Старший сын… осер-дился и не хотел войти. (Луки 15:28)
Я НЕ СТАРШИЙ СЫН
(свидетельство о том, каким мне открылся Господь)
Дорогие братья и сестры! Сегодня я хотел бы поделиться с вами теми поразитель-ными откровениями, которые дарует мне Господь по Своей великой милости и любви.
Когда-то, 9 лет назад, я пришел в церковь, обратился ко Христу, в моей душе вспыхнула великая радость, что милосердный Бог меня принял, что Христос умер за мои грехи. Я горел радостью и делился ею с другими людьми.
Но потом в моей жизни стало происходить что-то странное. Мой пыл, мое горение, мой оптимизм стал угасать и проходить. Бог, восхищавший меня, умилявший раньше до слез, стал почему-то казаться далеким и враждебным. Я постоянно слышал в церкви, что что-то должен делать для Него, исполнять Его очень строгие святые заповеди… Я пытал-ся, старался, прикладывал усилие, но у меня ничего не получалось, все валилось из рук. Пытался говорить людям о Христе – меня высмеивали, забивали контраргументами. Пы-тался подавлять в себе нехорошие чувства, не выплескивать наружу мой гнев и раздраже-ние – все равно срывался. Все накипевшее, наболевшее против какого-то человека вдруг, в припадке срыва, выбрасывалось наружу. Ничего не получалось у меня с заповедями. Каж-дый раз приходя в церковь и слыша, какие из них (заповеди) я должен исполнять, я поче-му-то не чувствовал большого желания их исполнять, не ощущал больше той перепол-няющей любви к Богу и ближнему. С болью перечитывал прежние дневники, видел, какой любовью, каким огнем пылало мое сердце и все спрашивал, спрашивал себя: где же этот огонь, почему он угас? Как-то в христианском лагере увидел такую сцену: мы сидели ря-дом с прощальным костром, разговаривали. Сначала, когда ветки и бревна были целые, они загорели радостно и бойко. Пламя взвилось вверх к большой радости детей и взрос-лых. Но потом, когда в костре оставались одни угли, дерево обгорало, костер начинал за-дыхаться дымом, чахнуть, терять свет и тепло, приходилось подсаживаться поближе… Я, помниться, долго смотрел на этот умирающий костер, которому не хватало топлива… Да, изредка братья подходили и подбрасывали бревна и ветки, но костер, вспыхнув и погорев ярким пламенем совсем немного, опять затухал и погасал… Мне почудилось, что так же обстояло дело и с моей христианской жизнью. В самом начале – гигантская вспышка, а потом медленное умирание и угасание. Я пытался подкладывать в нее, мою христианскую жизнь, разные дрова – общения, прослушивание разных проповедей на кассетах, чтение христианских книг… Но не мог не замечать, что моя христианская жизнь потухала и гас-ла, порой едкий дым начинал застилать то место, которое совсем недавно еще было охва-чено веселым, бодрым пламенем…
Моя любовь к Богу угасала, как и тот прощальный костер в христианском лагере. Мне было трудно заставлять себя молиться, читать Библию. Когда я читал или слышал, что некоторые христиане молятся несколько часов подряд, я не мог понять, как можно молиться так долго, о чем можно так долго говорить Богу? Бог начал казаться мне каким-то строгим тираном, постоянно что-то требующим от меня и гневающимся на меня за то, что я не исполняю Его волю, огорчаю и угашаю Его Дух . Мне казалось, что Бог отвергает меня за то, что я не могу исполнить Его святой закон…
Я закончил университет, и меня пригласили переводить в Библейскую Школу… Было очень трудно порой. Иногда очень уставал, выбивался из сил, изнемогал, поэтому время от времени просил студентов обращаться за помощью в переводе к другим братьям, знающим английский язык, а сам за пять минут перемены хотел подышать свободным воздухом, перевести дух и т.д. Однажды переводил письменные материалы до 5 часов ут-ра. Меня уволили с работы. Объяснили это тем, что я – ленивый переводчик, не знающий, что такое истинное посвящение труду на ниве Божьей. Нужно было, не жалея себя, пере-водить, выбиваться из сил, пасть костьми, но переводить самому, не просить кого-то по-могать мне переводить, а я жалел, пытался выкроить минутку, чтобы отдохнуть и перевес-ти дух, поэтому меня и выгоняли. Мне было очень горько осознавать, что я оказался слишком ленивым и недобросовестным переводчиком, не смог дотянуться до высоких стандартов и требований, какие предъявлялись к переводчику . Потом пришла безработи-ца. Хотел встать на учет в службе занятости. Но поскольку у меня не было ни трудовой книжки, ни контракта с Библейской Школой, меня не поставили. Я не понимал Бога, не чувствовал Его любви и заботы. В душе моей стал появляться горький ропот на Него за то, что Он ведет меня слишком тяжелыми, слишком невыносимыми для меня путями… Мне казалось, что я неудачник по жизни, и ничто мне уже ничего не светит здесь, нужно просто поскорей уйти. В голову стали лезть навязчивые мысли о самоубийстве. Приходил в церковь, слушал проповедников. Они все время говорили, чего от нас требует Бог, что Он повелел нам исполнять. Но я-то уже знал, что не могу, бессилен, я с трудом удерживал себя от греха, но иногда впадал в него и не выходил несколько дней. Во мне не было же-лания служить Богу, не было любви к Нему. Напрасно я пытался подгонять себя и подхле-стывать мыслями о вечных муках… Действовало, но не надолго. Страх перед святостью Божьей иногда удерживал меня от грехов, но после вызывал противление и чуть ли не не-нависть к Нему . Бог, которого мне рисовали с кафедры, очень походил на людей, стояв-ших в руководстве Библейской Школы – отвергал меня за то, что не мог дотянуться до Его высоких нравственных стандартов и требований. Он просто внушал мне отвращение: постоянно чего-то требует от меня, постоянно пугает вечными муками. Мне не хотелось идти к такому Богу, не хотелось рассказывать Ему, что у меня в душе. Мне хотелось ска-зать Ему: «Хочешь десятину, на возьми. Хочешь, чтобы я пошел туда-то и сделал то-то, пойду и сделаю, только оставь меня в покое и не лезь в мою душу, не заставляй меня лю-бить Себя, я не могу полюбить такого Бога». Церковь представляла мне Бога-начальника, сухого, бесстрастного, невозмутимого, постоянно подавляющего души людей Своей свя-тостью. Это был какой-то ограниченный, всего боящийся, боязливо-добродетельный фа-рисей, который закрепощал души людей Своими законами. Мне не хотелось идти к тако-му Богу, мне хотелось бежать от Него подальше. Однако в церкви мне говорили, что мо-литься Ему – наша обязанность, и если прекратим это делать, то потеряем спасение и ока-жемся в аду. Когда же одновременно кто-то упоминал о Его любви, я просто не мог по-нять, что это такое. Такой грозный и страшный Бог может еще и любить? Эта мысль про-сто не вписывалась в мое сознание. Когда я принимал вечерю, сердце мое молчало. Я не-доумевал: зачем Богу-начальнику нужно было умирать за на кресте? Проповеди резали мою душу ножом. Мне часто хотелось просто выйти из Дома Молитвы, или чтобы гово-рящий поскорей довел свою бичующую и обличающую речь до конца.
Бог по Своей милости послал мне другую работу – приехал американец, который нес служение по детским домам. Ему не понравилось, что я иногда впадаю в задумчи-вость, что я недостаточно быстро перевожу. Однажды я попробовал тараторить, как он меня просил, но после такого рабочего дня чувствовал себя разбитым, опустошенным. Для меня такой темп речи был неприемлем, поэтому я не повторял таких экспериментов над собой. Ему еще не понравилось, что я не проявлял большого интереса к тому, чему он посвятил свою жизнь – помощи детским домам. Действительно, голова моя была забита богословскими доктринами, а сердце было пустым, в нем не было ни капли любви. Аме-риканец уволил меня, так как я не вписывался в его представления о переводчике, не до-тягивал до тех стандартов, которые были ему угодны. Душа моя опять была страшно рас-строена. Почему у меня ничего не получается в жизни? Почему все валится из рук?
Потом меня пригласили переводить в Библейский Институт. Я стал ездить с амери-канцами преподавателями по городам, переводить богословские лекции для братьев пас-торов. Однажды я услышал от одного американца, что в моих услугах не нуждаются, что поищут другого, чтобы тот переводил в следующем городе. Когда я поинтересовался, по-чему, мне сказали, что я не имею представления о том, что такое работать в одной коман-де. Если бы я сидел в аудитории весь день и слушал лекции, то лучше бы переводил в дру-гом городе, поменьше бы переспрашивал. А я не сидел, но, отпереводив свое время, ходил и гулял по улице, дышал свежим воздухом, заходил в магазины, так как был в другом го-роде. А ведь, признайтесь, интересно погулять по другому городу, чем сидеть в душной аудитории и слушать богословский материал, который будешь переводить в следующий раз? Когда мне поставили это в упрек, и не взяли в следующий город, мне опять стало тя-жело на душе. Опять я не дотягивал до заданных моими работодателями мерок и стандар-тов. Потом из-за недостатка финансирования Библейский Институт закрылся, и я опять остался без работы… В моей душе воцарилась беспросветная печаль. Неудача следовала за неудачей… Какой-то американец приехал в наш город и пообещал организовать Биб-лейскую Школу. Я обрадовался и возблагодарил Бога за то, что Он не оставляет меня… Но радость моя длилась недолго. В связи с событиями 11 сентября в Америке, спонсоры отказались финансировать Библейскую Школу в нашем городе. Мне показалось, что надо мной опять посмеялись. «Неужели Ты дал мне камень вместо хлеба, змею вместо рыбы?» – горестно спрашивал я Его тогда. Я подошел к какому-то жизненному краху: всю жизнь меня преследуют неудачи. Я не смог стать служителем. Не смог стать хорошим христиа-нином, все исполняющим и соблюдающим, стало быть потерпел неудачу в вере. С работы меня постоянно выгоняли, так как я показался ленивым и бестактным для моих работода-телей. Не мог дотянуться до заданных ими стандартов, стало быть, потерпел неудачу в ра-боте. Ни семьей, ни собственным домом обзавестись не сумел, стало быть, потерпел не-удачу и в этой сфере. Опять остался без работы, жил в одной комнате с сестрой, которая меня ненавидела и упрекала за то, что я отсталый и недоразвитый. Человеку 26 лет, - го-ворила она, - но нет ни семьи, ни работы, сидит на шее у родителей. Совершенно не при-способлен к жизни… Друзья христиане говорили, что меня передержали в инкубаторе, в семье, родители постоянно обо мне заботились, так и не научив заботиться о себе, не под-готовили к жизни. Мне становилось очень грустно, когда я это слышал, грустно было соз-навать себя отсталым, никчемным, никому не нужным человеком, неудачником… Но ни-чего изменить в себе я не мог.
Я продолжал верить в Бога, посещал церковь, подходил к самому концу богослу-жений, чтобы уже не слушать проповеди, режущие мое сердце, насилующие мою волю… Просто подходил к концу, чтобы пообщаться с верующими, просто немного поговорить, излить кому-то то, что происходит в душе. Меня упрекали за то, что опаздываю, пастор иногда заходил на кухню в церкви, где я прятался от богослужения и пытался хоть с кем-то пообщаться, и говорил, что нарушаю дисциплину, что всем нужно быть на собрании и славить Бога и слушать проповеди. Как-то раньше я пытался проповедовать с кафедры, но Бог заградил мне уста, и я сошел с нее оплеванный и униженный. Потом, много лет спус-тя, я понял, почему Бог так сделал. Когда Он стал показывать мою жизнь и озарять ее Своим дивным светом разумения, Он показал мне и этот эпизод. Тогда Слово Его еще не открылось, не распечаталось для меня, «Дух Святой еще не проницал глубин Божиих» , поэтому я, подражая тем строгим проповедникам, тоже давил души людей буквой закона , буквально упиваясь той властью, которую мне предоставляла кафедра… Но после того, как Он заградил мои уста, отнял у меня все мысли, все, что я хотел сказать, я остановился посреди проповеди, и не смог ничего говорить… После этого оставил кафедру и правиль-но сделал!
Я продолжал приходить на собрания, смотрел на этот театр, маскарад, так хотелось чего-то живого, чего-то пронизывающего душу насквозь. Раньше было общение с моло-дежью. Раньше меня наставляли хорошие, добрые братья. Но они поразъехались в разные города, остались только те строгие проповедники, да несколько любящих меня людей, пожилых сестер…
Я продолжал верить в Бога, посещал церковь, приходя к концу богослужений. По-говорив немного с верующими, с которыми у меня была какая-то пусть небольшая друж-ба, я опять возвращался домой к жизни плотского христианина.
Мне казалось, что Бог проклял меня за какой-то грех, или за мою слабость, за ка-кую-то обиду, нанесенную Ему во время ропота. Мне говорили, что Он всегда рядом, что нужно верить в Его обетования, но душа ощущала какой-то вселенский холод, который уходил на какое-то время после посещения молитвенных группок, после общения с брать-ями у меня на даче, за которые потом пастор упрекал их, мол, отделяются. Да, душа моя поеживалась от какого-то вселенского холода, чувствовала одиночество и бесприютность на земле.
Во мне стало появляться непреодолимое желание поскорей уйти из жизни. Мне ка-залось, что я тут лишний. Ничего не умею, не могу, ничего не получается, ни в вере, ни в жизни. Все порядочные люди как-то пробивались в этой жизни, занимали свою нишу в обществе, а я не смог занять, не смог найти своего места, остался где-то на перепутье…
Читал в Библии о «реках воды живой» , но сам чувствовал себя пересохшим, читал о «жизни с избытком» , но моя жизнь была какой-то скучной, серой и бесцветной. Не мог понять и считал слишком суровыми требования Христа о том, чтобы я отрекся от себя , возненавидел свою жизнь . Как это можно? – недоумевал я. Недавно слушал проповедь, что отречься от себя – значить позабыть о своих желаниях и выполнять то, что требует Христос. Я не мог этого понять. Забыть можно номер телефона, забыть можно какие-то подробности прослушанной тобою лекции, но забыть о своих желаниях…? Как это воз-можно? Они постоянно при мне, их так много, как можно позабыть их? Когда вел моло-дежный разбор Библии, мы читали, что в нас обитает сила Христова , что нам дарованы «преизобильные богатства благодати во Христе Иисусе» . Я все недоумевал: где они, эти богатства? Почему я более похож на бедняка, изнывающего от голода, чем на обладающе-го этими богатствами? Мне было так холодно и одиноко в мире, так хотелось домой, к Отцу! Думал, здесь нужно как-то потерпеть, а там - будет радость, но не знал той простой истины, что Христос желает открыть в нашем сердце Свои потоки радости уже здесь, на земле…
Мне становилось все хуже и хуже, все беспросветней на душе. Мне часто говорили, что нельзя быть таким мрачным христианином, но ничего с собой поделать не мог. Быва-ли какие-то всплески радости после доброго общения с братьями, после совместных раз-боров Слова Божия, но радость моя быстро гасла.
Как-то мне на ум пришла мысль написать о том, что меня тревожило. Я написал статью о том, что с самого детства испытывал одиночество, искал настоящего друга, ис-кал того, кто мог бы выслушать, понять, утешить меня, сказать теплое, ободрительное слово, но такого зачастую не находилось ни среди школьных товарищей, ни среди друзей, ни среди родственников. Когда пришел в церковь, то я возрадовался «радостью весьма великою» , подумав, что Христос – именно тот Друг, которого я искал всю жизнь, по ко-торому томился в глубине души. Но когда услышал от проповедников о Его грозных, строгих требованиях, о том, что Он постоянно требует от меня под страхом вечных мук того, что я не могу Ему пока дать, до чего я еще не созрел, не дорос, то меня постигло ог-ромное разочарование. Ведь я искал совсем не такого друга! Статья моя заканчивалась фразой, набранной заглавными буквами: «ГОСПОДИ! ГДЕ ТЫ?» Мне захотелось помес-тить эту статью в интернете и услышать отзывы других христиан. Как раз в ту пору под-ходило время рождества и мы с молодежью думали, какие сценки, конкурсы, игры можно подготовить на рождественский праздник. Кто-то сказал, что есть один христианский сайт, где можно найти подобные материалы. «Кто может найти? У кого есть доступ в ин-тернет?» - спросил молодежный руководитель и посмотрел на меня. Я вызвался помочь в этом деле. Когда я сохранил на своем компьютере те материалы с христианского сайта, которые меня просили сохранить, я увидел рекламу других христианских сайтов и решил посмотреть их. Один из них привлек мое внимание. Там можно было поместить собствен-ное произведение, что я и сделал… Я даже не подозревал, что за всеми этим событиями стоял Бог… Он открыл мне только потом, как нежная, отцовская рука Его располагала все эти обстоятельства моей жизни… Как-то мне по электронной почте пришло письмо от од-ной верующей женщины, которая, прочитав мою грустную статью, решила меня обод-рить. Видя, что она проявляет постоянство в переписке, я как-то написал ей: «Зачем я тебе нужен? Я ничего не могу тебе дать, здесь я - никчемный, никому не нужный, лишний че-ловек, весь израненный, больной духовно, неудачник по жизни. Зачем я тебе такой?» На этот вопрос она написала: «Нужен, вовсе не потому что ты сильный христианин или ду-ховный брат, а просто потому что ты человек, прекрасное творение Божие. Просто будь рядом, просто рассказывай, что с тобой происходит, о чем думаешь…» Для меня такое направление мыслей было новым. Повеяло от этого письма каким-то теплом, согревшим мою промерзшую душу.
Однако непреодолимое желание уйти поскорей из жизни не покидало меня. Ощу-щал себя неприкаянным, одиноким, неудачником, оставленным, больным духовно, не мо-гущим дать ни людям, ни Богу то, чего от меня требовали. Когда мне стало совсем невмо-готу, решил взять пост и возопил к Богу: «Я ничего не понимаю в этой жизни! Мне все надоело! Ничего не получается у меня в этой жизни! Безработица, сплошные неудачи, Господи! Помоги, сделай хоть что-то!» Я ждал какого-то голоса с неба, но по-прежнему стояла тишина, боль в сердце не уходила… Мне показалось, что Бог смеется надо мной, над моей болью, над моей бедой, ничего не отвечает мне. Попытался устроиться в органи-зацию «Врачи без границ» переводчиком, но когда во время собеседования стали говорить слова из медицинской терминологии, как я ни напрягал голову, я не мог достойно перево-дить, ибо в голове моей была куча богословских терминов и почти ни одного медицинско-го. Я постоянно переспрашивал, путался, мой перевод был пародией, карикатурой на на-стоящий перевод… Меня не взяли. Я опять, сколько ни силился, не смог дотянуться до высоких стандартов и заданных кем-то мерок. Сердце мое болело от всего происходяще-го, от постоянно сыплющихся на меня неудач, от обидных комментариев, что я отсталый, недоразвитый, инфантильный человек, от молчания и бездействия Бога. Мне все сильнее и сильнее тянуло уйти из этой жизни. Если бы какой-нибудь грабитель встретил меня и, подставив нож, потребовал денег: «Жизнь или кошелек!». То я бы гораздо охотней рас-прощался с жизнью, нежели с кошельком…
Мне казалось, что Бог жестоко поступал со мной. Мне привиделась такая картина: окруженный Своими детьми, стоит добрый Отец, и раздает направо налево Свои благо-словения, подарки, но как только завидел меня, приближающегося к толпе детишек, сразу уходит в Свой кабинет, запирает наглухо Свои двери, а я тщетно стучу и бьюсь в Его ком-нату. Я описал свои ощущения той верующей женщине, и она написала мне в ответ, где с материнской нежностью высказала желание меня понянчить, приласкать, как маленького мальчика, напоить чаем, завернуть в одеяло, уложить спасть и отгонять все мрачные думы от моей бедной головушки. Потом, через несколько месяцев Господь напомнил мне этот эпизод, и я понял, что в то время, как я ожидал Его голоса с неба и не слыша, разочаровы-вался и сомневался, Он буквально кричал ко мне через письма той верующей женщины о Своей любви, которая нежнее материнской .
В то время Господь свел меня с одним пожилым человеком, братом во Христе, ко-торого я потом назвал своим Иоанном Крестителем, предтечей, подготовившим путь Богу в мое сердце . Этот брат, Сергей Иванович, рассказывал, как по-особому разговаривает с ним Господь, как Он учит его через все детали и мелочи жизни. Он приводил стих из Исайи 6 главы, где говориться о том, что у народа окаменело сердце, так что смотрят гла-зами и не видят, слушают ушами, но не слышат и не обратятся к Господу, чтобы Он исце-лил их духовную слепоту и глухоту . Так же и в нашей жизни Господь все время говорит нам что-то, только наши уши забиты, наши глаза закрыты, залеплены, так что мы ничего порой не видим и не слышим. Я стал усиленно молиться, чтобы Господь снял с меня это покрывало, открыл мой слух, разлепил мои глаза, чтобы я услышал, что Он говорит, что показывает… Он обещал, что если народ обратиться к Нему, то исцелит его духовную глухоту и слепоту. Я молился Ему на основании этого обетования: «Господи! Ты обещал, что если обратимся, то исцелишь! Вот, я обращаюсь, исцели меня! Открой мои уши, что-бы я услышал Тебя, открой мои глаза, чтобы я увидел Тебя!» Я действительно очень жаж-дал услышать Его голос! Я много раз слышал человеческие голоса, познакомился со мно-гими человеческими учениями за время моей работы в богословских заведениях, но не знал, что говорит Господь, что Он Сам думает по поводу толкования того или иного от-рывка? Ибо разные учения, основанные на букве Его слова, противоречили сами себе.
Сергей Иванович говорил, что не нужно стесняться задавать Богу вопросы, спра-шивать о чем-то, не следует строить из себя всезнаек… Почему-то мне отрадно было общаться с ним, слушать его, разговаривать с ним. Порой наши беседы длились по не-скольку часов подряд каждое воскресенье после официальных богослужений, а мне так хотелось слушать и слушать его. Не понимал я тогда, что те «реки воды живой», которые Отец когда-то открыл в нем, теперь начинали мало-помалу орошать своими живительны-ми капельками и мою жаждущую, пересохшую от законничества душу.
Тот Бог, о Котором рассказывал Сергей Иванович, был совсем другим, совсем не таким, о Котором я слышал с церковной кафедры. Мой милый брат, мой Иоанн Крести-тель говорил мне, что Бога часто представляют насильником, а Он на самом деле жених, который ухаживает за нами, хочет, чтобы мы тоже Его полюбили. Он хочет, чтобы цер-ковь, Его невеста , повиновалась Ему не по принуждению, не по долгу и не по обязанно-сти, но искренне любила Его и отвечала взаимностью на Его любовь. В качестве иллюст-рации Сергей Иванович приводил пример, вычитанный из какого-то романа. Одну бедную девушку выдали за какого-то богача. Она страшно его боялась, и не хотела становиться его женой. Ей рассказывал, что он – жестокий, черствый, агрессивный деспот и тиран. Ко-гда ее жених, богач, увидел трепещущую перед ним девушку, он не стал брать ее силой, стал бережно ухаживать за ней, окружать своей любовью, говорить ей нежные слова, сло-вом, он оказался совсем не таким, как о нем думала девушка, не тираном, не пароботите-лем, не грубым и бесчувственным насильником, а очень добрым, нежным, обходительным человеком. В этом эпизоде Сергей Иванович увидел образ: Бога рисуют таким же жесто-ким насильником, который приходит и берет силой – хочешь, не хочешь, можешь, не мо-жешь, повинуйся Мне, исполняй Мои заповеди! А Он на самом деле совсем другой, неж-ный, заботливый жених, который ухаживает за верующими и хочет, чтобы они ответили Ему взаимностью, полюбили Его ответной любовью . На самом деле Бог чудесный и прекрасный, а не такой деспот и тиран, не ведающий ни жалости, ни сострадания к людям начальник, который хочет, чтобы люди дрожали от страха перед Ним и соблюдали Его святой закон – таким часто выдают Его с церковной кафедры проповедники… Слова до-рогого брата побуждали меня задуматься: может быть, правда, Бог не такой, каким зачас-тую Его представляют нам с кафедры, а совсем другой, намного лучше, добрее, неж-нее…? Какую-то тайную отраду я чувствовал в своем сердце, когда такие размышления стали приходить ко мне, когда слушал Сергея Ивановича… Душа моя только-только на-чинала еще смутно, еще отдаленно слышать голос моего доброго Пастыря, еще не пони-мала, чей это голос, однако вздрагивала, как будто от какого-то нежного прикосновения к ней… Я размышлял о том, почему у меня совсем нет желания рассказывать людям о Хри-сте? Может быть, я часто излагаю им доктрины о грехе, о спасении, покаянии, но ничего не говорю о том, какой прекрасный и дивный мой Господь?
Подобные размышления приносили сердцу моему какую-то отраду, давали какое-то успокоение. Но все равно в голове моей прочно укоренился образ Бога-начальника, су-хого, бездушного, все время нам что-то приказывающего, и мне хотелось бежать от такого Бога , не хотелось рассказывать Ему о своих потайных желаниях, мыслях, чувствах. По-том уже, через несколько месяцев, когда Он открыл во мне реки воды живой, когда ото-шел в прошлое тот мертвый сон, в котором я пробыл 9 лет, думая, что это христианство, когда я несколько часов подряд со слезами молился Ему, обнажая душу до самых истоков, восторгаясь тем, какой Он прекрасный и чудный, Он с улыбкой напомнил мне о моих же молитвах в то время: «Господи, благодарю Тебя за этот день. Пошли мне работу. Аминь».
Но в то время все продолжало валиться меня из рук. Работы не было , родная се-стра меня ругала за то, что я никак не мог устроиться на работу и мешал своим присутст-вием в комнате ей обниматься с ее парнем. Мне опять очень сильно захотелось уйти из жизни. Общение с Сергеем Ивановичем и переписка с той верующей женщиной по элек-тронной почте немного ободряли меня, но все равно мне было очень плохо на душе. Я чувствовал гнет, чувствовал свою потерянность в этом холодной, злом, непонятном, вра-ждебном мне мире. Меня мучила мысль, что я оказался совершенно бессильным и беспо-мощным перед этой жизнью, не мог найти своего места, не мог вписаться в нее, устроить-ся в ней. Мне было больно, когда меня упрекали за это, обзывали… Мне так хотелось любви и принятия от Бога! Так хотелось, чтобы Он больше проявлялся в моей жизни, так хотелось видеть Его, слышать Его, чтобы Он подсказывал, как поступить в тех или иных ситуациях! Но я знал, что Бог теперь уже не говорит Своим голосом к нам, что прошли те времена, когда люди внимали Его живым словам, а нам ничего не остается, как только жить по Его письменному откровению, «ходить верою, а не виденьем» . Мне очень запал в душу тот эпизод из Библии, когда Бог «гулял по раю в прохладе дня» . В то прекрасное время человек мог подойти к Нему, поговорить, как с другом, услышать прямые ответы на свои вопросы. Теперь же мы, люди, потомки Адама, изгнаны из рая, на нас лежит прокля-тие отчуждения от Бога. И хотя мы приходим к Нему, становимся верующими людьми, христианами, все равно, у нас нет доступа к Богу именно таким образом, какой имели первые люди – могли спокойно подойти к Нему, поговорить, услышать Его голос.
Я все думал, почему моему характеру так свойственно грустить, впадать в мелан-холию, печаль? Объясняется ли это только моим темпераментом? Однажды слышал ка-кую-то грустную мелодию. Мне почему-то представилось, как чувствовал себя Адам, из-гнанный из Эдема. Его сердце, которое купалось в этих горячих лучах Божьей дружбы и любви, которое было переполнено блаженством, радостью неизреченной, удовольствием, наслаждением общения с Богом – вдруг ощутило черную, холодную пустоту. Что-то большое, непостижимо огромное, радостное, важное оставило его душу, что-то ушло из нее и он остался вне этого света, вне этого блаженства… Вот это состояние разлученно-сти, разделенности – мне кажется, Господь, и дал почувствовать мне острее других. Когда моя рука натыкалась на пустоту вместо любящей отцовской руки, мое сердце начинало рыдать, потому что та знакомая боль просыпалась в ней, я чувствовал себя разбитым и страшно несчастным человеком.
Мне казалось, что я как никто остро переживал всю боль и горечь этого проклятия. Порой в душе столько накапливалось вопросов, неразрешимых противоречий, сомнений, а идти было не к кому. Конечно, можно было помолиться Ему, но голоса Его не услышишь, а опять остаешься со своей болью . Можно было разделить бремя сомнений с каким-нибудь братом во Христе. Но один говорил одно, другой – совсем противоположное. Одну и ту же Библию понимали по-разному, и я по-прежнему не знал, что думает по этому по-воду Богу, как Он смотрит на то или иное толкование Его слова.
Эта боль бесприютности, мучительное сознание, что изгнан из какого-то прекрас-ного места – порой сильно обострялась во мне. Мне было очень горько осознавать, что из-за моих прародителей я лишился непосредственного общения с Отцом. Очень большое созвучие своим ощущениям я нашел в стихотворении русского поэта Константина Баль-монта:
Господь, Господь, внемли, я плачу, я тоскую
Тебе молюсь в вечерней мгле.
Зачем Ты даровал мне душу неземную -
И приковал меня к земле?
Я говорю с Тобой сквозь тьму тысячелетий,
Я говорю Тебе, Творец,
Что мы обмануты, мы плачем, точно дети,
И ищем: где же наш Отец?
Когда б хоть миг один
Звучал Твой голос внятно,
Я был бы рад сиянью дня
Но жизнь, любовь и смерть –
Все страшно непонятно…
Все неизбежно для меня.
Велик Ты, Господи, но мир Твой неприветен,
Как все великое, он нем,
И тысячи веков напрасен, безответен
Мой скорбный крик: «Зачем? Зачем?»
«Мы плачем, словно дети и ищем, где же наш Отец?… Когда б хоть миг один зву-чал твой голос внятно…» Действительно, я ощущал себя ребенком, который заблудился в этом холодном, злом, непонятном мире, неприветливом мире. Этот ребенок ходит, ища тепло отцовской руки, ища родной взгляд, и не находит, от чего ему становится страшно, холодно и одиноко… Мне так хотелось, чтобы Отец меня обнял, согрел Своим теплом, чтобы успокоил мои мрачные раздумья. … Меня не оставлял в покое мысль, что человек был создан для очень тесного, близкого любовного общения со Своим Творцом. Как пи-шет Юлия Блюм, «чтобы купаться в горячих лучах Божьей любви и дружбы» . Но потом произошел разрыв. Человеку катастрофически стало не хватать этой былой дружбы, этих теплых, сердечных отношений с великим Отцом. В душе его образовалась огромная про-пасть, бездна, черная дыра. Раньше она была заполнена Богом. Но потом Бог ушел, и об-разовалась эта страшная пустота… Мне порой было удивительно, почему я так остро это чувствую и переживаю, а другие как будто не так сильно это ощущают. Так хотелось прильнуть к Нему, найти на Его груди успокоение и утешение, а без этого моя душа то-милась и страшилась. Все было слишком страшно сложно, непонятно для меня в этом ми-ре. Порой и Бог казался мне каким-то чужым, враждебным мне, не Отцом…
И вот однажды я не выдержал. Чувство своей потерянности, беззащитности, оди-ночества в этом враждебном мире, чувство, что Бог оставил меня и удалился куда-то очень далеко, захлестнуло меня с особой силой. Я решил поститься в этот день и поехал в церковь, которая пустовала до вечера. Мне так хотелось все рассказать Богу, Отцу моему Небесному, так хотелось излить Ему сердце, рассказать, что устал, смертельно устал от всей этой непонятной и бесполезной жизни, от вселенского холода, от которого съежива-лась душа, хотелось сказать Ему, что не могу исполнить Его святых и праведных законов и заповедей, что Его законы постоянно объявляют меня преступником в Его глазах, а я не могу жить с бременем постоянной вины и невыполненного долга… Слезы душили меня уже в маршрутке. Я часто моргал, утирал, сдерживал теснившиеся в груди рыдания, сты-дясь пассажиров.
Когда я приехал в пустой дом молитвы, я рухнул на пол и стал рыдать перед Богом. Нашел какое-то полотенце, и плакал, и плакал, рыдания сотрясали мою грудь… Я расска-зывал Ему, каким одиноким я себя чувствовал, как бесприютно, как тяжело мне жилось здесь! Как я хотел, как я умолял, чтобы Он со мной поговорил, хоть что-то сказал, как-то ободрил, хоть раз нарушил Свое правило молчать, а вести нас только верою, а не видени-ем…
Никогда, кажется, я так не молился и не рыдал в жизни, как в тот раз, лежа на полу, захлебываясь слезами… Не скрою, ждал какого-то ответа, голоса с неба, но все было тихо, мне казалось, Он молчал.
Когда возвращался из церкви, мое сокрушение сменилось ропотом и недовольст-вом. «Действительно, стоит ли такой козявке, как я, отвечать? – говорил я с раздражением и досадой. – Когда-то Он дал Свои повеления всей совокупности козявок, мол, исполняй-те, приду, спрошу с вас, как вы справились». Но если одна козявка захотела, чтобы Творец с ней лично заговорил, то будет ли Он говорить с ней? Не отвернется ли с презрением?» - так я думал и говорил Ему.
После этого со мной начали происходить необычные вещи, настолько необычные и неожиданные, что я часто был поражен и сбит с толку.
Пришли ко мне как-то размышления над притчей о блудном сыне . Обычно все внимание поглощает младший сын, и эту часть притчи часто используют для евангелиза-ционного средства, для разговора с неверующими о том, что Бог их ждет. Но мое внима-ние привлек старший сын. Что-то не укладывалось в понятия, сформированные церковью во мне за 9 лет. Нас постоянно призывали соблюдать Слово Божие, призывали служить Ему, прилагать все усилия, чтобы не впадать в грех, не преступать Его заповеди. Но стар-ший сын все так и делал, как говорили наши проповедники. Казалось бы, Бог мог гор-диться таким сыном – все исполняет, служит Ему, заповедей Его не преступает. Не к тому ли нас призывают все время с церковной кафедры? Не это ли выдают за извечное желание Бога относительно нас? Но почему, почему Иисус выставил в таком негативном свете того человека, который соблюдает Его волю и поступает, как нас призывают в проповедях? Почему тот, кем Бог мог по праву гордиться – служит Ему, не преступает Его повелений, - ведет себя как-то нехорошо, не по-людски, гневается, сердится и даже не хочет входить в дом от негодования и злости? Почему Иисус выставил его, как раз такого, каким хотят сделать нас наши проповедники, в этой притче таким злым, таким плохим? Я не мог по-нять. Перечитывал снова и снова: «Я столько лет служу тебе и никогда не преступал при-казания твоего…» (ст. 29) Если все, что хочет от нас Бог – это выполнять Его заповеди и не преступать Его повелений, почему Он не доволен страшим сыном? Почему в притче ему уделено столь невыгодное, непривлекательное место? Я никак не мог этого понять и споткнулся об этот пробный камень. Значит, Богу нужно от нас что-то другое, что еще, нежели просто исполнять Его заповеди и бояться преступить повелений Его. Я стал вни-мательно присматриваться к поведению и словам старшего сына, к его отношению к младшему брату. «Промотал имение с блудницами, а тут ему выпала такая великая честь – одели в лучшие одежды, закололи откормленного вола, дали перстень. Отец принял его, обнял, поцеловал. За что этого бродягу целовать, принимать этого оборванца? Зачем ему такая честь? Он ее не достоин, а я достоин большего! А мне и того не дали…»
В моем воображении нарисовалась такая картина: сын, грязный, оборванный, сле-дами свиного пойла на губах стоит, его обнимает отец, а старший сын его обвиняет и го-ворит, что тот не достоин такой великой милости… не заслужил. И, действительно, что может блудный сын дать отцу? Как возместит растраченное имение? Только наняться в слуги отцу, стать пожизненным рабом. Но отцу не нужен слуга, нужен сын. Отец принял сына не на основании того, что сын мог дать ему, сделать для него, а просто потому, что он – сын, хоть и провинившийся, оборванный, голодный и промотавший имение. Но он пришел к отцу таким, как есть, у него не было возможности умыться, привести себя в по-рядок, хорошо одеться, где-то поесть… сын пришел, целиком полагаясь на милость отца, и отец принял его, побежал ему навстречу, расцеловал, одел в богатую одежду, устроил в его честь роскошный пир. А старший сын стоит и обвиняет: почему этого грязного обор-ванца приняли с такими почестями, с такой любовью? Он ее не заслужил, он не достоин, вот я – другое дело, я служу отцу, я боюсь преступить его повеления, а он, этот грязный, голодный оборвыш, разве он дотягивает до моего уровня? Что-то до боли знакомое почу-дилось мне в интонациях старшего сына, где-то я уже слышал подобное, такие же мысли, такая же логика? Но где? Что-то кольнуло мое сердце… Когда я понял, что Бог открывает мне в этот момент, я… разрыдался. В тот момент я шел на молитвенную группку, но ры-дания настигли меня прямо посреди улицы. «Господи! Ведь это Ты сейчас показал мне, что в течении всей моей жизни меня окружали старшие сыновья! Я не дотягивал до их высоких мерок, заданных ими стандартов, и они меня отвергали на основании этого. Я по-стоянно слушал их злой, обвиняющий голос и думал, что Ты такой же… А Ты… Ты… как бы мне сказал сейчас: «Я НЕ СТАРШИЙ СЫН!» - я не мог молиться от теснивших мою грудь рыданий. С трудом продолжал молитву дальше: «Ты – тот отец, который не потре-бовал от меня совершенства, но принял, обнял и расцеловал, не дожидаясь, пока я стану хорошим христианином! Ты принимаешь меня таким, как я есть…» Я опять вызывал в своем воображении тот чарующий прекрасный образ отца из притчи… какое у него лю-бящее прощающее сердце, как он добрый и великодушный! Вспомнились мне те мои ра-ботодатели, которые отвергали меня, когда я, хоть и силился, прилагал старания, но не мог дотянуться до заданных ими мерок и стандартов, и меня за это отвергали и выгоняли с работы. А Он принимает меня таким, какой я есть, пусть я грязный, греховный, заблуд-ший, ничего не понимающий и не могущий… все равно ждет, все равно готов обнять, простить… Мне хотелось рыдать от счастья и всем сердцем благодарить Бога за ту пора-зительную, ошеломляющую истину, которую Он мне открыл сейчас. Ведь старший сын – это символ, образ человека, который не принимает другого таким, как он есть, а ждет со-вершенства, чтобы принять. На протяжении всей моей жизни (за редким исключением) меня окружали старшие сыновья, которые сформировали мою низкую самооценку, кото-рые заставили меня смотреть на Бога так же, как будто Он был старшим сыном, заставили меня поверить в ложь, что Он такой же как и старший сын: не принимает нас, пока не ис-полним заповеди Его, отвергает, проклинает, а если подтянемся к Его высоким нравст-венным стандартам, то, может быть, и примет когда-нибудь. И вновь образ отца и притчи вставал перед моим мысленным взором: принял сына таким, как есть, голодным, оборван-ным, грязным, просто потому, что сын, просто потому, что родной. И не нуждался отец в еще одном слуге и рабе, ему нужен был сын…
Ярко и отчетливо всплыли в памяти слова из письма той верующей женщины: «Нужен! Такой, как есть, больной, израненный, измученный, просто будь рядом и делись со мной тем, что происходит в твоей жизни…» И сердце мое пронзила другая мысль. Ведь не слепая случайность свела нас с ней в интернете! Ведь именно Бог, увидев, как тоскует, как томится, как плачет мое сердце по безусловному принятию, решил напомнить мне о нем, о Своей любви и нежности ко мне. Эти слова из письма: «Нужен! Такой, как есть!» просто горели перед моим мысленным взором и сердце разрывалось от счастья, в глазах было мутно от слез… «Неужели Ты такой, Боже? Ведь я совсем не знал Тебя таким! Я знал Тебя как Бога-начальника, бога сурового и неумолимого, сухого и педантичного, не-престанно декларирующего Свою святость и запугавшею ею всех! А Ты… неужели Ты такой… нежный и добрый? Неужели Ты, увидев мое мятущееся сердечко, привел в мою жизнь ту верующую женщину, которая написал мне в письме те заветные слова, которые Ты хотел сказать мне?» Я плакал от счастья. Я не знал такого Бога. Я слышал, конечно, что Он может быть и нежным и добрым, и любящим иногда, но представлял Его, ориен-тируясь на постоянно слышимые мной проповеди, скорее суровым, непреклонным серди-то и разгневанно смотрящим на мою слабость, на мою неспособность и нежелание испол-нять Его законы. Вспомнилось и то, что сказала та верующая женщина, с которой я пере-писывался: «Бог плачет и радуется вместе с нами. Он знает все наши желания, и делает так, чтобы мы были счастливы уже при этой жизни».
Вспомнилось и то, что писала христианская писательница Ю.Блюм: «Бог – это не классная дама в песне, грозно нависшая над первоклашками, непрестанно декларирующая свою любовь и столь же непрестанно им мешающая. Таким зачастую представляют Бога. Нет, Он – отзвук и созвучие чему-то самому сокровенному, самому личному и интимному в нас. Когда Он вам откроется, вы ощутите что-то до дрожи, до боли знакомое, когда Он явит вам, кто Он такой, вы, задохнувшись, от счастья и радости, будете спрашивать, как неужели Он такой?»
Когда то, о чем она пишет, случилось со мной, когда Бог стал открываться мне Сам, когда дал почувствовать Свою невыразимую нежность, Свою заботу обо мне, я час-то, задохнувшись от восторга, со слезами спрашивал Его: «Неужели Ты такой? Ведь я знал Тебя только как Бога-начальника, Бога грозного и неумолимого, а такого, как Ты, та-кого нежного и доброго, совсем не знал…» Да, дорогие мои читатели, я часто читал о любви Божией, о милосердии Его, о некоем «тихом веянии ветра» , но когда испытал это все, когда это тихое веяние подуло в мое душе… это было не передать в словах, такого счастья я никогда не испытывал в жизни…
Помниться, однажды я шел по улице и разговаривал с Отцом: «Господи! Так хочу, чтобы Ты обогрел меня Своей любовью! Папушка мой Небесный, так хочу, чтобы Ты по-говорил со мной! Не отпускай, держи меня за руку, веди Ты сам по этой жизни, мне так холодно и одиноко без Тебя!» По пути попался супермаркет. Я ощутил небольшое чувст-во голода и пошел купить себе что-нибудь пожевать. Купил пачку сока и направился в хлебный отдел, как вдруг услышал из динамиков песню с такими словами: «Мой малыш растет не по годам, и уже читает по слогам, а когда с ним за руку идешь, то счастливей в мире не найдешь…» Таким счастьем повеяло на меня от этих слов! Мне показалось, что Сам Господь обращается ко мне с этими словам. Ведь я как раз молился о том, чтобы Он вел меня за руку! Чтобы поговорил со мной, дал почувствовать Его любовь… И вот ответ: «Я веду тебя за руку , и вижу, что тебе это нравится, Мой малыш»… Таким счастьем, та-ким блаженством повеяло на меня этих нежных отцовских слов! Я не мог сдержать слез от счастья и ликования, когда шел обратно домой. Вот что имел в виду Давид, когда гово-рил: «Милость Твоя лучше, чем жизнь»!
Господь стал говорить со мной каждый день. Например, когда я ехал в маршрутке, то увидел, как зашла группа детей 10 человек, лет по 8-9. Они весело лопотали, часто слы-шались взрывы хохота. Они махали водителю соседней маршрутки, а он махал им в ответ. Я стоял и, глядя на них, улыбался. «Видишь, - как бы сказал мне Господь, -Я сотворил вас для того, чтобы вы были такими же веселыми и беззаботными , чтобы вы вот так же радовались во Мне, а теперь посмотри на то, что сделал грех и какими вы стали». Я посмотрел на взрослых – угрюмые, насупленные, мрачные лица…
Я поражался и не успевал считать те уроки и милости, которые стал изливать на меня Господь. Я стал слышать Его голос во всем. Весь мир заговорил мне о Боге, о Его царстве. Я видел, как текут ручьи, как тает снег от щедрых лучей солнышка, и мне каза-лось, что я вижу в этом образ того, как и моя душа отогрелась в Его любви, под «солнцем правды, которое взошло» над моей душой . Когда я по дороге в церковь шел и смотрел на снег, но вспоминал слова Бога, о том, что Он убелит снегом Своей праведности нашу греховность. Но когда снег стаивает, то обнажается грязная земля – если мы перестаем полагаться на праведность Христову, которой Он одевает нас, начинает обнажаться наша греховная натура, наша нечистота…
Когда я ел сочный и сладкий банан, вдруг мысль пришла ко мне: «А кто заложил в этот банан этот вкус, этот аромат, а в мой язык – вкусовые рецепторы, которые могут рас-познавать этот вкус, наслаждаться им? Мой Господь. Когда слушал классическую музыку, то подумалось: а Кто вложил в души композиторов эти чарующие, ласкающие слух мело-дии? И опять ответ: мой Отец. Вспомнились прекрасные картины, которые я смотрел в энциклопедиях, наслаждаясь буйством, игрой красок, колоритов. Кто вложил в души ху-дожников эти краски, эти дивные образы, которые они передали на полотне? Мой Иисус. Кто вдохновил поэтов написать красивые, полные благоухающей лирики стихи? Мой Бог. И тут опять мысль пронзила меня: значит, мой Творец, мой Господь – это самый вдохно-венный музыкант, поэт, художник, даже гурман… Самая гениальная и творческая Лич-ность во вселенной! Ведь это в Его сердце звучит эта прекрасная музыка, рождаются эти дивные стихи великих поэтов… Почему же я представлял Его раньше как некоего ограни-ченного, скучного, дотошного пуританина, боязливо-добродетельного фарисея, замучив-шего всех Своей святостью?
Мне стало интересно бывать на служениях, проповедник говорит одно, гнет свою линию, а моя душа буквально вздрагивает от библейских стихов, которые он просто про-читывает и не обращает на них внимание. Однажды я слышал, как один проповедник чи-тал текст из пророчеств Даниила и обращал основное внимание на седьмины, но в прочи-танном им стихе я услышал фразу: «И запечатаны были откровения…» и сразу мысли задвигались в моей голове: «слово Божие, откровения Божии запечатаны, сокрыты от по-сторонних глаз. Но если станешь очень близко к Богу, к Тому, Кто запечатал их, то они начнут открываться, распечатываться для тебя». Потом проповедник зачитал стих, что Иисус изъяснял ученикам сказанное о Нем во всем Писании . Проповедник пошел в сво-их рассуждениях дальше, а Бог продолжал говорить со мной на эту тему: Все в Ветхом Завете – это тени, прообразы, которые указывали на Христа. Когда Иудеи говорили о манне, Иисус сказал, что Он – истинный хлеб, сходящий с небес . Никодиму указал на змея, которого Моисей вознес на древо, и объяснил, что тот змей прообразно возвещал о распятии Христа . Любые темы, даже предметы из повседневной жизни Христос исполь-зовал, чтобы раскрыть какую-то духовную истину. Вода из колодца, которую пришла по-черпнуть самарянка – напомнила Ему о той воде живой , которую Он дает всякому, кто искренне, всем сердцем обратиться к Нему. Глядя на растения, Иисус говорил людям о разных видах почвы сердец людских . Когда такие размышления стали приходить ко мне, меня поразила другая мысль: Тот же самый Дух, Который действовал во Христе, теперь действует во мне и так же открывает духовный смысл всех событий и предметов! Вспом-нилось сказанное Сергеем Ивановичем, что весь мир – это одна большая притча, тайна, загадка, в которую Бог вложил «невидимое Свое вечное Божество и славу» . Те, кто да-леко от Бог, проходят мимо, ничего не видят и не замечают, их уши и глаза закрыты на духовную реальность. Поэтому Христос говорил притчами к народу, который не всегда понимал Его. Те же люди, кто льнет к Нему, кто находится в близком, сердечном общении с Ним, начинают видеть некий сокрытый смысл, Бог открывает их ум, как и Христос от-крывал значение Своих притч не всякому, а только Своим ученикам, т.е. тем людям, кото-рые последовали за Ним, были близко с Ним.
Когда я думал об этом, уходя из церкви, я возликовал душой. Я громко сказал: «Аллилуйя! Ура! Господи, Отец мой, Ты говоришь со мной, какое счастье слышать твой родной голос! Ты начинаешь все объяснять Твоему малышу! Я так счастлив!» Я весь сиял от счастья, я даже не думал, что с Богом так может быть хорошо и интересно, смотрел в это небо, подернутое туманом облаков и громко благодарил Его, моего милосердного, доброго Папушку Небесного. По дороге я решил зайти в кафе, купил себе скромный обед, занял столик в углу и услыхал слова песни, льющейся из динамиков: «Небо в облаках, солнце в небесах – все это для того, чтоб слышать голос твой. Я с тобой». Меня опять об-дало такой волной счастья и блаженства! Ведь несколько минут назад я шел и чуть ли не кричал Богу, как я счастлив, что Он разговаривает со Своим сынулькой, я смотрел тогда в небо, покрытое облаками от всей души славил Его. И тут Он как бы сказал мне через эту песню: «Сынок, ведь Я создал и эти облака, которые ты видел, и солнышко за облаками только для того, чтобы слышать твой радостный голос и радоваться вместе с тобой. Не забывай, что Я никуда не ушел, Я рядом».
Сердце мое просто таяло от счастья, в глазах было мутно от слез, я не мог спокойно есть, вилка дрожала в моих руках, тихо благодарил Папушку Небесного, глотая слезы, стыдясь посетителей кафе. Какой дивный и чудный наш Господь! – думалось мне потом. – Какой Он нежный, добрый, ласковый, остроумный даже, шутливый, забавный… Какую страшную, грозную карикатуру мы нарисовали, какую безобразную, отталкивающую мас-ку мы, христиане, нацепили на Него! А Он – такой нежный, такой добрый, сердце Его так болит, так переживает за нас, а мы думали, что Он бесчувственный, бессердечный, сухой и бесстрастный наблюдатель…
Скажут, но ведь Он оставил нам какие-то законы, заповеди, постановления. Нельзя же совсем без них. Отвечу: законом познается грех. Закон – детоводитель ко Христу . Он ставит под проклятие и осуждение, так как объявляет человека виновным в нарушении его. Зачем Господь дал нам закон? Чтобы показать, какой Он святой, какие мы грешные, чтобы сокрушить в человеке всякую самоправедность, всякую гордость. Когда человек попытавшись его исполнить, поймет свое полное бессилие и неспособность это сделать, достичь высоких мерок праведности, возопит к Богу и скажет: «Я не могу, Господи, нет сил, я виновен пред Тобой!» - тогда Господь ему и ответит : «Я давно это знал, с самого начала и только ждал, когда ты поймешь и осознаешь это». Закон вручает нас Христу, дальше закону делать нечего, Христос Сам напишет Свои законы на скрижалях нашего сердца . Тот же строгий закон, написанный на скрижалях каменных, будет только ме-шать, препятствовать развивать дружбу, отцовско-сыновьи отношения с Богом, сердечно-интимное общение с Ним. Закон опять нужен только тогда, когда мы начинаем отходить от Бога, черстветь сердцем, не ищем Его всеми силами души, не томимся по Нему. Как только закон укажет на наше отпадение – у нас есть единственный выход – опять бежать в отцовские объятия, льнуть к Богу. Когда мы попадаем в эти объятия, закону делать нече-го, дальше Сам Господь ведет нас за руку. Мартин Лютер, через которого Бог произвел реформацию в Европе, очень хорошо это понял, когда написал:
«Если вы действительно имеете веру в то, что Христос – ваш Спаси-тель, то в это же мгновение вы приобретаете милосердного Бога, по-скольку вера открывает для вас сердце Бога и Его волю, чтобы вам увидеть чистую милость и бьющую через край любовь. Вот что значит – смотреть на Бога, веруя. Тогда вы уведете Его полное отцовской любви сердце, сердце друга, в котором нет ни гнева, ни жестокости. Тот, кто видит Бога как гневного Бога, смотрит на Него неправильно, но глядит только на одну завесу, как будто темное облако заволакивает ему лицо».
Когда Господь начинал говорить к моему, я поражался, до чего Он готов и хочет с нами общаться! С раннего утра Он готов говорить нам, каждый день учить нас, говорить через обстоятельства, через людей, через Библию. Я был так захвачен этой новой, от-крывшейся во мне жизнью, до того очарован Богом, что часто спрашивал со слезами и се-бя и Его: «Почему я раньше не познал эту жизнь? Почему ее от меня скрывали? Почему мне преподносили Бога совсем другим, страшным, ужасным, отталкивающим, порабо-щающим душу Своими законами, а не таким, какой Он есть прекрасный и чудесный, к ко-торому хочется бежать, льнуть в Его объятия, не отрываться от этих источников воды жи-вой?» Да, вот именно такая жизнь и может считаться подлинно христианской, когда из человека льются эти воды, эти реки, эти потоки Его живой воды, когда Господь учит че-му-то новому каждый день, «открывает ухо и запечатлевает Свое наставление» . И эта жизнь готова открыться в нас, эти реки, эти потоки готовы затопить пустыню, выжжен-ную, пересохшую от законничества, лишь бы мы возжаждали , возопили к Нему всем сердцем, воззвали к Нему всеми фибрами души! Отбросили все, что мы напридумали, на-городили своими ограниченными умами, ощутили себя всего лишь малыми детьми в Его объятиях, тогда открылась бы в нас такая жизнь, такая благодать и свобода!!!
(Однажды когда я делился своим свидетельством с верующими о той благодати и свободе, которая дарована нам во Христе, говорил, что мы теперь можем просто радовать-ся жизни, свободе, можем делать «все, что хотим», нам дан такой простор, верующие ос-тановили меня и сказали, что мы как раз не можем «делать все, что хотим», у нас есть оп-ределенные запреты, определенные границы и рамки, которые налагает на нас христиан-ская жизнь. Я поспешил оговориться, да, конечно, есть определенные рамки и границы: «Не убей», «не укради», не говори ложь, почитай отца и мать, не злословь и т.д. Выходя за эти рамки, мы лишаемся благодатной жизни во Христе, уходим из теплых объятий нашего Отца. Для того, чтобы вернуть нас обратно, Он начинает напоминать о Своей святости, суде, справедливости и т.д. Я вовсе не выступаю за вседозволенность, за духовный бес-предел, нет, вовсе нет, иначе я был бы беззаконником и «обращал бы благодать Господа нашего в повод к распутству» . Сохрани меня Господь от этого! После сего сказанного на группе верующих стали обсуждать, какие еще «нельзя» есть в христианской жизни и как строго их нужно придерживаться. С одной стороны, я был полностью согласен с ними, нарушение заповедей ведет ко греху и разрыву отношений с Богом, но с другой стороны, стоит ли нам подробно обсуждать все эти «нельзя», если заповеди Бог пишет на наших сердцах, если Дух Его Святой с нами… Почудилось опять знакомое дуновение «тихого ветра», опять Его дивный свет, «просвещающий всякого человека, приходящего в мир» озарил этот вопрос, бывший для меня доселе темным, не до конца понятным. Что же от-крыл мне Господь в тот момент? Вспомнилось, как Давид называл Господа «Пастырем» И говорил, что его Пастырь водит его на плодородные пажити и к «водам тихим». Вспом-нилось, как Сам Господь называл Себя «Пастырем добрым» , полагающим душу Свою за овец. «Я есмь дверь овцам. Кто войдет Мною, тот пажить найдет» . Ведь все эти плодо-родные пажити и «воды тихие – это образ, символ полноценной, радостной жизни, жизни по благодати, «жизни с избытком», жизни в свободе и счастье, которую по Своей великой милости дарует нам Господь, наш Добрый Пастырь. Бегайте, овечки, наслаждайтесь оби-лием трав, пейте вдоволь из «вод тихих», радуйтесь на этих плодородных, обильных па-житях. Конечно, эти пажити ограждены забором: не укради, не прелюбодействуй, не лги, чти отца и мать… Если какая-то овечка перепрыгнет через забор, ей не поздоровится. За забором вовсе нет плодородных пажитей и «вод тихих», но бродят там «волки лютые», и голодно и холодно будет овцам на тех тощих склонах – жизни плотской, жизни грехов-ной, жизни в духовной теплоте , без Христа… Но зачем все время говорить о заборах? Зачем все время напоминать: не ходи, не греши, там плохо? Конечно, иногда нужно напо-минать об этом. Но не лучше ли, не эффективней ли будет не держать овец возле забора и не пугать их все время тем, как им будет плохо, если они перепрыгнут через забор, а пус-тить их в самую гущу плодородных пажитей и позволить им вволю испить от «вод ти-хих»? А ведь не тем ли постоянно заняты наши проповедники, что каждый раз напомина-ют, как плохо нам будет, если преступим заповеди, перепрыгнем через забор? Зачем все время держать овец у забора? Покажите им эти плодородные пажити, покажите силу, сво-боду и красоту христианской жизни, жизни с избытком, и тогда овцы сами не захотят пе-репрыгивать через забор, а будут радоваться на пажитях Господних).
Как мне страшно потерять эту жизнь! Как я боюсь, что Он отнимет от меня Свои источники! Понимаю теперь апостола Павла, сказавшего, что вся самоправедность от ис-полнения закона – это сор и тлен, пыль и прах по сравнению с превосходством познания Христа Иисуса, Господа моего! Готов вырвать с Его помощью всякий грех и нечестие, если только оно встанет между Ним и мной. Так приятно, так немыслимо легко мне вздох-нулось, когда я понял – я всего лишь блудный сын, прощенный Им, всего лишь Его дитя! Благодарю Бога моего, что Он пошел дальше и стал открывать истины, запечатанные в Слове Его. Я стал очень отчетливо понимать, что значит умалиться, как дитя для того, чтобы войти в Царство Небесное. Однажды я молился: «Господи, но ведь должна же быть какая-то взрослость, какая-то солидность, какая-то ответственность. Неужели все вот так сбросить с плеч, весь этот груз, который давил на меня столько лет?» В то же утро читал Его слово, и Он с улыбкой напомнил мне: «Сокрыл от мудрых и разумных тайны Цар-ствия Божия, и открыл маленьким детям…» Сердце мое просто таяло, когда я стал полу-чать ответы на мои молитвы, да так быстро!
Я много думаю о проповедниках, которые давят душу буквой закона, не понимая духа Писания, Духа, Который вдохновил написать Библию, как они загоняют в рамки сво-его понимания человеческую душу, отнимая у Бога самую святыню Его, которая засияла для меня однажды как драгоценная жемчужина – безусловное принятие, безусловная лю-бовь… Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят . Я раньше тоже был подобен им. Что-то выдумывал, что-то городил, какое-то толкование из книг, какие-то мысли, рассуж-дения, но в них ни на грамм не было Духа Святого… Когда человеку истину открывает Сам Господь, становится все так понятно, так понятно, просто ослепительно ясно, и больше нет вопросов и сомнений. Не надо ничего выдумывать, придумывать, упражнять свой мозг, перечитывать тома богословия… Просто говори, просто свидетельствуй о том, что Господь открыл. Его истина никогда не порабощает, не загоняет в рамки, в тупик, но всегда освобождает, дает выход, проливает свет на вещи, на какие-то события в жизни, на слово Его. Какая трагедия, какая беда, когда человек выходит на кафедру со словом, кото-рое ему не открыл Дух Святой, говорящий «ясно и понятно» (1Тим. 4:1)! Ведь это чуждый огонь пред Господом!
Когда я раньше размышлял о безусловном принятии, меня смущали «строгие» сти-хи «Если кто хочет идти за Мной, отвергнись себя, возненавидь свою жизнь, самого се-бя , потеряй свою душу и обретешь ее ». Теперь и это слово Господь распечатал для ме-ня. Он долго ждал, когда я припаду к Нему, отвергнув то, что мучило и угнетало меня. Я, переводивший в Библейской Школе и в Библейском Институте, часто строил из себя все-знайку, говорил с уверенностью о том, что Господь еще не открыл мне Духом Святым, оперировал свободно истинами, которых «глубины еще Дух Святой не проницал» , а я спешил высказать свое авторитетное мнение… Как радостно, как легко мне вздохнулось, когда я просто сказал ему: «Господи, я ничего не знаю и не понимаю, ни в Слове Твоем, ни в самой жизни, научи меня сам!» (А ведь об этом говорил Сам Христос, называя Себя единственным нашим учителем. Потому я так страдал, что часто пытался учиться у лю-дей, а не у одного только Бога) . Как чудно, как прекрасно, когда Он Сам начинает меня учить! Все, что наполняло раньше мой разум – человеческие теории, доктринальные уста-новки – кажутся мне просто хламом и грязью по сравнению с тем жемчугом Его истин, который Он мне дарует по Своей великом милости! Хочется все выбросить, лишь бы Он учил, лишь бы Он все открывал и показывал! Каким блаженством исполняется душа, как немыслимо хорошо ощущать себя просто ребенком, просто блудным сыном, которого простил и принял Отец, и никем и ничем иным, и все время спрашивать: «Папушка мой Небесный, как Ты думаешь, так правильно, или так правильно? Или тут все совсем по-другому? Мне внутренний голос шепчет вот такие слова, скажи, от Тебя ли они?» Какое блаженство, когда учит Он Сам, а не люди! Когда меня учили люди, я плакал и горевал. Я все думал: Господи, столько заповедей и повелений, я не то что не могу их исполнить, я и запомнить их все не смогу! Не знал я тогда, что значит заповедь, написанная на сердце! Господь мне отвечал через самую любимую мою притчу Его – Он не захотел сделать нас рабами, принял нас как детей, хочет сыновьего послушания, а не рабского, послушания, основанного на любви, а не на долге …
Я понял, что значит возненавидеть свою жизнь. Жизнь, в которой хозяйничал я, ко-торой распоряжался я сам, когда я если не говорил, то поступал по принципу: «Я знаю, что мне делать, а Ты, Господи, постой, подожди» - ее действительно нужно возненави-деть, если хотим получить жизнь несравненно более радостную, лучшую, богатую, плодо-носную, одним словом, «жизнь с избытком». Господь терпеливо ждал, пока я приду к полному краху, к полному банкротству, возненавижу свою жизнь, возжелаю всеми силами души Его жизни, возопию к Нему от всего сердца. И когда Он стал хозяином моей жизни, «солнце правды» взошло над ней. Словно над промерзшей и заледеневшей планетой взошло яркое мощное светило, и я стал отогреваться в его лучах, которые стали заливать ее мощными лучами Его любви и благодати. Раньше я пытался согреться в общении с братьями, чтении хороших христианских книг, но этой теплоты хватало не надолго. Все-ленский холод этого злого, враждебного мира развеивал это тепло очень быстро. А теперь мою планету стало обогревать «солнце правды» и наступило «исцеление в лучах его ». Я просто плачу от блаженства! Как жаль, что открыл эту жизнь так поздно! Мне понадоби-лось пройти через пустыню, чтобы реки воды живой хлынули на засохшую и изголодав-шуюся по любви и принятию почву…
Плачу ли я теперь? Да, несомненно. Господь поднимает меня рано каждое утро. Начинаю молиться, не могу порой сдерживать рыданий от счастья, благодарю Его за то, что Он открылся мне, что подарил «жизнь с избытком», о которой я только читал, но ни-чего не испытывал в жизни. Плачу и от боли.
Как-то вечером моя сестра опять стала упрекать меня в том, что я не нашел своего места в жизни, не завел семью, нет у меня стабильной работы, часто сижу дома… непол-ноценный я какой-то, недоразвитый, ненормальный, неудачник, не стоит ли мне прове-риться у психиатра?
Опять послышался столь ненавистный мне голос старшего сына, но я ведь знал, что Отец принял меня таким, как я есть, ничего не требуя, никакого совершенства, ни служе-ния, ни послушания, просто любит, просто потому, что я – Его творение, шедевр Его творчества. Больно было слушать этот голос, плакал Отцу, рассказывал о том, как я муча-юсь, слыша этот голос. Через мою же молитву Он ответил мне: надо было ей сказать, что я – никто и зовут меня никак. Я – не мужчина, не переводчик, не христианин и не баптист, мне не 26 лет, я просто блудный сын, прощенный Отцом и если еще что-то хочешь узнать обо мне, обращайся к Нему и спрашивай у Него.
Господь умеет утешать, и утешает Он как никто! В другой раз, когда мне было очень грустно, даже больно на сердце, приходилось делать мучительный выбор между по-слушанием Его воле и своими прихотями, я сказал Ему: «Отец, я готов возложить на жертвенник все, что Ты повелишь мне возложить, готов служить Тебе, куда бы Ты меня не послал, просто я не могу еще совершить это с легкостью, без боли в сердце…» Ехал в маршрутке, одна женщина держалась за ручку спинки, так что я ощущал ее запястье на своем плече. Мне показалось, что Сам Господь положил Свою руку мне на плечо и гово-рит мне: «Сынок, я знаю, как тебе больно. Просто знай, что Я рядом, я кладу Свою руку тебе на плечо…» В другой раз я молился, говорил, что не хочу потерять эту чудесную жизнь с избытком из-за какого-то греха, омой, очисти меня, убели, удали всякий грех, все. что может встать между мной и Тобой. Проезжая в маршрутке, увидел надпись на одном здании: «Русские бани» и тут Господь напомнил мне стих из Библии, что Он омыл нас ба-нею возрождения и обновления через Духа Святого, Которого обильно излил на нас … Когда ехал в той же маршрутке, чувствовал некоторую усталость. С Богом стало так инте-ресно жить, так захватывает идти туда, куда Он зовет, делать то, к чему Он побуждает сердце, говорить людям то, что Он кладет на сердце и видеть, как расцветают души и лица людей, видишь, как живая вода оживляет пустыни… Но все равно телесная оболочка ус-тает, хочется сделать много, «дух бодр, плоть же немощна ». Когда думал об этом, зашла одна пожилая женщина, я уступил ей место, хотя она все повторяла: «Садись, сынок, мне не далеко ехать». Когда она выходила, то опять несколько раз повторила эту фразу: «Са-дись, сынок, садись». Конечно, освободившееся место заняла другая женщина, но я поче-му-то прокручивал в голове эту фразу. Она вертелась в моей памяти и не уходила, вдруг, знакомое «дуновение тихого ветра» и понял, что Господь сейчас обратился ко мне и ска-зал: «Если устал, садись, отдохни, сынок Мой, я не хочу, чтобы ты так уставал». Вспом-нилось, как однажды Иисус сказал ученикам Своим: «Пойдите и отдохните» . Когда приехал в церковь, стал делиться откровениями, которые дает мне Господь по Своей ве-ликой милости. Сказал, что мне стали не интересны другие книги, я не слушаю, что гово-рят мне люди, я слушаю только Бога. Меня поправили, что и через людей может говорить Господь. Я согласился с тем, что это так, просто когда я читаю христианские книги, слу-шаю других людей, то жду это знакомое дуновение «тихого ветра Духа», наставляющего нас на всякую истину . Когда однажды общался с одним пастором, то чувствовал, что он излагает мне какие-то усвоенные им через кого-то доктрины, а не то, что ему открылось… После этого разговора, ехал в маршрутке домой и слышал из динамиков песню на англий-ском языке: «I don’t care what people say. I will always feel this way”. (Перевод: «Мне не важно, что говорят люди. Я буду всегда оставаться при своем»). Опять почудилось, что Папа мой Небесный что-то говорит мне. Какие же интонации я услышал в Его родном го-лосе? «Ишь ты какой у меня! Не слушаешь, что говорят люди! Ишь ты какой у Меня!» Была ли это отцовская гордость за своего сына, или просто Господь проявил свое остро-умие, пошутил вместе со мной? Трудно все это передать и выразить в человеческим сло-вах…
Я так радуюсь, когда Он разговаривает со мной, учит каждый день. Так прошу Его: «Папушка мой Небесный, поговори со мной сегодня, я так желаю, так жажду услышать Твой родной, нежный голос!» И когда Он начинает со мной говорить, душа исполняется таким блаженством, таким счастьем, что по сравнению с ним меркнут все земные радости и удовольствия, они просто сор и прах по сравнению с превосходством познания Христа Иисуса, Господа моего.
Однажды, когда я еще шел домой из церкви, то молился: «Отец мой! Я не умею хо-дить по этой жизни! Я падаю, спотыкаюсь, набиваю себе шишки!» Потом, через несколь-ко часов, включив радио, услышал песню: «Еще совсем малюсенькие ножки, еще совсем не ходит по дорожке. Но если неприятности коснуться, ему лишь стоит улыбнуться… мой родной сынок». Опять обдало меня светлой волной тихого счастья. Ведь мой Папушка Небесный опять нежным, добрым голосом уверяет, напоминает мне о Своей любви. И песня как раз отвечала на то, о чем я молился несколько часов назад, о том, что я часто спотыкаюсь и падаю. Отец как бы сказал: «Конечно, спотыкаешься еще, ведь ты еще ма-ленький, у тебя малюсенькие ножки, но Я все равно тебя люблю, ты – Мой родной сы-нок!» Так здорово! Так прекрасно, когда Господь говорит со мной! Я так боялся, что голос Его утихнет. Но Он продолжает общение со мной! И Он еще сказал мне, чтобы я улыб-нулся, не грустил. И я улыбнулся, когда слушал эту песню. Улыбался сквозь слезы…
Так печально становится на сердце, когда спрашиваешь других христиан: чему Господь тебя учит? И слышать в ответ уклончивое: «Многому…» Так хочется, чтобы Гос-подь говорил к каждому из нас, не только каждый день, но и по нескольку раз в день! А ведь Он так жаждет с нами общаться, так жаждет что-то открывать, чему-то учить нас ка-ждый день! Так хочется Ему, чтобы мы слышали Его нежный, родной голос, чему-то нас научающий, да и просто подбадривающий нас, просто говорящий нам какие-то нежные, порой даже шутливые слова… Как-то я ехал в трамвае, хотел заехать к одному брату, ко-торый отпал от церкви, потому что не встретил там любви, так хотелось просто его об-нять, просто сказать, что Господь его очень сильно любит, что я его очень сильно люблю. Но тот брат не захотел встретиться, когда я пригласил его на встречу по телефону. Так хо-телось к нему, залить его душу любовью, которую открывает во мне Господь, залить его пустыню реками воды живой, но стоит ли навязываться, стоит ли проявлять настойчи-вость? Мне почудилось, что Бог чувствует себя точно так же в отношении людей. Он хо-чет обнять их , согреть в Cвоей любви, хочет каждый день говорить им, как Он любит их, но они стоят в стороне, не приходят к Нему, блуждают вдали, как блудный сын… Он все равно проявляет настойчивость, стучится в дверь их сердец , напоминает время от време-ни о Своей любви… А я, есть ли во мне такая настойчивость, как у Тебя, Господи? – спрашивал я Его, когда ехал в трамвае, думая о том милом братике, который немного за-путался и заблудился в жизни? Он раз отказался от встречи, стоит ли звонить ему еще раз? В то время чувствовал очередной приступ усталости… Думал, как мне поступить, поехать ли домой и отдохнуть, или мчаться к тому братику? И тут одна девочка кому-то сказала своим нежным детским голоском: «Не спеши, ведь я же не спешу». Я повернулся у видел девочку, стоявшую у окна и с кем-то разговаривавшую… Так отрадно мне было слышать голос Божий, отвечающий на мои мысли, на мои вопросы, да еще так быстро!
(Описанные мной опыты не должны казаться чем-то противоестественным. Весь Новый Завет уверяет, что Иисус желает с нами общаться, что Он хочет разговаривать с нами каждый день. Как влюбленный юноша пишет своей возлюбленной любовные письма по нескольку раз каждый день, уверяя в своей любви, осыпая ее нежными признаниями, так и Иисус, наш жених, готов говорить к нам каждый день о Своей любви и нежности. Я раньше думал, что Бог может сказать мне что-то, скажем, раз в месяц или раз в несколько месяцев, но не понимал и не знал о той жизни, которая описывается в Евангелии:
«Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким рожденным от Духа» (Иоан. 3:8).
В 10 главе Евангелия от Иоанна Иисус уподобляет Себя доброму пастырю, кото-рый «зовет своих овец по имени и ведет своих овец и идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его; за чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (ст. 3-5).
Как часто я слышал голос наемника, которому «овцы не свои», голос чужой, недо-брый, резкий и осуждающий, и мне хотелось бежать от него подальше, а я пытался заста-вить себя поверить в то, что это говорит мой добрый Пастырь. Но когда Он после моей усиленной молитвы к Нему, по Своему безмерному милосердию, открыл мое ухо и я, на-конец, услышал Его тихий, добрый голос, я возрадовался с одной стороны, что слышу этот голос, что Он говорит со мной каждый день. А с другой стороны было печально, что большинство христиан слушают голос чужого пастыря, слушают с кафедры «мертвую», «ветхую букву » закона и пытаются заставить себя поверить, что этот бичующий и гроз-ный голос – голос их доброго Пастыря!)
Хочу сказать всем, милые мои братики и сестрички, если кто хочет, чтобы Сам Господь говорил с ним каждый день, «открывал ухо и запечатлевал Свое наставление» , то нужно возжаждать этого, нужно возопить к Нему, быть готовым расстаться со всем своим христианским багажом накопленных знаний, которые есть ничто иное, как гор-дость, мешающая Богу говорить с нами. Придите к Нему и честно признайтесь, что вы ни-чего не знаете и не понимаете ни в этой жизни , ни в Библии… Почувствуйте себя малым дитем, который ничего не знает и не умеет кроме того, что Отец пожелает вам открыть и чему научить. И тогда вам ясно откроется, как и мне когда-то, что все, накопленное до этого, все знания и все умение – все, что мы навыдумывали , нагородили, напридумывали – все это сор и тлен, прах и пепел. Павел, написавший эти слова, испытал все то же самое, что Господь теперь открывает мне. Поэтому я хорошо понимаю его слова: «И я почел у вас быть ничего не знающим, кроме Иисуса Христа, да притом распятого ». Когда ты знаешь только Иисуса Христа распятого и никого и ничего больше, кроме того, что Он Сам открывает тебе, то ощутишь блаженство, блаженство «алчущего и жаждущего прав-ды », о котором говорил наш божественный Учитель.
Тогда, если все это произойдет в вашей жизни, тогда «реки воды живой» захлест-нут вас, зальют вашу бесплодную, выжженную пустыню. Тогда над вашей промерзшей планетой, душой, взойдет «солнце правды» и вы поймете, что игра стоила свеч. Потеряв душу, возненавидев жизнь, вы обретете «во сто крат больше», о чем постоянно говорил Христос .
Для меня, не знаю, как для вас, вопрос благовестия, свидетельства людям о Христе всегда оставался тяжелым. По натуре я был человеком робким, необщительным. Я читал книжки, не ходил на дискотеки и вечеринки так часто, как мои сверстники, вырос я нелю-димым, боящимся людей. Одним словом, варился в собственном соку. Когда пришел в церковь, нам сказали: «Идите, говорите грешникам о Христе!» Иногда что-то получалось, Бог давал и слово и силы, иногда меня побивали контраргументами, и я не знал, как отве-тить. Читал в Библии обетования, что Христос даст нам «уста, которым не возмогут про-тивостоять все, противящиеся вам » и мучительно думал, почему же у меня нет этих «уст»? Почему меня так легко сбить с толку аргументами, которые приводили неверую-щие? Один брат на мой вопрос ответил, что это обетование относилось только к апосто-лам, а к нам, рядовым верующим, оно не относится (Лучше бы он честно сознался, что не знает ответа на этот вопрос и просто спросил Отца: «Господи, а Ты как думаешь, поче-му?») Этот ответ мне ничего не объяснил. Ведь сила Духа Святого – одна и та же, что то-гда, что сейчас.
Я говорил раньше неверующим людям о каких-то доктринах, порой не знал, что ответить на их вопрос: а не сектант ли я? Когда я чувствовал себя «труждающимся и об-ремененным» даже после того, как обратился к Богу и пришел в церковь, я все думал, зачем людей призывать к такой урезанной, ограниченной жизни, какую я веду сам? Они сейчас радуются, веселятся, а я их хочу сделать такими же угрюмыми и мрачными, как я сам. Но буквой закона в церкви давили мою душу: «Если постыдитесь Меня, и Я вас по-стыжусь» . Когда слышал подобные слова и суровые комментарии к ним, мне хотелось рыдать: «Неужели христианство – только для сильных, общительных, разговорчивых, смелых, а для меня, робкого, сомневающегося, одна участь – в «озере огненном с боязли-выми» ? Пытался, давил, принуждал, заставлял себя подойти к кому-нибудь, порой полу-чал отпор, едкие вопросы, странные взгляды как на помешанного. Кто же о такой теме разговаривает с незнакомыми людьми? Только сектанты… Не мог я, не мог свое сокро-венное, свою веру нести людям, которых боялся, которые могли плюнуть мне в душу, охаять самое светлое мое, самое интимное… Потом решил: пусть постыдиться меня, пусть выделит хоть малюсенький уголочек в раю, не даст никаких наград за то, что не привел к Нему души, я и тому порадуюсь.
Часто, когда ехал в транспорте рядом с неверующими людьми, какой-то злой, ко-варный голос, который я принимал за Божий, говорил мне: «Молчишь, постыдится Он те-бя». И мне становилось больно. Опять меня не принимают таким, каков я есть, требуют совершенства, чтобы принять, требуют того, чего я не могу еще дать, а коль не даю, то от-вергают и проклинают. И опять Бог рисовался мне как старший сын, злой, осуждающий, категорично требующий то, чего я не могу Ему дать, и потому отвергающий меня. Когда же меня захлестнули потоки новой жизни, когда я понял, что Богу не нужны мои благове-стнические способности, а нужен я сам когда я понял, что Он вовсе не нанял меня, чтобы рабски Ему служить, быть Его пожизненным рабом, а принял, как сына, я по-другому взглянул на благовестие. Говорю ли людям о Нем, молчу ли – Он любит меня и принимает одинаково, и прогонять меня не собирается. Господь показал мне, что такое благовестие два раза. Ехал в маршрутке, рядом сидела женщина, а в сердце голос: «Вот, ты ей ничего не говоришь, значит, Он тебя постыдиться». Тогда я молюсь: «Господи, а Ты ли мне это говоришь? Если Ты хочешь от меня этого, скажи мне ясно, покажи, почему этот голос то-ропится меня осудить? Твой сынулька еще не знает, как распознавать Твой голос. Объяс-ни ему, поговори с ним, я ничего не знаю, пока Ты Сам мне не откроешь». И в тот момент голос осуждающий, насилующий, мучающий меня, вдруг утих в душе, стало спокойно, легко. Перестали давить на душу, перестали ее теребить. Я начал понимать, что значит быть сыном, а не рабом, кем меня хотели сделать в церкви. Я понял, какая свобода и ра-дость наступает, если всегда бежишь к Отцу, спрашиваешь у Него, задаешь вопросы, как здесь поступить, как там… Я честно Ему признался: «Отец мой, я трус, у меня нет ни сме-лости, ни мужества, если хочешь, дай мне слово, расположи обстоятельства».
Приехал к верующей сестре в парикмахерскую. Хотел поделиться с ней, какую ра-дость и любовь дарует мне Господь в последнее время, как сладок Его родной голос, как блаженна эта новая жизнь с Ним… Когда она меня начала стричь, пришла неверующая женщина тоже для подстрижки и стала ждать своей очереди. Мне стало неуютно. Нужно ли при неверующей говорить о Господе? Потом Бог дал мне понять: вот она, ситуация, которую Он Сам мне посылает. Пусть неверующие уши услышат, какой дивный и пре-красный наш Господь!
Стал рассказывать сестре, которая меня подстригала, делиться этой чудесной жиз-нью во Христе, сначала робко, неуверенно, но потом разговорился, вставлял призывные нотки специально для той неверующей женщины, которая сидела сзади, типа: «Вот, от та-кого блаженства, от такой радости когда-то отпал человек. Но если возжелает его, может придти, как блудный сын и будет принят в отцовские объятия». Еще раз Господь показал, что такое благовестие, когда ехал в маршрутке и смотрел на детей, которые хвалились своими родителями друг перед другом: «А мой папа работает в компьютерном салоне, а мой папа работает в уголовном розыске!» И опять меня осенило, Господь открыл мое ухо, чтобы я услышал Его родной голос: Ведь так и христиане должны хвалиться своим От-цом, рассказывать неверующим, какой прекрасный наш Господь, какой Он благой и лю-бящий. Рассказывать о Его любви, которая нежнее материнской: «А мой Папочка Небес-ный… такой». Мое сердце захватывает сыновья гордость, не греховная, с которой я бо-рюсь, которую навязывает сатана, когда меня хвалят за проповедь, а гордость другого ро-да – я горжусь и радуюсь, что мой Отец великий, чудесный, прекрасный… нет слов, чтобы передать, насколько Он прекрасный! Он – свет , Он – жизнь , Он и пища, и питье … Когда Он начинает с раннего утра открывать Свои драгоценные жемчужины-истины, про-сто плачу и задыхаюсь от счастья. И не надо ничего выдумывать. Иов упрекал друзей, го-ре-утешителей за то, что те «придумывали, что сказать ему». Я очень отчетливо осознал, когда Сам Господь учит тебя, просто свидетельствуй о том, что видел и слышал от Отца, просто говори о том, что Он открывает тебе, изливай воды жизни на жаждущее. Брат Сер-гей Иванович как-то сказал мне, что любой пастор, проповедник или евангелист, которо-му Господь еще Сам не открыл Духом Святым Слово Свое, который «выдумывает» и го-ворит о том, что он где-то услышал, где-то прочитал, это «лжепророк». Сергей Иванович указал на текст из первого послания Петра, где говориться о том, что «никакого пророче-ства в Писании нельзя разрешить самому» , а дальше Петр продолжает свою мысль и упоминает о лжеучителях, которые «введут пагубные ереси» … Иов тоже говорил, что о Боге он слышал раньше, до личной встречи только «краем уха» , а когда эта встреча про-изошла, он сказал: «Теперь же глаза мои ясно видят Тебя». Если проповедник еще не «яс-но видит» Бога, Божью истину, если слышал о ней только «краем уха», - он лжепророк, он не свидетельствует о том, что видел и слышал «от Отца» , а «выдумывает» и говорит «мечты сердца своего» , даже если они основаны на букве закона. О таковых Господь и говорил: «Я не посылал их, они САМИ пошли» .
(После того, как я написал об этом, стал сомневаться, не впал ли я в осуждение, не наговорил ли лишнего? Я задавал Отцу такой вопрос, и в то же утро получил ответ через Его слово. Когда фарисеи хотели убедить слепорожденного, исцеленного Иисусом, что Исцеливший его – грешник, так как нарушает субботу и фарисейские установления, исце-ленный отвечал: «грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу» (Иоан. 9:25).
Вот достойный пример для подражания всем нам, кем бы мы не были, пастором, учителем воскресной школы или проповедником. Ничего не говорить, кроме того, что нам открыл Господь.
Когда читал дальше эту главу, Господь обратил мое внимание на Свои слова, ска-занные исцеленному Им от слепоты: «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие виде-ли, а видящие стали слепы». Иисус пришел для того, чтобы открыть нам очи на духовную реальность, чтобы «невидящие видели». В каком смысле видящие могут стать слепы? На этот вопрос Иисус отвечает в 11- том стихе: на вопрос фарисея «неужели и мы слепы?» - Он говорит: «если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас».
Если мы в смирении признаем свою духовную слепоту и приходим к Иисусу с просьбой исцелить нас, Он выполнит нашу просьбу, исцелит нас, откроет наши очи на ду-ховную реальность. Мы увидим Его уроки, мы услышим Его нежный, добрый голос, го-ворящий к нам каждый день. Но если мы считаем себя уже зрячими, то уподобляемся фа-рисеям, которые утверждали, что все знают, все видят, а на самом деле были слепы. Сам Иисус ничего не говорил от Себя (Иоан. 14:10), но только то, что слышал и видел у Отца. Имеем ли мы право говорить церкви Божьей «мечты сердца своего», громоздить, выду-мывать свои толкования, говорить о том, что Господь нам еще не открыл Духом Святым, не озарил Своим дивным светом? Когда Он открывает истину, все становится так ясно, так понятно! Но когда человек своим плотским умом берется толковать слово Божие – все становится таким примитивным, запутанным… одним словом – это тот сор, о котором го-ворил Павел).
Когда я был захвачен, очарован ошеломлен, сбит с толку этой новой жизнью, кото-рую по Своей великой милости открыл во мне Господь, когда Он начинал говорить со мной с раннего утра, во время молитвы к Нему, я часто думал о других верующих, кото-рые прозябают в духовной пустыне, как прозябал раньше я, томятся от жажды, хотят слышать Божий голос, учиться от Него, а слушают людей, забывая, что «один у нас Учи-тель – Христос»…
Полгода назад я перешел в другую общину, небольшую, в Кировском районе, где уже поделился своим пониманием (верю, что оно не мое, а от Господа) притчи о блудном сыне. Ко мне все чаще и чаще стали приходить мысли о тех милых верующих, которые посещали ту более многочисленную общину в Заводском районе, которую я когда-то ос-тавил. «Бедненькие, - думал я, - томятся от жажды, страдают, ждут Божьего гласа, и не слышат, а слышат только законнические проповеди, которые сдавливают их живые души железным обручем… Так захотелось поделиться с ними этой радостной, полноценной жизнью с избытком, которую от них скрывают. Так хотелось рассказать им о том, какой прекрасный, чудесный, потрясающий наш Господь! Ударить Его словом и теми открове-ниями, которые Он дал мне, по той устрашающей маске, по той карикатуре, которую на Него нарисовали…
Когда я понял, что Господь располагает обстоятельства и мое сердце ехать в ту многочисленную общину и поделиться этой новой жизнью, я решил послушаться Его нежного зова. Вот оно – сыновье, а не рабское послушание: Отец расположил и обстоя-тельства, и твое сердце, открыл для тебя путь и нежно зовет: «Хочешь, иди, поделись тем, что Я тебе дал. Ты же видишь, как жаждут эти дорогие души, за которые Я отдал Свою жизнь…»
Вечером того же дня я совершил один недостойный поступок. А утром, когда стал молиться, то ощущал какую-то окаменелость и зачерствелость сердца. Молитва как-то не шла, слез и рыданий не было, все было сухо, сердце молчало, уста произносили какие-то пустые слова… Мне стало страшно. Я завопил: «Господи! Прости меня! Вернись! Вер-нись! Я не могу без Тебя! Я не хочу возвращаться в ту бесплодную прошлую жизнь! Я не хочу даже идти в этот новый день, если Тебя не будет со мной! Не пойду я ни в какую церковь, ничего не буду говорить, не оступлюсь, буду умолять Тебя, пока не дашь уверен-ность, что Ты простил, что Ты со мной. Без Тебя не хочу и не могу!» Я рыдал и плакал, слезы катились по щекам. Потом испытал какое-то облегчение. Укрепился, поехал в ту общину, куда указал мне Господь.
Сердце мое, как некогда у апостола Павла было «в страхе и трепете». Я боялся. Ну что я им скажу? Вдруг, запнусь, как было однажды на проповеди, вдруг опять заградит мои уста, как в тот раз? Ехал в маршрутке, заметил, что нам горит зеленый свет, потом, на следующем перекрестке – опять зеленый. Господь, неужели Ты говоришь мне, что зажи-гаешь для меня зеленый свет? А вдруг, я посреди проповеди замолчу, остановлюсь, не смогу продолжать ее дальше? И тут вижу знак: синий круг перечеркнутый крест накрест красными полосками: «Остановка запрещена!» Я был поражен! Господь говорит со мной прямо сейчас! А вдруг я «споткнусь», собьюсь и опять «упаду» во время проповеди? Сто-ял на остановке, ждал трамвай. Рядом какая-то женщина говорила своему мужу: «Купила вчера мазь «Фастум-гель». Она подходит только для футболистов, которые получают травмы, падают во время игры, и ею смазывают ушибы» И опять Господь как бы прогово-рил ко мне: «Если даже споткнешься, то Я помажу твой ушиб Своей мазью». Господи! Ты везде! Ты рядом! Ты говоришь со мной! – пела и ликовала моя душа. Небо было безоб-лачным, ясным, солнышко поднималось над весенним городом, пели птички… Как чудес-но, что Творец, который создал всю эту красоту, открылся мне! Он так любит, такой неж-ный, заботливый… Как печально, как трагично, что люди живут вдали от Него и не знают, не вкусили Его благости! Если бы вкусили, если бы узнали, как Он благ, какое блаженство Он дает сердцу, такое неслыханное, необъятное, непостижимое счастье, которое люди ищут в алкоголе, наркотиках, сексе, и не находят, в душах по прежнему остается пустота, если бы только узнали, что Он дает! - они бы побежали к Нему бегом! Ведь Он – созвучие самому сокровенному, самому интимному в нас. Он – наш родной Отец, который сотво-рил нас для того, чтобы мы радовались в Нем, ликовали душой в Нем, чтобы и Он ликовал и радовался вместе с нами! Ходят вдали от Него блудные сыновья, не знают, как тепло в отцовских объятиях, как отогрелось бы их сердце в лучах Его любви! Не знают они, что в Нем – ответы на все наши вопросы, порой мучащие, тревожащие нас, в Нем – бальзам для всякой нашей раны, горя, беды, в Нем – бальзам, исцеление, врачевание всякого нашего недуга! Но думают, что Он – грозный Тиран, Диктатор, порабощающий людей! Как пе-чально, что церковь часто несла миру именно такой страшно искаженный облик Его, от которого люди отшатнулись в ужасе! И ходят, ходят вдали от Него, в чужых странах, пы-таются здесь как-то устроиться в ненастоящем, греховном этом мире… А Господь все нам уже давным-давно рассказал про нас и про Себя в той прекрасной, самой любимой моей притче. Сын ушел от Отца, стал кутить на всю катушку… Ведь это образ молодежи, кото-рая прожигает жизнь, веселиться, праздники, вечеринки, дискотеки, застолья, рестораны, машины, алкоголь, девочки, деньги… Кажется, все очень хорошо, жизнь в кайф. Потом наступает прозрение… Что-то не то, чего-то не хватает. Появляется какая-то зависимость от наркотиков, от курева, от алкоголя… по утрам болит голова, друзья начинают остав-лять, потому что кончаются деньги… что-то не то, нужно как-то исправить ситуацию. Блудный сын, когда у него кончились деньги, не пошел к отцу, нет, он попытался испра-вить ситуацию своими силами, пошел и нанялся к господину пасти свиней, чтобы что-то иметь на пропитание. Так и человек, когда приходит к нему нужда, начинает пытаться ис-править ее своими силами. Но голод в той стране усиливается, сын начинает голодать, а тот господин оказался очень жестоким и коварным типом – дал сыну свиное пойло, чтобы тот не умер от голода. Кто же этот жестокий господин, как не сатана! Многие спрашива-ют, хотят понять: почему в мире так много страданий? Обвиняют Бога, Господи, где Ты, столько страданий кругом! А Он через них стучится в дверь нашей жизни и нашего сердца и ждет, когда мы услышим Его нежный голос и отворим Ему! Он ждет, чтобы мы призна-ли свою полную неспособность справиться с жизнью своими силами, возопили к Нему, возненавидели эту жизнь в рабстве у того жестокого господина, перестали суетиться и че-го-то искать другого в этой жизни…Пришли к Нему «труждающиеся и обремененные» и тогда Он даст нам покой, даст Свое легкое бремя и благое иго… А люди, испытывая стра-дания, ропщут, спрашивают, где же Бог? А Бог стоит и ждет, когда мы перестанем пы-таться справиться с жизнью своими силами, но возопием к Нему, придем в Его объятия как тот блудный сын, и тогда Его любовь отогреет нашу душу. На Бога нарисовали такую устрашающую карикатуру, что люди просто бояться к Нему придти…
Господь по Своей великой милости, стал открывать мне глубокий смысл этой пре-красной притчи. Столько смысла, столько любви Он вложил в нее! Как я раньше не заме-чал!
У блудного сына были определенные потребности, потребности в человеческом общении, принятии, тепле, ласке – ведь когда он растратил имение, то остался совсем один, без друзей. Блудный сын испытывал так же потребность в пище. В той стране, куда он ушел от отца, наступил великий голод, и тот суровый господин, пославший его пасти свиней, не дал ему напитать чрево и рожками. Наверняка, у блудного сына одежда вся растрепалась и разорвалась, и к отцу он пришел в лохмотьях. Что сделал отец? Он с лих-вой, с избытком удовлетворил все нужды сына – обнял, расцеловал, тем самым удовле-творил потребность в человеческом утешении, ласке. Приказал рабам принести лучшие одежды - и вскоре вместо лохмотьев на блудном сыне красовалась чистая, прекрасная одежда, самая лучшая, которая была у отца. Отец повелел заколоть откормленного тельца – опять таки с лихвой удовлетворил нужду сына в пище, не только накормил его досыта, но и созвал пир. Сын, мечтавший только о хлебе, попал на роскошный, богатый пир, где было веселие и ликование. Господь тем самым показал мне, какой Он щедрый и богатый, как Он готов с лихвой, с избытком покрыть все наши нужды, затопить нашу душу Своей любовью, отогреть нас океаном Своей любви в самом беспросветном горе. У Него всего так много! И если придем к Нему и осознаем свою нищету, то испытаем на деле Его «цар-ственную щедрость». Размышления об этом помогли мне понять многие места в Библии, которые раньше я не до конца понимал. Почему Бог одевает траву полевую, которая сего-дня есть, а завтра будет брошена в печь, такими красивым одеянием, в каком не был даже Соломон «во всей славе своей»? (Матф. 6:29). Почему наш щедрый Господь «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и непра-ведных» (Матф. 5:45)? Почему Он предлагает не просто жизнь, но «жизнь с избытком? Почему в Нем сокрыто не просто «веденье и премудрость», но «бездны ведения и премуд-рости»? (Рим. 11:33) Почему у Него не просто богатства благодати и благости к нам во Христе Иисусе, а «преизобильные богатства благодати»? (Ефес. 2:7) Потому что у нашего Отца всего очень и очень много, больше, чем даже нам потребно, больше, чем мы можем принять, вместить, взять у Него. Посмотрите на океаны, изобилующие рыбой! Сможет ли когда-нибудь человечество исчерпать все запасы воды и рыбы, обитающей в ней? Помыс-лите, сколько воздуха над нашей головой! Сможем ли мы когда-нибудь весь его «выды-шать»? У Отца – преизобильные запасы всякого добра и блага для нас. Его кладовые «из-быточествуют хлебом» и всем остальным! Еще один урок: каким искаженным было пред-ставление у блудного сына о своем отце! Он думал, что отец сделает его своим рабом и накормит его только хлебом, чтобы не дать умереть с голоду. Но Отец устроил в честь возвращения сына пир! Не образ ли это того, как неправильно, как искаженно думают о Боге многие «блудные сыновья»? Не потому ли они не идут к Нему, что думают, что Он обратит их в рабство, сделает их жизнь скучной и безрадостной, посадит их на скудный паек «хлеб и воду»? Как жаль, что такое страшно неправильно представление бытует не только среди неверующих, но и среди верующих!
Но я немного отвлекся. Итак, я стоял и ждал на остановке трамвай, который меня довезет до церкви. В трамвае увидел брата Славу. Разговорились. С сожалением узнал и вспомнил, что сегодня вечеря Господня. Для меня это священнодейство уже давно пре-вратилось в пустой обряд, ничего не говорящий ни уму, ни сердцу, только вызывающий во мне дополнительное чувство виновности, от того что я должен испытывать какие-то умилительные чувства ко Христу, жалеть Его за Его страдания, а я ничего такого не испы-тывал. Я мог проговорить все собрание с Божьей помощью, но на вечерю мне такого не дадут. Так же узнал от брата Славы, что он посещает реабилитационный центр для нарко-манов, там есть нужда в служителях. Людей, которые возвращаются от наркотиков к нор-мальной жизни, нужно кормить «хлебом небесным» и поить «молоком» слова Его. По-думалось, может быть, Отец хочет, чтобы я пошел и поделился эти чудными откровения-ми с теми несчастными? Излил на них потоки, которые открывает во мне Господь? И опять почувствовал тот тихий нежный голос: вот, открывается дверь, есть возможность, жаждущие души нуждаются в этих потоках Его любви и благодати. Я согласился. Да, Отец, хочу! Мог ли я подумать всего лишь несколько месяцев назад, когда вел плотскую, скучную, ограниченную жизнь, что смогу поить наркоманов «живой водой»? Я всего лишь хотел Его утешения, Его тепла, Его любви, чтобы она согрела мое промерзшую ду-шу. Но, как оказалось, Бог может сделать намного больше того, что мы просим, или о чем помышляем . Хвала Ему!
Когда приехал в церковь, я сразу направился в братскую и с порога выпалил: «Прошу слова! Могу говорить все собрание». Пастор посмотрел на меня и спросил: «О чем это ты хочешь говорить?» - «О том, какой прекрасный наш Господь и как чудесна но-вая жизнь с Ним!» Меня назначили вторым по очереди проповедником. Когда первый проповедник стал проповедовать, мне стало не по себе. Он читал текст из 1 Кор. 11 главы, что Господь наказывает за неправильное принятие вечери. «От того много у вас немощ-ных и больных и немало умирает… да исследует себя человек». Проповедник опять наце-пил грозную, устрашающую маску на моего нежного, полного любви и сострадания, Отца. Так неправильно Его представил, сдавил их дорогие души такими оковами, такой тяжелой крышкой законничества, таким духом вины и осуждения повеяло от этой проповеди! Те-перь стало понятно, почему Павел называл ветхозаветное служение служением «осужде-ния» , почему он говорил «буква убивает, а дух животворит» . Опять послышался мне от этой проповеди знакомый и столь ненавистный мне голос старшего сына: «Если не будете святыми, если не подготовите сердце свое к вечери, то Он накажет, поразит вас болезнью или смертью. Он – Бог святой, это вам не шутки…» Я смотрел на эти милые, дорогие лица братьев и сестер, видел, как они поникли, какая тень набежала на эти лица… Мне хоте-лось плакать. Я прекрасно знал, что происходит в их душах, в душах людей, которые слу-шают сейчас эти грозные слова – мучительное самокопание в поисках обнаружить какой-то грех в мыслях, в жизни, страх оказаться недостойным пред Богом, страх прогневить Его, оскорбить Его святость. Как, пребывая в таком неестественном состоянии, когда ду-ша сдавлена и угнетена страхом, можно любить Бога? Как, придавленный таким бременем вины, можешь жить в свободе и благодати Христовой? Как можно наслаждаться эти лу-чами «солнца правды», если душа скована и порабощена страхом, загнана в угол? Мне хотелось рыдать… «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас…» Труждающиеся, бегающие и суетящиеся, чтобы как-то угодить Богу, что-то сде-лать для Него, но своей силой, подгоняемые страхом наказания, страхом перед святым и страшным Богом, без Его водительства, когда Он еще не расположил ни обстоятельства, ни сердце, не позвал на труд нежно и ласково: «Приди в Мой виноградник, вот тебе инст-румент, вот твой участок, вот так нужно все делать…» «Обремененный» - на душе лежит бремя вины, что где-то что-то нарушил, где-то оскорбил Его святость, бремя это тяжелое, мучительное и порой невыносимое, бремя самоосуждения, самокопания, бремя, немило-сердно сдавливающее душу, когда ощущаешь себя ничтожным, жалким рабом, которого подгоняют плетью, и твоя спина иссечена упреками, обличениями, подозрениями, как бы-ли иссечены спины евреев египетскими бичами…Ты – «труждающийся и обремененный», когда еще не почувствовал себя просто ребенком в отцовских объятиях, не слышишь Его нежный зов, ласково призывающий на труд, а слышишь грозные указы, приказы и укоры неумолимого, черствого, бездушного и бесчувственного фарисея, скучного, ограниченно-го, замучившего нас своей серостью и посредственностью, своей тупостью и бездарно-стью, держащего нас в рабстве страха, в кандалах вины… Простите меня, братья-проповедники, но зачастую именно таким вы выдаете Бога с кафедры и именно так о Нем начинаешь думать после ваших проповедей.
И вот таким людям, «труждающимся и обремененным» мой нежный, добрый Ии-сусушка предлагает придти к Нему, чтобы вкусить Его небесный покой, Его нежную, нежнее материнской, заботу о себе, любовь, благодать. И Его бремя не будет давить на душу невыносимым, тяжелым грузом, оно легко, оно благо. Когда я сам был господином своей жизни, я маялся от безделья, слонялся по комнате от телевизора к компьютерным играм, томился душой, работы не было, никакого занятия не было, была одна «суета и томление духа» . Но когда, с Его помощью, возненавидел свою жизнь, когда отверг себя, стал по Его милости «жаждущим и алчущим правды», стал «нищим духом» и страстно возжелал Его – Его любви, Его силы, Его утешения, Его водительства в моей жизни – то-гда каждый день стал наполнен разными событиями. Уставал, изнемогал, да бывало, но «дух бодр, плоть же немощна», несмотря на немощь плоти, Его бремя было легко и иго Его было благое, прекрасное, как и все, что исходит из нежных рук Папушки моего Не-бесного. Если же еще не познал «жизнь с избытком», «не открылась мышца Господня» , если заповеди Его Он не написал на сердце, на скрижалях плотяных, если служишь скри-жалям каменным (когда говорят, тыкая пальцем в Библию: «написано, исполняй!»), если все еще суетишься, «труждаешься», служишь букве, то тогда бремя осуждения будет сдавливать твою душу немилосердно, да еще и фарисеи будут накладывать на выю «бре-мена неудобоносимые» .
(Господь показал мне, что такое заповеди, начертанные на камне и заповедь, напи-санная в сердце. Раньше я пытался себя заставить любить людей и не мог! Пытался слу-жить «скрижалям каменным», по «ветхой букве», и постоянно чувствовал осуждение. Ведь Павел так и называл ветхозаветное служение – служением осуждения. Но когда я возопил к Господу, поняв свою полную негодность и неспособность исполнить хоть ма-лейшую заповедь, Он открыл во мне «реки воды живой», Он Сам начал жить во мне и лю-бить людей, наполнять и переполнять мое сердце любовью к ним. Так мне хотелось обод-рить того заблудшего братика залить его потоками любви. А раньше я даже его побаивал-ся. Как-то беседовал с ним, и он сказал мне: «Если ты врач, то где твой бальзам почему меня не лечишь?» Мне стало не по себе после этих слов и встречаться с ним мне больше не хотелось. И никакой мертвой буквой закона, никакими скрижалями каменными я не мог заставить себя полюбить его и встретиться с ним еще раз. Но потом, когда Сам Хри-стос стал жить и действовать во мне могущественно , мне самому захотелось броситься на шею тому брату, обнять, затопить потоками нежных слов, сказать: «Я люблю тебя, брат и Бог тебя очень любит…» Так Господь преподнес мне еще один урок, что значит «буква убивает», а «дух животворит», что значит «заповедь, написанная на каменных скрижалях» и заповедь, написанная в сердце, «на скрижалях плотяных»).
Мне как-то сказали, что один брат ушел из нашей церкви, со словами: «вокруг меня одни святые, а я – всего лишь грешник». Да, дорогие мои, мы часто носим маски, маски благочестивых, праведных христиан, которые живут жизнью совершенной святости и по-слушания Господу, а если снять эту маску и посмотреть, что внутри, то что мы там уви-дим? Боль, печаль, неотвеченные вопросы, сомнения, неперевязанные раны, непонимание путей Господа, которыми Он нас порой ведет. Не пора ли нам давным-давно сбросить эти «святые», а на самом деле фарисейские маски, признаться честно перед друг другом и Господом, что никакие мы не святые и не праведные на самом деле, а грешные, бедные , заблудшие, сомневающиеся и ропщущие порой, сбросить, сорвать эти маски, чтобы уте-шать, подбадривать друг друга, вместе плакать и идти к Нему?
Так я сидел и слушал того грозного проповедника, сердце мое рыдало от того, как все неправильно он говорит, как все ставит с ног на голову, на глазах у меня выступали слезы, когда я смотрел на эти милые, поникшие от этого бремени – вовсе не Христова, благого и легкого, а фарисейского, законнического, сатанинского – смотрел, как эти ми-лые и дорогие для меня лица поникли, какое облако печали набежало на них – на эти дра-гоценные души, которых так любит Господь!
Понимает ли тот проповедник, что он делает сейчас? Он душит, губит, разрушает, уничтожает на корню всякую жизнь по духу, по благодати, внушает не тихий, а громкий ужас перед Богом, а вернее, перед той страшной карикатурой, которую он нарисовал сво-им законническим умом… Так ли свято он сам поступает, как нас учит, грозя карой от Господа? Что-то не похоже, чтобы он сам так трепетал пред Господом, как хочет, чтобы трепетали мы.
Мне могут возразить: что-то совсем ты Бога представил как доброго дяденьку, как Санта-Клауса с белой бородой, который спускает с неба рождественские подарки. А как же Его святость? А как же Его гнев, Его праведность? Как же быть, например, с теми же строгими стихами из той же 11 главы 1 Коринфянам? Ведь Сам Дух Святой побудил Пав-ла их написать!
Отвечу: в городе Коринфе была совсем другая ситуация. Богатые христиане прихо-дили пораньше, упивались вином, съедали всю пищу, а когда в церковь приходили бедные христиане, которые должны были работать весь день, им ничего не доставалось. Поэтому-то Павел и написал им: «Вы что делаете? Вечерей Господней вы символизируете единство церкви, любовь, взаимодействие каждого члена тела Христова, а на практике получается, что вы кощунствуете и богохульствуете. Исследуйте себя, испытывайте, если вечеря сим-волизирует единство, любовь верующих друг ко другу, то как вы ведете себя во время ве-чери? Проявляете ли вы на деле ту любовь, которую возвещаете вечерей?» Поэтому он и говорит, чтобы друг друга ждали, поэтому и говорит, что если они хотят просто поесть и попить, пусть идут домой, а не превращают церковь Божию в «вертеп разбойников», пусть не ставят «мерзость запустения» на «месте святом». Теперь же, когда такого кощун-ства в наших церквях нет, когда мы все вместе благоговейно, с молитвой и духовными песнопениями принимаем хлеб и вино, необходимость в таких строгих предостережениях отпала. Да, конечно, я не исключаю, что вечеря – это хороший повод проверить, находит-ся ли верующий в единстве и любви с другими членами тела? Но давить таким бременем осуждения на души людей, так жаждущих любви и утешения… не преступление ли? Не предательство Евангелия?
Да, Бог бывает строгим, да Он свят и праведен, да Его законы подчас кажутся очень суровыми. Но для чего Он напоминает о Своей святости? Для чего Он дал эти стро-гие законы? Не для того ли, чтобы сокрушить гордыню человеческую, чтобы разбить мо-лотом Своего слова всякую самонадеянность, всякую самодостаточность и гордость человеческую, в корне уничтожить всякий намек на то, что человек может что-то без Него сделать? Когда Он таким образом разбил и сокрушил меня, и я в посте, слезах и рыданиях возопил к Нему… после этого началась такая жизнь, о которой я и не подозревал! Ушли все Его строгие заповеди и законы. Они убедили меня в моей полной неспособности со-блюсти их, привели, вручили меня Христу, небесному Врачу, который Сам сказал, что пришел лечить больных, а вернее, осознавших с Его помощью свою болезнь, исцелять «сокрушенных духом». Вот почему мытари, блудницы и грешники так льнули к Нему, они устали от постоянных упреков фарисеев, от постоянных призывов к святости, кото-рую они не могли и не хотели достичь. Но когда пришел Христос, то почувствовали этот целительный бальзам, это небесное благоухание нежности, прощения от Него, «полного благодати и истины» , от Него, кто «прекраснее всех сынов человеческих» , а самопра-ведные фарисеи постоянно спорили с Ним и искали погубить Его.
После того, как закон исполнил свою роль, указал на мою болезнь, поставил диаг-ноз, ему больше делать нечего. Свою функцию «детоводителя» закон исполнил, теперь мы уже «не под законом, но под благодатью» . Человек, «освободившись от всякого за-кона, которым был связан» , от всякой «ветхой буквы», обретает такую свободу, такую любовь! Она будет переполнять его сердце, изливаться на других, и ему уже не нужны никакие строгие законы. Все, чем он жил раньше, всякая фарисейская самоправедность от исполнения закона покажется ему, как некогда Павлу, «сором и тленом». Ибо Сам Хри-стос берет нас в Свои объятия, берет нас за руку и ведет по жизни. Он Сам Духом Своим пребывает в нашем сердце, и из него льются плоды духа: любовь, мир, радость, кротость, долготерпение, милосердие, вера, кротость, воздержание и т.д. На таковых, т.е. на людей, которые пришли к такому состоянию с помощью Божьей, «нет закона»!! Это написал Сам Дух Божий и кто может возразить Ему? Плоды правильной христианской жизни – любовь, мир радость и т.д. Там закону делать нечего, там нет уже места каменным скри-жалям. А наши проповедники зачастую возвращают нас в Ветхий Завет и, зачитывая биб-лейские тексты, говорят: «Для кого написано? Для нас. Почему не исполняем, Бог нас на-кажет!» Немудрено, почему я чувствовал все время бремя невыполненного долга, почему бремя вины давило мою душу, потому что ветхозаветное служение – служение осужде-ния, и жизнь по букве – убивает, а по духу – оживотворяет. И Бог ищет Себе поклонников, которые бы поклонялись Ему не по мертвой, ветхой букве, а «в духе и истине» .
Но, спросят меня, Писание предупреждает, что есть некоторые, «обращающие бла-годать Господа в повод к распутству». Павел предупреждал: «Смотрите, чтобы свобода ваша не послужила поводом к угождению плоти» . Такие стихи часто любят цитировать законники. Что можно сказать им? Когда человек, поверженный законом, в бессилии, в сокрушении духа приходит ко Христу, то Христос берет его израненное, разбитое сердце и начинает лечить, обогревать Своей любовью, Своими нежным светом. Душа расцветает, как это было со мной, наполняется радостью. Я чувствую свободу, благодать, мир, я знаю, что я сын, всего лишь блудный сын, пришедший к Отцу и прощенный им, мне было хо-лодно в этом мире, но теперь я согрелся в Его объятиях. В сердце поселяется столько любви столько нежности к людям. Эту любовь я пытался раньше заставить произвести, выдавить из себя, а теперь она полилась полноводной рекой, Его рекой. Но не стоит ду-мать, что все так просто и легко. Нас предупреждал Господь, что есть некая противостоя-щая нам сила, есть грозный противник, коварный и злой, который часто завораживает на-ше сердце льстивыми речами: смотри, как хорошо ты сказал проповедь, смотри, как тебя хвалят… И проповедники порой упиваются этими внутренними похвалами, начинают превозноситься, «господствовать над наследием Божиим» , в голосе их появляются нот-ки иронии или даже насмешки над слушателями за то, что те не могут никак исполнить Божий закон. А порой голос нашего соперника цитирует слова Священного Писания и требует немедленно бежать и делать вроде бы то, что требует от нас Бог. «Бросься отсюда вниз, - говорил этот хитрый голос когда-то Христу, - ведь написано…» . А сердце еще не расположено, обстоятельства еще не сложились, Бог еще не подготовил человека, не при-звал Его Своим нежным зовом, а тот коварный голос, видя нашу немощь и неспособность бежать и исполнять вроде бы то, что от нас хочет Господь, начинает обвинять, грозить су-дом Божиим. Сатана клевещет Богу на нас, и нам на Бога . Идет постоянная борьба. Я очень часто слышу этот вкрадчивый, льстящий голос, когда после проповеди ко мне под-ходят и начинают хвалить, порой этот голос меняет интонацию и начинает обвинять за что-то и грозить судом Божиим. Как я рад, что могу защититься тем оружием, которое мне дал Господь! «Я всего лишь блудный сын, пришедший к Отцу, и принятый Им!» - от-вечаю я на этот голос. Я не раб и не слуга, и Господь не требует от меня рабского послу-шания. Но с другой стороны, я не великий проповедник и не писатель, я – никто, дитя в руках Божиих, блудный сын, принятый Им, и никто больше!» Как часто я слушал этот го-лос, не зная, кому он принадлежит! Упивался лестью, когда меня хвалили за проповеди и наставления, унывал, когда этот голос меня обвинял и насиловал мою волю. А оказалось, что Божий голос совсем не такой. Бог никогда не принуждает, голос Его нежный и доб-рый, Он рассуждает со мной, Он объясняет мне истины, и уже, просвещенный им, я вижу, что можно сделать, где послужить, да, впрочем, не я вижу, а Господь открывает мои очи, располагает обстоятельства и мое сердце.
Мой добрый Господь открыл и этот вопрос для меня через Слово Свое. Когда я размышлял, нужно ли слушать смутный, внутренний голос, я прочел в слове Его: «Идите! Я посылаю вас!» Значит, Он Сам пошлет и призовет, когда это будет нужно, когда под-готовит сердце. «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие» - обычно обра-щают внимание на последнюю часть стиха, упирают на необходимость соблюдать слово Его. Но как соблюсти слово Его, если еще не услышал ясно Его голос? Если Он еще не открыл твой слух? «Я говорю только то, что слышал от Отца. Я делаю только то, что ви-дел у Отца» , - часто говорил Христос.
Однако я чувствую, что есть некая сила, которая пытается столкнуть меня с этой блаженной жизни, я чувствую, как порой лесть от похвал за проповеди пытается проник-нуть в мое сердце, поднять мою самооценку, приписать хоть капельку славы себе, а не от-давать ее всю Богу . С Его помощью я борюсь, я ненавижу этот льстивый голос, я так боюсь потерять эту благодать и свободу! Готов вырвать этот голос из груди! Но если под-дамся, если соблазнюсь на сладкие посулы лукавого, опять отойду от Христа, то мне сно-ва понадобится Его суровое слово, закон. Он покажет, что я отошел от Христа, что мне нужно вернуться. Чем сильней я буду противиться, тем больше будет Господь напоминать мне о Своей святости, о Своем суде. Когда же я опять приду к Нему, сокрушенный Его строгим законом, опять прильну к Нему, попаду в Его отцовские объятия, все законы, за-поведи, ветхая буква, скрижали каменные уже будут не нужны, они будут только мешать развивать любовные, сердечные, отцовско-сыновьи отношения с Богом. Павел так и пи-сал, что закон добр, если кто верно употребляет его. Ибо закон положен не для праведни-ка, а для нечестивого . Как только человек отходит от Бога, разрывает это блаженное общение, начинает «обращать благодать Господа в повод к распутству», злоупотреблять свободой во Христе и угождать плоти (в моем случае – поверить сатане, что я хороший проповедник и интересный человек и с высокомерием смотреть на людей) – так только ему нужен снова закон и отцовский ремень. «Ибо кого люблю, тот наказываю» , - гово-рит мой Отец. Но наказывает для нашей же пользы, чтобы привести нас снова к Себе, со-греть Своим теплом, чтобы мы опять возненавидели свою жизнь, где хозяйничаем мы, возненавидели себя, признали себя никем иным, как детьми, ничего не могущими, ничего не умеющими и не знающими, кроме того, что Он нам открывает.
Что-то я отвлекся. Мы расстались с вами, дорогие мои читатели, на том эпизоде, когда я сидел и смотрел с печалью и скорбью на людей, души которых давились мертвой буквой закона. Что я могу? - вопрошал я Господа, мне хотелось рыдать. – Я всего лишь блудный сын, немощный Твой сосуд, дитя Твое малое. Разве я смогу пробить эту броню, эту толщу законничества? В таком «страхе и трепете» я чувствовал себя, что даже не хотелось выходить за кафедру. Я трусил, я боялся, и так и говорил Ему: «Отец, мне так страшно, я боюсь». Но в то же самое время знал, что именно Он меня сюда направил, что именно по Его воле я здесь нахожусь, что Он хочет через меня напоить эти жаждущие души Своей живой водой.
Когда вышел за кафедру, страх начал проходить. «Братья и сестры, - сказал я, - вы меня любите?» - «Да-а», - прокатилось по залу. «Я вас тоже люблю, - признался я, - То, что я вам скажу, это не будет проповедь в строгом смысле слова, просто хочу поделиться с вами тем, что Господь показывает мне в последнее время. Хотите послушать?» - «ДА-а!» Лица немного просветлели, складки расправились. Напряженная, сдавленная, скован-ная атмосфера стала разряжаться… Я начал говорить, что когда пришел ко Христу, то очень радовался, но потом моя радость стала гаснуть. Сказав эту первую фразу, я почув-ствовал, как задрожал мой голос, как глаза повлажнели. По залу тоже пронеслись всхли-пывания. Потом я продолжал и рассказывал о том, как все валилось у меня из рук, как ни-чего не получалось ни в жизни, ни в вере, ни в работе. Я забыл про время, забыл недавний страх и волнение. Реки воды потекли и поили эти милые, жаждущие души. Не надо было ничего придумывать, выдумывать, просто делился, просто рассказывал честно и откро-венно, как перед Богом, о том, что Он мне показал, через что провел, а сердце замирало от радости от блаженства…
Не помню, сколько времени проповедовал, а вернее – свидетельствовал о том, что совершил Господь в моей жизни, как Он открыл во мне реки воды живой, даровал по ве-ликой милости Своей «жизнь с избытком», о которой я только читал в Библии, но не по-нимал, что это такое. Помню, как к кафедре подошел пастор и сказал: «Призови людей к молитве, или сам помолись, поблагодари Бога за Его милость».
Потом стали преломлять хлеб. Приняв вечерю, я закрыл глаза, когда молился. И тут услышал пение хора: «Хоть как пурпур грех мой плотской, хоть вина горы тяжелей, кровь Христа стекает струей. Ей я сделан снега белей». И опять мой любимый Господь стал говорить ко мне! Я услышал в этом пении ответ на мои вопрошания, на мои сомне-ния, когда я утром, рыдая, спрашивал Его, простит ли, очистит ли, не замолкнет ли Его голос? И вот слышу эти слова… «Как же Я тебя не прощу после твоей молитвы покаяния, если пролил за тебя Свою кровь, чтобы только привести тебя к Себе и сделать возможным наше примирение с тобой, восстановление наших отношений?» Сердце мое трепетало, по-тому что, наконец, начало понимать, как велика Его любовь, согласившаяся ради нас при-нять позор и бичевание и мучительную казнь на кресте… Потом смотрел на то, как про-ходило благословение ребенка. Наш братик держал младенца на руках, глядя на свое чадо с таким умилением, такая светлая радость озаряло его лицо! Не так ли Господь смотрит на меня, Своего сынульку? – подумалось мне. И разве возможно, чтобы Он отпустил, по-кинул, оставил меня?
После собрания стали подходить люди. Улыбались, обнимали, жали руку, пожилые сестры целовали в щеку. «Что ж ты не говорил, как плохо тебе было?» - спросила одна. «Я буду за тебя молиться, чтобы твоя радость не прошла», - сказала другая. Мне так было ра-достно, что души людей согрелись от той любви и нежности, которую Господь явил им через меня, ничтожный сосуд. Один брат подошел со словами: «Ты меня так ободрил, мне было так плохо на сердце…» Я ликовал душой, видя улыбки, видя слезы от радости, видя раскрывшиеся сердца, видя, как солнце правды, Дух Святой растопил сердца людей, так долго задавленные, мучимые безобразным монстром – законничеством. И потом только я понял, что Господь преподносил мне другой урок, что такое служение Ему. Это не тяжкая обуза и не изнурительный, монотонный труд, как я думал раньше, к которому меня пыта-лись принудить в церкви, но это то, что я видел вокруг. Служить Ему – это значит питать живые, алчущие души Его водой живой, видеть, как расцветают их души, как оживают они после той пустыни фарисейства, куда их увели лжепророки… Любовь – ключ к серд-цу человека, мне стала так ясна и понятна эта мысль, когда я видел радостные лица милых верующих. Такими нас задумал и сотворил Сам Господь. Он сотворил нас только для то-го, чтобы мы купались в океанах, реках Его любви и милости, чтобы мы в слезах счастья и восторга славили и благодарили Его каждой клеточкой своего существа. Все другое, зако-ны, правила, Ветхий Завет, скрижали каменные, да и сама Библия – все это только средст-ва, чтобы привести нас снова в тот Эдемский Сад, чтобы сокрушить нашу гордыню, со-рвать с нас всякую самоправедность, достучаться до наших сердец, чтобы мы, сокрушен-ные, смиренные, приходили к Нему, и тогда Он выбежит нам на встречу, обнимет, расце-лует, даст лучшую одежду, заколет для насыщения нашего голода откормленного вола… Никакие законы и указания больше не нужны для человека, обретшего Бога как Отца, ни-какие заповеди и скрижали каменные не нужны для того, кто кинулся в объятия Отца, они только будут мешать, разделять, говорить ложь об Отце, умертвлять и порабощать ветхой буквой. Все это было нужно лишь для того, чтобы снова вернуть нас в Эдемский Сад, чтобы мы познали, какое невыразимое счастье гулять с Богом «в прохладе дня», держась за Его теплую, добрую руку…
Помните, еще не забыли, мои милые читатели, что я остановился на том, как меня начали обнимать и целовать верующие? После этого мы с братом Славой поехали в реа-билитационный центр.
Пока ждал, что люди соберутся, смотрел рок-оперу «Исход» . Показывали нечто вроде спектакля: рабы тянут изо всех сил какой-то помост, их бьют бичами египтяне над-смотрщики. Люди изнемогают, падают от бессилия. А фараон наблюдает, как строят его благополучие на костях и крови евреев. Господь опять заговорил к моему сердцу: столько рабов сатаны влачат эту жалкую жизнь: пленные, обремененные, подгоняемые бичами… Действительно, над грехом смеются в этом мире, объявляют его выдумкой попов, руди-ментами средневековой церковности, полагают, что это понятие давно пора выбросить на свалку изжитых человечеством идей и догм. Но он имеет реальную разрушительную силу. Наркоманы, попадающие в тяжелейшую зависимость, преступники, томящиеся в тюрь-мах, рабы своих похотей и дурных пристрастий, алкоголики, курильщики… Стонет чело-веческое сердце в этом рабстве, томится, а злой хозяин подгоняет плеткой… давай, ешь это свиное пойло все больше и больше, наркотики, пьянка, похоть… Если бы узнали эту свободу, если бы вкусили радость, которую дает Бог, побежали бы Ему навстречу, как блудный сын… Видел, как по коридору реабилитационного центра прошел хромой чело-век с палочкой, и опять Господь указал мне: «Видишь, сколько в мире людей, которым грех подставил подножку? Людей хромых, раненных грехом!»
Лезли еще в голову нечистые, грешные мысли, так молил Господа их убрать из мо-ей головы. «Вымети, вымети этот сор из моей головы!» - умолял я Его и тут увидел веник. «Если хочешь, вымету», - как бы сказал мне Господь.
Когда ждал собрания реабилитантов, услышал в коридоре кое-какие не очень доб-рые слова. Действительно, нелепо требовать от людей, по много лет отсидевших в тюрь-мах, употреблявших спиртное и наркотики, этикета и воспитанности, корректных выра-жений. Где-то заговорили языками (вопрос, который Господь мне еще не открыл) Мне стало немного не по себе. Испытал очередной приступ робости. Господи, что я им скажу? Запнусь на полуслове… Захотелось уйти поскорей отсюда. Молился Отцу, рассказывал Ему о своих страхах. Потом открыл Библию и начал читать: «Всякое место, на которое ступят стопы ног ваших, Я даю вам» . Значит, раз я пришел сюда, значит, по Твоей воле, Отец. Значит, коль моя нога ступила на порог этого центра, Ты дашь мне эту землю, эту почву сердец, этих слушателей… Господи, но мне так страшно, что я им скажу? Они через такое прошли, а кто я такой? «Будь тверд и очень мужественен, и Я с тобой, куда бы ты не пошел…» Я думал над этими словами, рассеянно листал Библию. «жаждущие ищут во-ды и язык их сохнет от жажды. Я, Господь, Бог Израилев, услышу их и открою источники вод в пустыне и реки в стране необитаемой…» Господи, но я так устал, так изнемог, та-кой немощный пред Тобой. «Изнемогают юноши, а надеющиеся на Господа обновятся в силе… Он дает крепость изнемогающему» . Просто поразительно было все это читать! Казалось, вся Библия написана только для меня, для моей ситуации.
Господь действительно дал мне эти дорогие души, я рассказывал им, как мне было плохо, как ничего не получалось в жизни, как Господь открыл мне, что меня окружали старшие сыновья и что я зачастую представлял Его как одного из них. Рассказывал им, как открылся мне Господь, сколько милости, сколько любви Он стал изливать в мою жизнь. Говорил, что эта жизнь с избытком, жизнь в благодати и свободе теперь открыта для них, только надо возопить к Богу о ней… и тогда начнется нечто до того прекрасное, что все, чем они жили раньше, покажется сором, пылью и пеплом. Рассказывал им, как Господь назвал меня Своим малышом, как Он открывал мне Свои драгоценные истины, как гово-рил со мной каждый день. Я уверял их, что Он может говорить и с ними каждый день, может залить их жизнь потоками Своего света, Своей любви, если только воззовут к Нему от всего сердца. И опять испытал блаженство, которое испытывал утром, свидетельствуя церкви о великих и чудных делах Господа. Какое блаженство питать потоками этой живой водой алчущие души! Усталость, страх, неуверенность ушли, чувствовал упоение, бла-женство и какое-то отрадное замирание. Принесли гитару, уже начинало потихоньку тем-неть… но спеть тому милому братику так и не удалось. Задавали мне вопросы, интересо-вались различными темами. Хотелось говорить и говорить, заливать эти дорогие алчущие души потоками Его благодати. Так хотелось, чтобы Христос открылся им так же, как и мне!
Как же прекрасно служить Ему, моему любимому Господу, моему родному Отцу! Я раньше думал, эта какая-то тяжелая лямка, которую надо тянуть, и если что-то не полу-чается, где-то ошибаешься, падаешь, то Он уже с негодованием смотрит на тебя.
( С улыбкой Господь как-то показал мне в одной житейской ситуации, каким я ри-совал Его когда-то. Шел по улице, торопился домой, желая не пропустить очень важный для меня телефонный звонок. Тут по пути попался один парень с улыбкой и добрым, при-ветливым голосом стал говорить: «Возьмите, это подарок» - протянул мне какой-то шам-пунь в упаковке. Я взял, повертел его в руках и хотел пойти дальше, чтобы успеть на те-лефонный разговор. И тут услышал: «Подождите, молодой человек, я займу у вас одну минуту, вы знаете салон на Октябрьском…» «Извините, я спешу, - сказал я и поторопился дальше. «Тогда давай шампунь обратно! – сказал рекламный агент. Вся доброта вмиг со-шла с него, как маска, - спешишь, а плетешься, как черепаха…». Когда шел дальше, поче-му-то не мог сдержать улыбки… Вот это да! Как только парень увидел, что не может меня обработать рекламой, то даже обозвал, а был таким добрым еще несколько секунд назад! Ему хотелось получить мои уши, мое внимание, мое время, а когда он увидел, что не мо-жет их получить, то даже упрекнул вот таким образом… Интересно, что бы это значило? Потом догадался Отец напомнил мне опять, что Он – не Бог-начальник, который теряет к нам всякий интерес, если мы не можем дать Ему то, что Он хочет от нас. Что он не такой, как этот рекламный агент. Он не теряет к нам интереса, не обзывает нас, не бросает, если мы не можем что-то сделать для Него. Ведь Он - наш Отец, а не какой-то начальник и как хорошо, что Он не такой, как этот рекламный агент, не бросает нас на пол-дороге, работа-ет терпеливо с нами, даже если мы упрямимся).
Но в тот момент Господь открыл мне: какая высокая привилегия служить Ему! Ка-кой великой, высочайшей чести Он удостоил нас! Ведь Он самодостаточный Господь и не нуждается в чьей-то помощи, однако по великой Своей милости позволил Себе служить. Как прекрасно служить Ему! Каким блаженством замирает сердце, когда видишь, как ли-ца любимых Им людей улыбаются, озаряются каким-то внутренним светом, когда поишь их жаждущие души Его живой водой, когда через тебе Его рука касается сердечных ран слушающих тебя и льет исцеляющий бальзам.
Вскоре Господь послал мне и работу. У меня был выбор – переводить ли в Омском богословском колледже, или работать в реабилитационном центре для алкоголиков. Раньше я был просто влюблен в богословие, любил копаться во всех тонкостях структуры предложения, любил знакомится с различными толкованиями, буквально пух от знаний . Но потом, когда Господь показал, какой это сор, прах и пепел – все эти знания, вся это ученость, когда Он стал открывать во мне любовь ко всем несчастным, отверженным, я понял, что мое призвание – не переводить богословский мусор, а звать блудных сыновей и дочерей к Отцу, рассказывать им, как Он любит их, как ждет и готов обнять и залить Сво-ей милостью, Своими потоками живой воды. Сколько людей в мире еще ходят и не знают этой любви, которая, открой они свое сердце, затопила бы их теплыми волнами, ответила бы на все мучащие вопросы, уврачевала бы все сердечные раны… Но мы считаем себя взрослыми, солидными, что-то знающими и разбирающимися в этой жизни. Путь к Нему – быть честным с самим собой. Сделай первый шаг к Нему – загляни в свое сердце, при-знайся перед собой, что не можешь справиться со своей жизнью своими силами, не зна-ешь ответов на все тревожащие тебя бессонными ночами вопросы. Признайся, что часто строишь из себя всезнайку, льстишь себя мыслью, что все умеешь, все получается у тебя в этой жизни. Но может быть, не все так прекрасно, все понятно для тебя в этом мире? Не-ужели у тебя, дорогой мой читатель, который не пришел к Богу и, может быть, читает эту книгу, неужели у тебя никогда не было тех минут, когда ты, оставшись наедине с самим собой, со своей совестью, признавался себе в том, что тебе чего-то, а вернее, Кого-то от-чаянно не хватает… что в твоей жизни нет чего-то более важного, чем «пить, есть и на-слаждаться жизнью»? Знай, мой милый друг, что в такие тихие минуты Бог стучит твое сердце. Знай, мой дорогой друг, что сердце твое плачет, сердце твое томится по Нему, Бо-гу живому, твоему Создателю, который очень любит тебя и ждет. Ты ушел от Него в дальние края, ты заблудился в жизни, признайся в этом честно и поспеши к Нему. Он лю-бит тебя любовью, которая нежнее материнской, которая может утолить любое твое горе, растопить любую твою печаль. Будь честным перед самим собой и перед Ним – это будет твой первый шаг к Нему. Очень печально, что люди порой хвалятся друг перед другом своими безобразиями, со смехом рассказывают друг другу пошлости, на это не нужно много мужества. А чтобы признаться хотя бы перед самим собой в своей глубочайшей нужде, в своей тоске по Нему – часто у человека не хватает такого мужества. Но если это мужество у тебя появится, если ты признаешься, принесешь Ему плод своего покаяния, дальше начнется такая жизнь, о которой ты и мечтать не мог… Твоя душа начнет расцве-тать, начинается очередное чудо преображения и воскресения падшей души, которая, на-конец, нашла мужество признаться в этом перед самой собой и перед Творцом, признаться в том, что Он один только ей и нужен. Очень хорошо об этом расцвете души сказала хри-стианская писательница Юлия Блюм:
«Помните ли вы то детски-юношеское ощущение своей необыкновенности, ино-родности окружающему, своей избранности и предназначенности, которое до поры до времени живет в каждом – и которое потом всю жизнь отдается в сердце горечью и сар-казмом, болью разочарования и «несбыточности»? Придя к Богу, я впервые поняла, сколь истинно, сколь не обманчиво это предчувствие, это предощущение того Божественного замысла о себе, о котором, пока она невинна и чиста, догадывается каждая душа. Истинно это предчувствие Бога и своего в Нем расцвета. «Поднимись, ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой – и польются ароматы его!» (Песн. 4:16) – и именно в чувстве этом, а не во взрослом, горьком и безбожном знании его обманчивости, та последняя правда о человека, которую знает только Его Творец. Нашедший Господа изумленно узнает в ис-пытываемом им счастье то, что неотвязно и неотрывно владело его душой на протяжении долгих лет, то, о чем он грустил и тосковал с рождения, то, что всю жизнь звучало на дне его души сокровеннейшим ее обертоном и чему нигде не мог он найти отзвука и созвучия. И что за радость: распечатать в сердце все то, казалось погребенным навсегда, а оказалось – запечатанным до времени; человек словно взрывается, все, что лишь дремало в нем до-селе, теперь оживает, и он действительно подобен дивному саду, благоухание которого еще не ощущалось вовсе вчера, но который полностью преображен животворящим ветром Духа сегодня. (знаете ли вы, что ветер и дух одно и то же слово на иврите «руах»?) Я не-делю плакала от благодарности и счастья, когда это случилось со мной, когда Он вошел в мое сердце; и совершенно поразительным было это изо дня в день длившееся узнавание: так, значит, все лучшее во мне, то, для чего я себя и считала созданной и чему не находи-лось до сих пор ни осмысления, ни объяснения, ни применения в моей жизни, так, значит, все это и есть от Него и для Него, и все это живо, и все это истинно и ценно. Придя к Не-му, встретила и узнала не только Его, со слезами узнала я в свете Его любви и подлинную себя: ту себя, о которой догадывалась и которую искала всегда – и ту себя, которая всего догадывалась о Нем и скала Его! Бог есть Жизнь, и оживаем мы только в Нем: повей на сад мой, Господи – и польются ароматы его!»
Денис,
Матусович
Член церкви ЕХБ, закончил Кемеровский Гос. Университет. Нес служение переводчика в христианских учебных заведениях. В данное время работаю репетитором английского. В церкви несу служение проповедника, ведущего молитвенную группу и группу разбора Библии e-mail автора:deniskem@nm.ru сайт автора:личная страница
Прочитано 9227 раз. Голосов 8. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Дорогой братишка Денис! Слава и благодарение Господу за тебя, за откровенность твою, за то, что Он не оставил тебя и теперь говорит к нам через тебя, как к тебе раньше говорил через других. Крепко обличил меня Господь через тебя. Мне - 21 год, я два года верующий, и первые месяцы с иисусом - это было время самой потрясающей любви и близости. Потом это начало уходить, появились служения, я вел молодежную группу, пел в прославлении, затем добавилась библейская школа и театр, месяц назад мы были на гастролях в Израиле, (там я познакомился с Юлей Блюм) отношения с Богом изменились. Я поступил в университет, изучаю систематическое богословие. Я говорил себе: Прошла пора детства и сюсюканья с Богом, настало время взросления, теперь у нас с ним отношения как у взрослого сына с отцом. Но только теперь, вдруг, когда все вроде бы благополучно, служения идут, у меня прекрасные друзья, замечательная жизнь, я начинаю понимать как я слеп, как я променял Его любовь на Его дары и осознал, что сердце мое кричит Ему. Твоя книга помогла мне осознать, что я отошел от Него. Теперь все будет хорошо. Теперь я вернусь. Спасибо, Господи. Будь благословен, крепко-крепко, спасибо, брат, что ты был послушен и написал эту книгу.
Андрей
Андрей Ермоленко
2003-06-12 12:54:57
Перечитывая свой постинг, заметил, что написал Иисус с маленькой буквы... Как печально. Как часто я это делаю в жизни...
Бурганова Фардия
2005-10-18 08:56:44
Денис! Брат мой возлюбленный во Христе Иисусе! Как я счастлива, что ваша встреча с Иисусом состоялась, что "блудный" сын вернулся домой. Да благословит тебя Господь. Храни, что имеешь!
inna
2006-03-24 12:36:05
Дорогой Денис, спасибо за смелость и искренность. Да благославит вас Господь еще в большей мере.
alelluia! alellia! alelluia! Maranafa!
inna
2006-03-24 12:39:29
"Имеющему да прибавиться"!
брат Cева
2010-05-26 04:08:46
Мир вам.
Искреннее произведение, конечно 9 летпришлось идти через пустыню, но 9 - это не 40, и хорошо, что удалось дойти.
sergey
2010-10-09 18:08:30
Дорогой Денис! спасибо за искренность, и простоту. Пусть благословит тебя Бог во всех твоих начинаниях.
Поэзия : Как мне достойно рассуждать? - Рындич Ксения Леонидовна Эти, как и многие мои стихи, предполагают быть песней, у некоторых из них музыка состоялась, у некоторых-нет. Есть у такой позиции обоснование: песня-это стихи , усиленные мелодией, вокалом. Гораздо больше людей готовы слушать песни, чем стихи.
Возможно у кого-то появится своя мелодия,да благословит Господь!
