Роман Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» не нуждается в представлении, но несколько слов всё же скажу. Увидел свет роман в далёком 1932 году, а предисловие к нему автор написал в 1946 году, уже после Второй Мировой войны.
Роман во многом наивен, что отмечает и сам автор в своём предисловии, но кое-какие мысли Хаксли показались мне чрезвычайно любопытными.
Действие романа происходит спустя шестьсот лет от времени его написания. Человечество в основной массе живет в «новой Утопии» (самая первая Утопия описана Томасом Мором, откуда и название). Всё прогрессивное человечество зачинается и выращивается «до созревания плода» в специальных бутылях, где зародышам задаются определённые данные, по которым впоследствии члены общества будут подразделяться на «касты» – от альфы (высшая каста) до эпсилона (дебилы для примитивного труда).
Помимо цивилизованного мира Утопии, существуют ещё изолированные резервации, где сохранились «живородящие человеческие особи» на примитивном уровне существования – с болезнями и старением.
Из мира Утопии в мир индейской резервации попадают Томас и Линда. Томас затем возвращается, а беременная от него Линда волей случая остаётся в «проклятом» мире. Она рождает мальчика, нарекает его Джоном. Когда Джон становится юношей, резервацию посещают также двое молодых людей из Утопии – Бернард и Ленайна. Они забирают Джона и его мать Линду с собой в Утопию.
Показавшееся поначалу дивным («О, дивный новый мир!») новое общество, впоследствии разочаровывает Джона. Воспитанный среди индейцев и начитавшийся к тому же Шекспира, юноша категорически не приемлет «новой морали». Он уединяется ото всех людей на авиамаяке, но и там его достают назойливые журналисты. В результате Джон вешается.
Спустя четырнадцать лет Хаксли написал в своём предисловии к роману: «Дефекты его (романа – СК) как произведения искусства существенны; но, чтобы исправить их, мне пришлось бы переписать вещь заново – и в процессе этой переписки, как человек постаревший и ставший Другим, я бы, вероятно, избавил книгу не только от кое-каких недостатков, но и от тех достоинств, которыми книга обладает».
Полагаю, у каждого мыслящего литератора есть произведения, которые он бы набело переписал, но невозможно в одну реку войти дважды, поэтому писатели, как правило, оставляют все как есть и движутся дальше. И это хорошо: литературный рост, как и физический, имеет свои этапы.
Хаксли ставит своего дикаря-Джона перед выбором «между безумной жизнью в Утопии и первобытной жизнью в индейском селении, более человеческой в некоторых отношениях, но в других – едва ль менее странной и ненормальной». Автор не предоставляет своему дикарю-герою альтернативы «третьего, четвёртого и т д» выбора, и в финале Джон «отбрасывает здравомыслие; индейский культ завладевает им снова, и он, отчаявшись, кончает исступленным самобичеванием и самоубийством. Таков был плачевный конец этой притчи – что и требовалось доказать насмешливому скептику-эстету, каким был тогда автор книги».
Сколь слабым ни был бы роман в литературном или же философском отношении, мне показались любопытными мысли самого Хаксли о будущем человечества. С момента написания автором предисловия к своему роману прошло уже более полувека. Сам Хаксли считает, что «"О дивный новый мир" – это книга о будущем, и … книга о будущем способна интересовать нас, только если содержащиеся в ней предвидения склонны осуществиться».
Хаксли занимает не столько прогресс науки, сколько «то, как этот прогресс влияет на личность человека». По мнению писателя «революция действительно революционная» совершается лишь в душе и теле человека, и только тот диктатор сможет по настоящему властвовать над человечеством, которому удастся полностью подчинить своему контролю душу (разум, чувства, волю) каждого человеческого существа. Причем люди при этом реально должны быть предельно счастливы и даже не помышлять об иной (безусловно, менее счастливой) доле. От каждого, как говорится, по мере его способностей, и каждому по мере его потребностей, а «мера» эта должна исчисляться в том числе «биологически».
Рассуждая о будущем человечества, Хаксли приходит к мысли, что правительства непременно станут тоталитарными, особенно после «взнуздания атомной энергии».
«В тоталитарном государстве, по-настоящему эффективном, всемогущая когорта политических боссов и подчиненная им армия администраторов будут править населением, состоящим из рабов, которых не надобно принуждать, ибо они любят свое рабство», – считает Хаксли. И он прав!
Непременным условием любви к рабству является экономическая обеспеченность, которая, по мнению Хаксли, есть лишь «внешняя, поверхностная революция», а настоящая, «глубинная, внутриличностная революция», совершаемая в душах и телах, – одна лишь приводит к безусловной любви к рабству. Далее Хаксли указывает четыре «открытия и изобретения», закрепляющие любовь к рабству:
1. Методы внушения с раннего детства (за детство счастливое наше спасибо, товарищ Сталин!), включая «лекарственные» препараты.
2. Методика разделения людей по умственному уровню и применение результатов на практике.
3. Заменитель наркотиков и алкоголя, менее вредный, чем водка или героин, но дающий большее наслаждение (и весьма доступный по цене).
4. «Надёжная система евгеники, предназначенная для того чтобы стандартизовать человека и тем самым облегчить задачу администраторов».
Касаясь «сексуального промискуитета» своего романа, Хаксли замечает, что «по мере того как политическая и экономическая свобода уменьшается, свобода сексуальная имеет склонность возрастать в качестве компенсации». Наряду со свободой экономической и зрелищной свобода сексуальная закрепляет «любовь к рабству» в людях, независимо от их «кастовости».
В свете прошедших пятидесяти лет со времени высказываний Хаксли остаётся только удивляться его прозорливости. Но существуют неподвластные ни одному тоталитарному режиму стихии – природная и экономическая, сталкиваясь с которыми человек подлинно понимает, насколько он мал и слаб, и что любой диктатор – не бог. Поэтому время кризисов в какой-то мере благостно – оно обличает диктаторов и заставляет кого-то поднимать глаза к небу (откуда же падают желуди?).
В романе, впрочем, фигурируют двое молодых людей-альфа – Гельмгольц и упомянутый ранее Бернард, которые восстали против «утопического общества» и были сосланы на острова, заселённые такими же несогласными утопийцами. Эти люди напоминают советских диссидентов, и удивительно, что их не умертвляют в столь совершенном тоталитарном обществе, а дают возможность существовать где-то на островах! Действительно, утопия. Ведь эти самые несогласные альфа представляют для правящего «идеального» режима самую настоящую бомбу с детонатором.
В романе много весьма ценных мыслей, замечаний, рассуждений на философские, религиозные, этические темы, многие из которых и поныне остаются актуальными. А Главноуправитель Западной Европы (один из десяти Главноуправителей мира) Мустафа Монд уж очень напоминает Великого Инквизитора из «Братьев Карамазовых» :)
Вот, пожалуй, и все размышления. Хотя во вне сталось очень и очень многое. Не хочу лишать удовольствия прочтения тех, кто ещё незнаком с героями Хаксли.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Светлана, знаете в чем слабость всех утопических рОманов и повестей, в т.ч. и околохристианского пошиба (напр., соловьевской "Краткой повести об антихристе")? В том, что они безнадежно далеки от реалий человеческой жизни. Несмотря на все "интересные" до банальности мысли и идеи.
Публицистика : Есть только вы и Бог - Роман Щетенко Все дело в том, что воцерковиться, это не самоцель, это лишь следствие. Мы не можем восполнить внутреннюю пустоту Церковностью. Церковь не Бог. И да, Бог в Церкви, но Он ДЛЯ Церкви. Хочешь встречи с Богом в Церкви, стань Церковью.. то есть частью Церкви. Как ей стать? Найти Бога лично и непосредственно.
