8 ноября 1985года
08.20
Голова трещала, желудок выворачивался наизнанку, но сердце пело: «Люблю, люблю, люблю!» Аня осторожно перелезла через своего новоявленного возлюбленного и накинув халат пошлепала босыми ногами на кухню, чтобы приготовить кофе и бутерброды. Она прихватила с собой бутылку конька так и не выпитую вчера. Аня знала, что любимый обрадуется, когда проснется.
Она даже не догадывалась, что Додик проснулся уже давным давно и просто лежал с закрытыми глазами, испытывая головную боль, тошноту и жажду. Но это были мелочи по сравнению с адскими муками совести и страхом перед ответственностью за содеянное. Пока Аня торохтела на кухне посудой, он подумывал смыться в втихаря, собирая разбросанную по полу одежду, но услышав ее шаги все бросил обратно, нырнул под одеяло и закрыл глаза. Он сам себе напоминал страуса, который, пряча голову в песок при угрозе жизни, считает себя в полной безопасности.
Аня присела на край постели, любуясь «спящим» возлюбленным. Она прильнула к его пересохшим губам. Невыносимо несло перегаром, но Ане не было противно, ведь это был запах ее любимого.
- Додечка, доброе утро! Просыпайся, завтрак подан! Кофе в постель?
Додик, скрепя сердцем открыл один глаз. Дальше притворяться было бесполезно и нетактично:
- Нет, лучше в чашку, - попытался сострить он и превозмогая страшную боль во всем теле, свесил волосатые ноги на пол. Его нечаянный взгляд упал на бутылку. Аня все понимала без слов.
- Тебе коньячку в кофеек плеснуть?
- Нет лучше плесни мне в коньячок кофейка, - Додик боялся посмотреть Ане в глаза. Он пошарил по смятой постели в поисках некоторых аксессуаров своего костюма и наткнулся на маленькое красное пятнышко на простыне. – Стало быть свершилось…
- Что свершилось? - Аня кокетливо опустила глаза, делая вид,
что не понимает о чем идет речь.
- Свершилось чудо: друг спас друга, - печально улыбнулся Додик, - интересно, как это тебе удалось? Я забыл, когда в последний раз это со мной происходило. Честно говоря я уже и сомневаться стал, что способен на это.
- Мне было очень хорошо с тобой, - Аня подняла счастливые полные любви глаза. Ты самый лучший мужчина на земле!
- Ну, да! Учитывая, что других цветов ты не видела,- и, прочитав немой вопрос Аниных глазах, пояснил: - судя по всему, я у тебя первый и сравнивать тебе нес чем. Это по-своему неплохо.
Додик вздохнул и потянулся к чашке с коньяком, ему сейчас была просто необходима эта живительная влага, дабы обрести ясность мысли и трезво оценить сложившуюся ситуацию. Дрожали не только руки, но и голова, зубы стучали о фарфор, коньяк проливался на постель.
- Анечка, будь так любезна, принеси мне полотенце, - смутился Додик.
- Ерунда, я потом постираю!Давай я тебе помогу, подержу чашку!
- Врядле у тебя это получиться. Понимаешь, полотенце мне нужно для иных целей.
Аня широко раскрытыми глазами наблюдала, как ее любимый, сообразив хитроумный механизм, похмеляется подтягивая руку с чашкой при помощи полотенца, переброшенного через шею ко рту. Коньяк приятно обжигал горло, возвращая Додику способность логически мыслить.
- Ну и ,что же теперь нам с тобой делать, солнышко ты мое ясное?
- Как,что? Любить друг друга! – искренне удивилась Аня странному вопросу. Слезы дрогнули в ее голосе: - Или ты меня не любишь?
- Не знаю. Раньше думал, что люблю, а вот теперь сомневаюсь: если бы любил, то такой подлости не сделал бы!
- Ну, почему же подлости? Совсем наоборот, я очень тебе благодарна, ты меня просто к жизни возродил! Я еще никого никогда так не любила, как тебя!
- А-а-а! Если так, то совсем мне кранты, последняя я скотина…
- Нет! Ты не скотина, ты хороший, я тебя люблю! Мы будем жить долго и счастливо…
- И умрем в один день, - подытожил Додик, - и кажется мне, радость моя, что этот день наступит гораздо скорее чем нам хотелось бы. Во- первых: я женат и дочка у меня есть, а во-вторых: твой «кавалер» нам с тобой нашу «невинную шалость» не простит, уж я то его хорошо знаю.
- Никакой он мне больше не «кавалер»! Он мне никто! Он меня предал и другую себе нашел! Нет, ты не подумай, я с тобой не из мести! Я тебя люблю, а на него мне наплевать, я его никогда не любила!
Додик закрыл руками лицо:
- Господи, сохрани и помилуй это святое дитя! Родная моя, что ты до сих пор так ничего и не поняла?
- А, что тут понимать? Тут все ясно, как Божий день: я с Сашей больше не хочу иметь ничего общего, а тебя я никому не отдам. Я за тебя буду бороться. Ты - мой.
- Господи, она действительно ничего не понимает?! Анечка! Ты два месяца общалась с этим человеком и ни разу не задумалась от куда у него столько денег? Ты действительно не знаешь, чем он занимается?
- Нет. Я никогда не лезла в его дела, а он сам не считал нужным посвящать меня…
- Аня, он - сутенер!
- Кто?
- Ты думаешь он тебя для чего «снял»?!
- Откуда «снял»?
- Не знаю, откуда, но знаю для чего! Ты думаешь он тебя поил, кормил, одевал все это время, а теперь вот просто так отпустит? Отдаст алкашу-лабуху и отвалит в сторону? Саша не похож на человека оказывающего гуманитарную помощь абитуриенткам- неудачницам! Он уже не первый год прикармливает маленьких глупых провинциалок и делает из них «курей несущих золотые яйца»! С клиентов он берет сотню, а девчонкам отдает двадцатку баксов! Но «курочки» счастливы и этому, где они еще заработают такие бабки без образования? Жрать, то хочется! – Додик стукнул кулаком по импровизированному столику, чашки подпрыгнули. Он понимал, что перегибает палку, выдавая девочке «залпом» так много отвратительных подробностей о том, с кем ее еще вчера, что-то связывало. Но его «понесло» он не мог остановиться, он всю жизнь считал, что лучше горькая, правда, чем сладкая ложь, за что регулярно и получал по голове.
- Почему ты на меня кричишь?- голос Ани предательски задрожал.
Додик обнял беззвучно рыдающую Аню:
- Извини, я не хотел тебя обидеть! Но я не могу тебя обманывать, я слишком сильно тебя люблю для этого.
- Но он ничего такого мне не предлагал… Я думала он хочет сделать мне предложение…
- Анечка, сколько тебе лет?
- Восемнадцать, будет в мае, - вздохнула Аня. Больше не было смысла преувеличивать свой возраст.
Додик смутился:
- Извини, я, кажется уже задавал тебе этот некорректный вопрос. Понимаешь, Саша просто «прикармливал» тебя до совершеннолетия, ведь за сутенерство одна статья, а за развращение несовершеннолетних совсем другая. Кстати меня это теперь тоже касается!
- Дура! Идиотка! Тепличное растение! Додик, я ничего не смыслю в этой страшной жизни! – Аня захлебывалась в рыданиях. Она так не плакала не разу в жизни даже, когда ее били.
- Ну-ну-ну! Это не так уж и плохо по-своему! Ты настоящая, искрения, таких, как ты я не видел! – Додик крепко прижал к себе худенькое тельце, еще немного детское, но такое красивое и желанное. Ему очень захотелось утешить девушку, поцеловать в алые, словно накрашенные губы, но он устыдился своих похотливых желаний и по-отечески поцеловал Аню в лоб. – Все будет, хорошо, я это знаю! Я тебя никогда не оставлю, мы всегда будем с тобой вместе, вечно. - Он сам не понимал, зачем, это говорит: «Кого я утешаю «сладкой ложью», ее или себя? Самое смешное то, что я кажется, сам начинаю в это верить…».
Аня вдруг упала на колени:
- Господи, ты простишь нас с Додиком, за то, что мы натворили!?
- Конечно, простит. Он есть любовь, а любовь все прощает, всему верит, всего надеется, и все переносит, - вздохнул Додик и опустился на пол рядом с Аней взяв ее за руку.
Аня вздрогнула, она сама не ожидала, что станет молиться в слух. Она так давно этого не делала. «Господи, ведь об этом мне говорил еще дедушка Сеня, а еще дядя Петя. Родной мой дядя Петя, где ты? Как ты мне сейчас нужен! Только ты бы смог мне сейчас помочь!» Аня смотрела на Додика так, словно увидела впервые, ее глаза сияли давно забытым блеском.
- Что ты так на меня смотришь, радость моя?- Додик хотел, было поправить галстук, которого на нем не было. Боковым зрением он заметил свое отражение в зеркале и смутившись стал поправлять простынь перекинутую через плече, которая заменяла так и не найденные аксессуары и придавала сходство с немного потрепанным римским патрицием.
- Ты тоже знаешь Иисуса?
- Знаю. Только я – предатель. Такой себе Иуда приморского разлива. Тот за тридцать серебреников Господа предал, а я за дозу. Наплевал Ему в лицо и заново распял.
- Так я тоже получается Иуда? Что же теперь только повеситься остается? Но ведь мы же с тобой можем прощения попросить, как Петр? Правда, можем? Скажи! Можем же? – Аня с надеждой заглянула в большие светлые глаза любимого.
- Можем. Только сможем ли мы с тобой больше не грешить? Я Анечка от передозировки, чуть не загнулся. Хорошо, что дружек мой не дал мне язык проглотить. На следующий день после этого он покаялся. Еще через день меня в церковь пригласил. Я этого никогда не забуду. Меня так кумарило, что я все ноги об одеяло до крови счесал. Я не очень-то верил во все эти чудеса, хотя меня жена уже давно в церковь звала, но я не велся. Раскумариться все равно было нечем я согласился. Там меня Господь и раскумарил. Если бы, кто рассказал - не поверил. Ведь я уже тогда заживо гнить начал, а пока домой добрался, то у меня ни одной раны на теле не было. Я словно заново на свет родился. Пол года прожил я, как настоящий человек. С тех пор, как я после армии на иглу подсел, я впервые увидел, что небо – синие, а трава зеленая. Бог подарил мне свободу, мир в семье и настоящее счастье. У меня родилась дочка. Счастливее меня не было человека на земле. А потом, как-то я растерялся, остыл, заблудился и попал в ловушку. Стал я на людей смотреть, а не на Бога. А люди они и в Африке люди: праведного нет не одного.
В общем, пошел по пути наименьшего сопротивления. Денег было мало. Пошел подрабатывать в ресторан по вечерам. Мир не без «добрых» людей, Сашка мне дозу подсуетил в долг. Правда потом я опять покаялся и нашел в себе силы спрыгнуть с иглы. Но радость потерял я и не мог ее больше найти. Стал пить по чуть-чуть. Поначалу помогало. Я каждый день каялся и опять пил, я Бога умолял, чтобы Он мне не дал опять в систему попасть. А как попал, так даже чуток на Него и обиделся…
Короче, не будем о грустном, давай выпьем! – и не дожидаясь Аниного согласия он встал с колен налил и залпом опрокинул чашку.
- Додь, как же мне теперь жить?- Аня закрыла руками лицо, не поднимаясь с колен.
- Покайся и уезжай отсюда домой.
- Но, меня там никто не ждет!
- Тогда куда угодно уезжай! Сашка с тебя не слезет.
- Но куда? У меня ни родственников, ни знакомых нет в других городах! И денег у меня нет…- Аня вскочила на ноги полная решимости: - Никуда я без тебя не поеду! Что он мне может сделать? Убьет? Пускай убивает – мне жизнь без тебя ненужна!
- Аня, я не шучу. Найди в себе силы сойти с этого широкого пути ведущего в ад. Уезжай, Бог не даст тебе погибнуть, держись за Него и он проведет тебя по узкому пути, тоненькому как ниточка, в прекрасное, светлое Царство. Ты не представляешь, какая ты драгоценная для Него! Он за тебя свою жизнь отдал! Дорожи ею!
- А как же ты?
- Я? Если ты уедешь, мне будет легче.
- Почему? Ты же сказал, что любишь меня? Ты обманул?
- Нет, именно по этому я и хочу, чтобы ты уехала поскорее и подальше. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива! Я не смогу сделать тебя счастливой, прости.
- Но я не смогу стать счастливой без тебя!
- Аня, пойми, если эта грязная скотина прикоснется к тебе хоть пальцем - я его просто удушу голыми руками или загрызу. Ты хочешь, что бы я сел в тюрьму? У меня ведь маленькая дочь!
Аня сделала вид, что не расслышала последних слов:
- Нет, я не хочу, что бы ты садился в тюрьму! Додик, родненький, а давай вместе уедем?! Будем жить, работать, я тебе ребеночка рожу!
- Милая моя, у меня уже есть ребеночек! Я - не твой принц, твои Алые паруса еще приплывут, только ты дождись!
- Откуда ты знаешь? Я ведь тебе не говорила, - встрепенулась, Аня, вытирая слезы.
- О чем, знаю?
- Про принца, про алые паруса…
- Ну, я эту вещь с детства обожаю. Да я всего Грина очень люблю. А ты похожа на Асоль. Я ее всегда именно такой представлял. Тебя, мое солнышко, ждет светлая, счастливая, вечная жизнь!
- Но ведь ты же сказал, что всегда, вечно будешь со мной…
- Буду. Мы ведь с тобой обязательно встретимся там, на небе. Вот только соберусь с силами и разомкну этот страшный круг. Ты мне поможешь, Аня? Пообещай, что уедешь и я все смогу! Не бойся, только верь!
Додик крепко прижал к себе Аню и горячо поцеловал. Он знал, что в очередной раз делает страшный грех, но ему так хотелось побыть счастливым в последний раз на этой земле и увидеть надежду в этих прекрасных заплаканных глазах. Додик знал, что такого шанса у него больше не будет.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
