Раннее весеннее утро забрезжило во всей своей красе, раскрывая хрупкие объятия навстречу непокорным детям земли, когда Рувим и Иссахар, сев на своих верблюдов, тронулись в путь.
Братья, сгрудившись в кучу, провожали их с невыразимой тоской и неуверенностью. Что принесет им их возвращение? Вернутся ли они... втроем? И если да, то не ознаменуется ли это концом всех надежд? Сомнения терзали их.
Рувиму и Иссахару эти вопросы тоже не давали покоя... Но, скрепившись, они упрямо и неумолимо двигались в выбранном направлении.
На следующий день братья пристали к одному из караванов, направляющихся в Египет. Ведь в пустыне без проводника легко можно было заблудиться, особенно, если дорога известна чисто теоретически, да и путешествовать в компании всегда приятнее. И не только это. Рувим и Иссахар, удрученные бременем лежащей на них вины и предстоящими поисками, были рады забыться в незатейливых беседах с купцами. Но чаще всего им этого не удавалось.
Одинокая песчаная тропа, убегающая вдаль, была немым свидетелем их несправедливости и жестокости к невинному, и с высоты верблюдов они рассеянно смотрели вниз, как будто пытаясь разглядеть еще не притоптанный сотнями других ног след Иосифа.
Наконец, после многих дней, проведенных в огнедышащей пустыне, перед утомленными путниками возникли изумрудные равнины чужеземной страны. Братья подъехали к дельте Нила и пленились ее красотами. Особенно их поразили одновесельные военные, прогулочные и рыбачьи ладьи, мирно проплывающие мимо.
– Может, Иосиф сейчас там, на одном из этих судов? – печально заметил Рувим, наблюдая за рекой.
– Сомневаюсь, – ответил Иссахар.
– Ну, значит, и нам нечего глядеть.
– Слушай, а где мы будем его искать? – спросил Иссахар.
– Понятия не имею! – пожал плечами Рувим.
Купеческий караван двигался вдоль реки.
– А вот сейчас я у них спрошу, – оживился Иссахар.
– Как же ты спросишь? Неужели... расскажешь про Иосифа? – понизив голос до громкого шепота, встревожился Рувим.
– Эх, ты, простофиля!
Иссахар дернул своего верблюда за поводья и нагнал купцов. Рувим наблюдал, как все они что-то говорили, кивая головами и даже улыбались. Вернулся Иссахар довольным.
– Все улажено, – сказал он.
– Что – все?
– Я знаю, где искать Иосифа.
– Да что ты говоришь?! Правда? – глаза Рувима затуманились слезами. – И что ты им сказал? Вернее, что они тебе ответили?
– Они сказали, что центральный рынок Авариса – это место, куда съезжаются все чужеземные купцы. А также, что столице нужно много рабочих рук.
– И все?
– Все.
– Понятно. А что же ты им все-таки сказал?
– Сказал, что какие-то негодяи украли нашего любимого раба.
– Ну, ты и шустер! И они поверили, что мы приехали сюда ради него?
– Так это же наш любимый раб!
Столица гиксосов производила впечатление грандиозности и великолепия по сравнению с почти сельской Кириаф-Арбой. Аварис был окружен многотысячной, хорошо вооруженной армией, охраняющей каждый клочок земли на подступах к нему. Поэтому, чтобы въехать в него, путникам понадобилось выдержать долгий допрос караульных, дежуривших у массивных ворот. Купцы были там своими людьми, и это помогло братьям беспрепятственно проникнуть в столь укрепленный город. Высокие вычурные строения, многолюдие, разнообразие в одежде: все говорило о совершенно ином укладе жизни. Везде звучала чужая речь.
– Ну, и задача у нас, – невольно вырвалось у Рувима, чувствующего себя неуютно.
Иссахар дал одному из купцов несколько сребренников, чтобы тот послужил им переводчиком, и отыскав начальника рынка, обратился прямо к нему. К сожалению, этот пожилой человек не утруждал себя запоминанием рабов. Да и вообще посторонних. Все они были для него на одно лицо. Зато его внук, шустрый малый, слыл полной противоположностью дедушке. Парнишке до всего было дело. Короче говоря, в этом случае его любопытство могло по-правде назваться достоинством.
– Я его помню, – сказал он. – Мне ровесник, с длинными темными кудрями. Месяцев пять-шесть назад... Его еще никто покупать не хотел. Может, потому что хилым казался. Нет, скорее не хилым, а изнеженным. Было видно, что он не привык к тяжелому труду. Я еще тогда подумал: «Откуда он такой здесь взялся?»
– Так его что же, никто не купил? – в надежде спросил Рувим.
– Купила потом одна госпожа.
– Какая госпожа?? – в один голос воскликнули братья.
Мальчик замялся. Иссахар, смекнув, чего он хочет, дал ему пять сребренников, добавив при этом, что словоохотливость – это большая добродетель.
– Госпожа эта, – важно продолжил мальчуган, – особа очень богатая, из высших слоев. Она приходится женой главному царедворцу фараона. Они приехали в Аварис в прошлом году и накупили очень много рабов. Хотя самого царедворца я еще ни разу не видел. Всегда приходит его жена. Их дом здесь недалеко. Если желаете, могу вас туда проводить.
Братья молча кивнули. Но, по мере того, как они приближались к заветному дому, их сердца стали биться все чаще, распространяя нервные пульсации по всему телу, и стуча все громче: бум, бум, бум... Биение все учащалось, сила нарастала. Страх овладевал каждым мускулом, каждой клеткой, сковывал по рукам и ногам, затруднял дыхание, разжигал огонь в груди. Они страшились оказаться лицом к лицу с тем, кого обрекли на муки, кого отвергли, ввергнув в пучину унижений.
Но, как часто случается в жизни, когда в узком окошечке двери возникли глаза одного из охранников дома, выглянувшим на стук, страх отступил перед важностью момента.
– Добрый день! Эти почтенные господа прибыли из земель ханаанских и желали бы видеть госпожу вашу, жену главного царедворца фараона, – высокопарно начал купец-переводчик.
Окошко без предупреждения закрылось, но вскоре отворилось вновь. За ним появились другие глаза с холодным, как бы сверлящим взглядом.
– Для чего вам госпожа? – отчеканил голос из-за двери.
Иссахар взялся отвечать со всем должным почтением:
– Прибыли мы из краев дальних, ханаанских, с особой миссией: любимый раб престарелого отца нашего был похищен и уведен в плен какими-то негодяями. Отец наш привык к нему и не хочет другого. Тогда и рассудилось нам отправиться на поиски мальчика. Не скоро напали мы на след его, однако сейчас смеем полагать, что милостивая госпожа ваша приобрела его для своих нужд, а также, что она согласится перепродать его нам, естественно, по более высокой цене.
Едва купец закончил перевод, окошко снова закрылось. На сей раз ждать пришлось довольно долго. Но, когда ожидание истомило настолько, что Рувим и Иссахар готовы были забарабанить в дверь ногами, а купец и мальчуган намеревались просто-напросто уйти, оставив их одних, дверь внезапно распахнулась, и на пороге, в сопровождении двух стражников, появилась женщина неопределенного возраста.
– Талмон, это те самые люди, что хотели видеть меня?
– Да, госпожа, именно так.
– Тогда пусть перескажут мне снова свою просьбу.
Пока Иссахар, запинаясь, повторял сказанное им ранее, Рахна изучала стоящих перед ней. Как и большинство представителей человеческого рода, в особенности женского пола, она считала, что обладает способностью оценивать людей с первого взгляда. Но, как и многие, она заблуждалась. Рахна видела в этих рослых мужчинах, представившихся братьями, злейших обманщиков, грабителей, даже убийц, каковыми они, конечно, не являлись.
Она сразу же вспомнила юношу, купленного ею за двадцать сребренников. Но не подала ни малейшего вида.
– В моем доме, а также в полях множество рабов, и я не помню всех, однако сомневаюсь, что когда-либо покупала что-нибудь подобное. Подростки меня не интересуют. Они немощны и являются никудышными работниками, – холодно заявила она. – Тем не менее, если вы изволите подождать, то я, так и быть, велю на всякий случай поискать его... Приходите завтра.
Несмотря на резкий ответ, Рахна не была уверена, что откажет. В глубине души, где-то очень глубоко, она поверила в незамысловатую историю про любимого раба... Но если уж она и согласится на сделку, то запросит хорошую цену! А в общем, она еще ничего не решила. Скорее всего завтра она прогонит прочь наглецов, осмелившихся нарушить ее покой! А может быть и нет.
Оба брата заподозрили неладное. В словах незнакомки чувствовалась некая натянутость и недосказанность. Смекалистый Иссахар ничем не выдал себя. Слегка улыбнувшись, он приложил ладонь правой руки к груди и еле заметно кивнул в знак согласия. Он собирался, оставшись наедине с братом, тщательно обдумать ситуацию... Но Рувим! Простодушный Рувим!
– Постойте, госпожа! Подождите немного, прошу Вас! – вскричал он. – Вы даже не представляете, насколько это важно для нас! Мы не пожалеем никаких денег, чтобы выкупить его!
Рахна в недоумении посмотрела на того, кто до сего момента не проронил ни слова.
– Этот юноша, – продолжал Рувим, чувствуя, как капли холодного пота проступают у него на лбу, – вовсе не раб нашего отца.
– Кто же он тогда? – не выдержала Рахна, начиная раздражаться.
– Он – брат наш и любимый сын отца нашего!
Эта фраза была более, чем опрометчивой. Она была безрассудной. Но именно с помощью ее Рувим рассчитывал привлечь ускользающее внимание госпожи и возвысить шатающуюся братскую репутацию. Но не тут-то было.
В черных глазах Рахны мелькнул дьявольский огонь.
– Вот как? – сквозь зубы процедила она. – В таком случае я ничем не смогу вам помочь. У меня в доме служат только слуги и рабы, а не братья, и не сыновья почтенных господ!
И, прежде чем Рувим и Иссахар успели что-нибудь сообразить, дверь с треском захлопнулась. Оглянувшись, они увидели, что остались на улице совершенно одни. Купец и мальчишка успели заблаговременно скрыться.
Наступило странное, неестественное безмолвие, и братьями вновь овладел страх, перешедший в ужас. На них надвигалось нечто необъяснимое, неумолимо грядущее и неотвратимое, заставляющее леденеть кровь и меркнуть рассудок. Они не могли уразуметь происходищего, парализованные органы чувств не воспринимали абсолютно ничего, но, повинуясь какому-то высшему приказу, Рувим и Иссахар, пятясь, начали медленно отступать. Вдруг земля у них под ногами задрожала, заходила ходуном, и, стремясь удержать равновесие, братья нелепо зашатались, размахивая во все стороны руками, но все же упали, сраженные неизвестно откуда взявшимся мощным порывом ветра.
Моментально все стихло. Почва снова обрела твердость, но пугающее Присутствие не только не исчезло, но приблизилось вплотную, обволакивая тела, застилая пеленой очи и вызывая болезненную вибрацию в ушах. Казалось, что Кто-то Неведомый прогонял их прочь. Братья из последних сил поднялись и затрусили без оглядки в неизвестном направлени, спотыкаясь на каждом шагу и натыкаясь на стены домов. По мере того, как силы вновь возвращались к ним, они бежали все быстрее, по-прежнему не разбирая дороги.
Когда эти два человека окажутся за пределами Авариса и придут в себя, то чрезвычайно изумятся своему местонахождению.
С их памяти таинственным образом будет начисто стерто все происшедшее с ними за минувший год. Последним их воспоминанием предстанет отъезд со стадами из Кириаф-Арбы в Сихем. В величайшем недоумении братья возвратятся домой и столкнутся с беспощадной реальностью навеки изменившего свой лик домашнего очага. Остальные братья, пораженные таким поворотом дела, совершенно примолкнут, неся каждый сам в себе всю тяжесть вины, которая с каждым годом будет казаться им все более и более невыносимой.
Иаков, несмотря ни на какие прогнозы, поднимется со смертного одра и вновь возьмет руководство хозяйством в свои руки, но это будет уже другой Иаков, сраженный и надломленный, с незатухающей скорбью в сердце.
Что же касается Рувима и Иссахара, то провал в их памяти в конце-концов все же восстановится, но лишь много лет спустя, когда густая тьма прошлого рассеется при свете настоящего.
Татьяна Осокина,
Буэнос-Айрес, Аргентина
Как велика любовь Господня!
Как высока и глубока!
Со всеми нами Он сегодня!
Простерта вновь Его рука! e-mail автора:tatosso@gmail.com
Прочитано 3123 раза. Голосов 4. Средняя оценка: 4
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
