежной волны, и мы поспешили с папой купаться.
Дорога к пляжу пролегала через маленький приморский базарчик, приютившийся на краю поселка. В нем иногда можно было что-то прикупить на десерт. Как известно, фрукты в Крыму, пропитанные свежестью прибоя и южным солнцем, всегда отличались неповторимым вкусом.
Обойдя по кругу импровизированные прилавки, мы почему-то задержались у винограда. Ассортимент, представший нашему взору, не радовал глаз изобилием, так что пришлось, как говорится, выбирать лучшее из худшего. Весьма условно все ягоды можно было разделить на два сорта. Причем тот, который был «первый» выгодно отличался от «второго», лишь отсутствием обильных бурых крапинок.
Как всякий интеллигент, питающий отвращение к нечистоте, я инстинктивно потянулся к «первому». Но папа, выросший на востоке и знающий толк в базарных делах, убедительно порекомендовал мне отведать еще и «рябого». С нескрываемой брезгливостью на лице, я надкусил его в ожидании оскомины, но вскоре, распробовав, раскаялся, признав, что с выводами несколько поторопился. Ущербный на вид, он на поверку оказался гораздо вкуснее своего респектабельного собрата.
Заметив мое недоумение, папа с одобрением сказал:
- Внешность часто бывает обманчива.
Наслаждаясь виноградом, мы почти дошли до моря, которое должно было вот-вот показаться из-за поворота. В своем воображении я уже плескался в воде, предвкушая блаженство, как вдруг мы неожиданно остановились, разговорившись с местной «аборигенкой».
Надо заметить, что, будучи педагогом по профессии, папа не просто любил общаться. Скорее, это было неотъемлемой частью его жизни или выражаясь фигурально, средой естественного обитания. И я уже смирился с тем, что, идя по родному городу, мы часто останавливались, подолгу беседуя с кем-то. Но здесь, на солнцепеке, в забытом Богом месте, да еще когда в двух шагах плескалось долгожданное море!.. Все это мне тогда казалось, по меньшей мере, странным.
Уныло присев на обочину, я принялся упражняться в терпеливости. Время шло, а они все никак не могли наговориться. Слушая ее с неподдельным вниманием, папа то и дело кивал головой в знак согласия. Иногда мне даже казалось, что они понимают друг друга без слов.
Опасаясь солнечного удара, я начал всем своим видом выражать недовольство, намекая, что уже пора бы идти. Но все мои попытки привлечь внимание оставались без ответа. И только когда я вконец измаялся, девушка первой, пожелав нам благословений, вежливо попрощалась, и мы снова тронулись в путь.
Картина, которая вскоре предстала нашему взору, восхищала своим великолепием и была достойна лишь кисти гения-импрессиониста. Ослепляя своей красотой, море, переливаясь бликами, играло на солнце. Детский восторг, заполонивший мое сердце, вмиг развеял томление ожидания. Я снова вспомнил Клода Дебюсси, любившего повторять: «Мне бы только увидеть море!». Весь год эта фраза рефреном звучала в моем сердце, устремляя надежды к югу. Быть может поэтому, мне всё сильнее хотелось понять, что же папу привлекло в той маленькой, нескладной девчушке с худыми ногами и конопатым лицом. К тому же разговор, как я мог догадаться по обрывкам долетавших фраз, шел совсем не о школе, а о каком-то неведомом мне Боге, о котором она говорила с таким восторгом и упоением. При этом, каждый раз, когда она рассказывала о Нем, ее лицо преображалось, наполняя глаза дивным светом, от которого веснушки становились совсем маленькими и не приметными.
Так, рассуждая сам с собой, я неожиданно проникся мыслью, что существует какое-то едва уловимое сходство между этой девушкой и тем полудиким сортом винограда, который я с постыдной брезгливостью вначале отверг. Внутренний голос, который всегда питал мое вдохновение и был предметом скрытой гордости, теперь звучал в сердце тихим укором. Однако признаться себе в этом до конца мне было просто стыдно, и я, желая избежать диалога со своей совестью, лукаво спросил:
- Скажи, папа, ну что ты нашел в той странной «богомолке», и вообще, что интересного она могла тебе поведать?
Выслушав меня, он на мгновение задумался. Потом, взглянув в мои глаза, ласково улыбнулся и тихо сказал:
- Знаешь, сынок, - людей второго сорта не бывает.
Анатолий Абаев,
г. Днепропетровск
Окончил косерваторию (оперно-симфоническое дирижирование) и юридический факультет университета. Работал руководителем различных музыкальных коллективов Украины и России, а также юристом-журналистом. Публиковался в изданиях Украины, США и Канады. Около десяти лет являюсь служителем в церкви ( издетельское дело, прославление, молодежное служение). e-mail автора:conductor48150@Yahoo.com
