Для ТЕБЯ - христианская газета

32гл Трипдача 33гл Оксана
Проза

Начало О нас Статьи Христианское творчество Форум Чат Каталог-рейтинг
Начало | Поиск | Статьи | Отзывы | Газета | Христианские стихи, проза, проповеди | WWW-рейтинг | Форум | Чат
 


 Новая рубрика "Статья в газету": напиши статью - получи гонорар!

Новости Христианского творчества в формате RSS 2.0 Все рубрики [авторы]: Проза [а] Поэзия [а] Для детей [а] Драматургия [а] -- Статья в газету!
Публицистика [а] Проповеди [а] Теология [а] Свидетельство [а] Крик души [а] - Конкурс!
Найти Авторам: правила | регистрация | вход

[ ! ]    версия для печати

32гл Трипдача 33гл Оксана


Глава тридцать два
Трип-дача

10.00
Из-за высокого деревянного серо-зеленого забора, который венчали гирлянды из колючей проволоки, выглядывал дом с грязно желтыми облупленными стенами,
Чтобы не стукнуться лбом, высокой Ане пришлось нагнуть голову, при выходе из машины. За ней, матерясь и утирая рукавами, текущие носы высыпали трясущиеся малолетки. Сквернословили они не от отчаяния и злости и не для красного словца. Просто-напросто они не умели иначе излагать свои не отличающиеся разнообразием мысли.
Внутри трип-дачи было очень чисто, тепло, сухо и мухи не кусались. Всех прибывших усадили на длинную скамейку, выкрашенную в одноименный с забором цвет.
Старожилки сей богадельни, выглядывали со второго этажа, оценивая новеньких. Бледные из-за отсутствия свежего воздуха особи в цветастых но выцветших халатах зависли на лестнице.
Из кабинета, как ошпаренная выскочила одна из малолеток. Та, которая первая, подверглась осмотру гинеколога и стала ползать по скамейке, театрально корчась:
- Сволочь! Садистка! Гестаповка! Эта старая вешалка, мне там все порвала своими гребаными зеркалами!
- Ой, только не трынди! Что там тебе можно было порвать? Целка-невидимка ты наша! Тебе все, что надо порвали года три назад! – ехидно захихикала обладательница «ботфорт». А толстая блондинка с финалом решила отыграться на подруге за сломанный каблук и бесцельно прожитую юность:
- Не визжи, …учка, мы и так по твоей милости теперь будем здесь париться, …рен знает сколько! Я тебе, гадина, устрою «сладкую жизнь»! Будешь здесь на параше кровью харкать! Все припомню и как Кольку, два года назад ты у меня увела…
- Да отольются тебе здесь наши слезы, крыса позорная, – подключилась обладательница «ботфорт», - я тебе и сигареты припомню, и пиво, которые ты ныкала, когда у нас с бадуна уши в трубочку заворачивались! – малолетки с двух сторон стали пинать подружку локтями под ребра.
Аню бросило в жар и стало знобить, а от визга девчурок разболелась голова. Она робко подошла к медсестре, которая что-то сосредоточенно писала, сидя за письменным столом, образца шестидесятых годов, выкрашенным белой масляной краской:
- Простите, не могли бы вы мне разрешить сделать один звонок? Что бы мои родные не волновались…
Представительница медперсонала удивленно уставилась на Аню, пораженная ее высокопарной речью, явно не гармонирующей с родом занятий и потрепанным видом:
- Без разрешения главврача - никаких звонков!
- Простите, а как скоро я смогу у него взять это разрешение?
- Завтра, после обхода.
- Но мне очень надо, именно сегодня! Разве никак нельзя решить этот вопрос поскорее?
Пораженная наглостью новоприбывшей медсестра фыркнула:
- Всем надо! Надо им сегодня, видите ли! Били бы вас писюх в детстве чаще так и не надо было бы!
Аня скрипнула зубами и молча села на скамейку, подальше от дерущихся:
«Как раз меня, в детстве, били очень часто. Правда, соседи да одноклассники в основном. Папа ни разу в жизни не поднял на меня руку. Папа, папочка…» Аня проглотила комок, сдерживая слезы. Бог наградил ее поразительным свойством: быстро забывать все плохое и долго помнить хорошее.
По лестнице спускалась хромая полная санитарка, переваливаясь, как утка:
- Всем переодеваться, красавицы! Все вещички сдать для санитарной обработочки и всем в душ, быстренько. Вошек нет? Помоетесь-будете чистюли и получите одеяльца и матрасики. Потом поднимайтесь на второй этаж.
Чуть не сбив с ног добродушную толстуху, в приемную влетела сияющая, словно тульский самовар девица влетела и сунула медсестре какую-то бумажку:
- Вот, разрешение главврача на выписку!
Медсестра с опаской и подозрением окинула присутствующих леденящим кровь взглядом:
- Не торопись. Посиди. Этих уведем - тебя выпустим. Матрац и одеяло сдала?
Аня не переставала удивляться:
«Неужели не заметно, что у нее с собой нет ни матраса, ни одеяла? Да уж, скорее это вопрос не по существу, а риторический. Да, видимо мне, еще долго привыкать к странным ритуалам и обычаям этого заведения!»
- Девки, может, кому надо весточку домой отправить? Пишите номера - позвоню! – шепнула отбывающая домой. Малолетки принялись лихорадочно слюнить спичку, чтобы нацарапать телефонный номер на коробке.
У Ани не было ни спичек, ни бумаги, ни ручки. К счастью, в косметичке она обнаружила пусть не совсем подходящие, но все же средства для письма. На трипдаче и помада становиться пером, а прокладка - бумагой!
- Звать то кого к телефону? – уточнила девица.
- Наташу, а можно Диму. Да, кто снимет трубку, тому и передайте что я здесь...
- А звать то тебя как?
- Аня! Да они уже, наверное, там обыскались меня, весь город на уши подняли!
Девица понимающе, сочувственно закивала, косясь на дорогую помаду и спросила тоном, не подразумевающим возражений:
- Подаришь?
Аня вздохнула и протянула помаду:
- Конечно. Пользуйся на здоровье, она - почти новая, три дня назад купила. Франция.
Ане было жаль помаду, но еще больше было, жаль девушку, которая не умела бесплатно делать добрые дела. Вероятно, она ничего в своей жизни не делала бесплатно.
18.00
-Ужин! Ужин! Все на ужин! – жизнеутверждающий призыв выгнал алчущую толпу из палат в коридор. Десятки горящих глаз уставились на закрытую дверь - путь к удовлетворению желаний их ненасытных желудков.
Кто-то бесцеремонно пихнул Аню, свернувшуюся калачиком:
- Ты че жрать то не идешь? Брезгуешь? Будешь разлеживаться - жрачки не достанется! В большой семье лицом не щелкают!
Аня открыла один глаз и высунула голову из-под одеяла. Температура поднималась все выше, и она никак не могла согреться.
Существо неопределенного возраста, со щетиной на щеках, тщательно скрываемой тональным кремом, вопрошающе уставилось на Аню. О его принадлежности к женскому полу можно было догадаться по визгливому голосу да еще по тому, что это был женский венерический диспансер.
- Мне что-то не хочется. Я может чуть позже…
- Ты че глухая? А? Я те говорю - мисок не хватит.
- Спасибо, я не буду есть.
- Так че, можно твою пайку сожрать? – глаза существа заблестели.
- Конечно, можете взять себе мою порцию! Ешьте на здоровье! – Аня обрадовалась, что у этого назревающего конфликта так неожиданно образовался мирная, всех удовлетворяющая развязка и отвернулась к стене. Но оказалось, что у существа, помимо непрестанного желания насыщаться еще была и совесть.
- Э-э-э! Ты че это хандрить надумала? Ты тут голодовкой ничего не докажешь! Пошли хавать, а то сдохнешь, чего доброго!
Аня поняла, что упираться, противопоставляя себя обществу этого заведения, не стоит. Не смотря на плохое самочувствие, она решила завязать полезное знакомство.
- Хорошо, я сейчас. Вы идите, а то еще из-за меня опоздаете и вам не хватит посуды.
- Мне? Мне всегда хватает: у меня своя отдельная посуда! Бытовой сифон, – гордо и многозначительно расхохоталось существо. - Тебя как звать то?
- Аня. А вас?
- Че ты мне выкаешь? Думаешь, что я такая старая?
- Нет, что вы, просто мы с вами мало знакомы…
- Меня Тонькой кличут. Пошли, если тебе не хватит, я за тебя словечко на кухне замолвлю! Я ту уже не первый раз отдыхаю. Я всех знаю здесь, как облупленных. Ты за меня держись, я здесь - главная! Не жрать здесь нельзя – сдохнешь! Жрачка - единственная радость. Да еще, конечно, чай да курево. Да где их взять то? Ты со свободы недавно? Курить есть?
- Нет, у меня все в милиции забрали и сигареты и деньги…
- Вот волчары позорные! Ненавижу ментовню! Всем бы пасти порвала! – скрипнула зубами Тоня, сжимая кулаки.
Аня, всунув отекшие ноги в холодные туфли, поковыляла в коридор. Тапочек здесь не выдавали.
Когда все собрались, заветная дверь открылась и толпа хлынула вниз по лестнице, в пищеблок.
Звеня железными мисками, пестрая масса в вылинявших цветастых халатах, наворачивала перловку с тушенкой, совершенно не жалуясь на отсутствие аппетита. Аня, ковырнув пару, раз подозрительно несъедобное содержимое железной миски, отодвинула ее в сторону, тут же поймав на себе и на миске несколько вполне определенных взглядов. Тоня предотвратила назревающую драку и разделила Анину порцию с девочкой лет четырнадцати. Из-за последней ложки они чуть не поцапались, изрыгая нецензурную брань, но все-таки по братски ее разделив принялись чавкать и сербать. Компот из сухофруктов пах прелыми тряпками, но вполне пришелся по вкусу старожилкам.
Съедобным оказался только хлеб. Аня отламывала его маленькими кусочками, пытаясь проглотить. Горло опухло и болело.
«Господи, куда я попала? Это же зоопарк какой-то! Кошмарный сон!»
Но, к сожалению, это был не сон, а кошмар ожидал Аню за стенами этого безобидного заведения.
Разглядывая старожилок трипдачи, Аня на миг соприкоснулась взглядом с девушкой сидящей в углу стола. Та тоже к превеликой радости своих соседок ничего не ела, даже хлеба.
Заметив столь пристальное внимание со стороны новенькой, девушка печально отвернулась в окно. Глаза ее были полны невообразимой тоски и отчаяния, а пальцы нервно мяли какую-то бумажку.
Аня приняла твердое решение после ужина познакомиться с этой единственной родственной ей душей среди толпы этих животно-подобных существ, когда-то родившихся женщинами.
18.40
После принятия пищи, все подверглись досмотру, на предмет хлеба проносимого в карманах и удовлетворенно матерясь, отправилась в туалет. Плотно поевших женщин исполняла надежда найти, что-то покурить.
Аня наблюдала за необычной для этого места девушкой, но не решалась подойти. Задержавшись в соседней палате на пару минут, та тоже отправилась в туалет, сжимая что-то в кулаке. Она оказалась решительнее Ани и виновато улыбнулась протянула ей мятую сигарету:
- Курить будешь? Извини, что в таком виде: приходиться спать с ними, а то украдут! Ты, новенькая? Как тебя зовут?
- Аня.
- А меня - Оксана. Очень приятно. Я еще там, в столовой обратила на тебя внимание.
Аня затянулась сизым обволакивающим дымом. Жить стало легче и веселее то ли от никотина, то ли оттого, что родственная душа первая сделала шаг на встречу:
- Я на тебя тоже, – рассмеялась Аня. Странно было бы, если бы мы не заметили друга в этом зверинце.
- Ой, чувихи, дайте разок затянуться, - набежали со всех сторон представительницы местной хищной фауны, - ну не будьте жлобихами! С ближними надо делиться!
Оксана стала виновато оправдываться:
- Хорошо, я оставлю. Я бы вам дала, но у меня больше нет сигарет. Кончились.
Толпа недовольно и недоверчиво загула, но тут в туалет зашла Тоня. Нахлебницы тут же схлынули в другой угол помещения, зная непростой нрав старожилки и почитая ее положение на трип - даче:
- Кури, не парься! - Тоня гневно и многозначительно уставилась на упавших на хвост Оксане и Ане. - Она пачку сигарет с фильтром вам раздала, вчера! Где они? А? Я вас спрашиваю? У вас, стерв, еще язык поворачивается после всего у нее еще тягу клянчить? - Тоня, сверкнув татуировкой на руке, повернулась к Оксане: - А ты, дура, думаешь, что тебе здесь кто-то даст затянуться, когда у тебя курево кончиться? Шиш! Не от одной .…зды не дождешься! У них нет ничего и принести им некому! А если, и было, то никто все равно тебе не дал бы! Эти твари за крошку хлеба и щепотку чая готовы родину продать и глотки друг другу грызть! Они здесь прелые листья курят, а ты такое дорогое курево разбазариваешь! На кой хрен пачку вчера раздала? Что теперь курить будешь?
-Да мне еще принесут. Мне не жалко, курите, а здоровье, если можно так выразиться! - Оксана виновато улыбалась. В глубине души она была рада внезапному появлению Тони. Только эта мужеподобная неопределенного возраста женщина могла совладать с этой толпой волчиц, готовых разорвать всех, кто на них не похож.
После четвертой затяжки больше не выдерживая пристального взгляда Тони, протянула ей свою сигарету.
- Ты че, накурилась уже? – недоверчиво из-под лохматых бровей глянула Тоня, почесывая свою щетину под тональным кремом.
- Я много не курю. Покурите вы, то есть ты. Оставишь мне еще одну затяжку.
- Да, кури ты! После меня нельзя. Ты что забыла? У меня же «сифон»!
Толпа алчно наблюдала, как Тоня закатив глаза от удовольствия стала пускать кольца.
- Что собачье отродье уставились? Не хотите, затяжку после меня? А? Что смотрите? Кто у меня вчера чай спер? Сейчас я вам шмон то устрою! Найду – мордой парашу до блеска отполирую! Нелюди!
Про себя проклиная Тоньку толпа стала рассасываться, поняв, что ловить здесь больше нечего, а на неприятности нарваться можно. Они давно ждали удобного случая, чтобы разорвать эту зарвавшуюся старую гадину. - Ну, девки, буду над вами шефство брать, а то вы совсем какие-то не приспособленные! Ничего, вы у меня пройдете школу жизни. Здесь житуха попроще, не то, что у вас, путанок, по гостинкам да ресторанам. Забывайте про свою вольную да разгульную жизнь. Запоминайте: здесь за три тяги можно выменять завтрак, а за сигарету – обед. Это если без фильтра, а за такие навороченные, как у вас – еще и полдник с ужином. А ты, дура вчера, на шарик, целую пачку разбазарила!
Оксана вспыхнула:
- Да не нужна мне ваша еда несъедобная! Я ее и даром вам отдам! Ешьте на здоровье, если конечно от такой дряни оно может прибавиться. Я не могу жрать и курить на нычке! Не привыкла я так! Мне проще отдать все, чем выдерживать эти взгляды!
- Ничего, привыкнете. С волками жить - по-волчьи выть! Не можешь - научим! Не хочешь - заставим!
- Хочется верить, что не успеем привыкнуть. Дай Бог, долго здесь не задержимся, – Аня приняла твердое решение покинуть это дикое место, как можно скорее и вытащить Оксану из этого праздника уродов.

Глава тридцать три
Оксана

21.00
- Отбой! Отбой! Всем спать! Свет выключаем! Всем спать!
Стало темно, но только на миг: белый, чистый снег за окном освещал темноту в здании и в изуродованных грехом сердцах его обитателей.
Аня, босиком, чтобы не цокать каблуками, прокралась в соседнюю палату:
- Оксана, ты спишь?
- Нет, иди сюда. Не спиться мне.
Аня присела на край Оксаниной постели:
- Ксюша, а как ты то здесь очутилась? Ты как-то не похожа, ну на…
- Да, ты вроде бы тоже, – хмыкнула Оксана.
- Я – профи. Я уже восьмой год проституцией занимаюсь. Меня на гостинице взяли.
- А я, по-твоему, кто? Кинозвезда или фотомодель?
- Ты тоже?
- Что непохожа?
- Нет, совсем не похожа. У меня - глаз алмаз, я в этом бизнесе с семнадцати лет, съела не одну собаку!
- Ну, вообще-то я – учительница младших классов.
- Кто?
- Да. Если я здесь еще хоть на день задержусь, то останусь без работы. Хотя, какая это работа!? Платят копейки, да еще и раз в пол года. Но мне нравиться с детьми работать! Нравиться то нравиться, а чем мне своих кормить? Ну, я и решила подработать. Сначала по объявлениям стала звонить, где работу высокооплачиваемую предлагают. Пошла я секретарем устраиваться. Взяли и триста долларов зарплату пообещали. Только вот в мои обязанности входило не лишь кофе варить. Еще нужно было обслуживать директора фирмы. Ну и не его одного. Тогда я решила попробовать построить себе карьеру в качестве фотомодели. Платили по двадцать пять рублей в час, но клеились практически все фотографы и операторы. Гувернанткой пошла – тоже все через постель. Ну, тогда я решила переступить через свои моральные устои и позвонила по объявлению. Предлагали работу массажисткам. Я уже понимала, что и к чему и позвонила без всякого зазрения совести по поводу отсутствия навыков и диплома в области массажа. Пару раз съездила, неплохие чаевые получила, а на самой фирме кинули, ни копейки не заплатили. Тогда решила объявления в газете опубликовать в рубрике знакомств. Мол, молодая вдова, мать двоих детей будет благодарна состоятельному мужчине.…Ну и все такое прочие. Стали звонить вполне приличные мужики в основном зажиточные, пожилые и без особых претензий и извращений. Платили щедро. Так все нормально шло, но вот приехала к одному в гостиницу, а там облава. Были бы деньги, разве лежала бы я здесь сейчас! Вчера тут одну привезли, так выписали через два часа. Приехала ее директриса, пятьсот зеленых главврачу уплатила и все. У нее видимо ничего не было. Если что нашли бы то не за, какие деньги не выпустили бы.
- Ксюш, ты извини меня, конечно. Вдова это «сценический образ» или…
- Или. У меня мужа в драке убили еще девять лет назад. Дочери год был, а сын только родился. Погодки они, десять месяцев разница….
- Девки, не борзейте! Дайте поспать! - послышался злобный шепот из соседней кровати. Аня нырнула к Оксане под одеяло. - Эй, вы это чего задумали? Не балуйте, у нас это не положено! У нас из-за таких, как вы даже двери на палатах поснимали.
- Федоровна, тише, – Оксана сунула под одеяло соседке апельсин, – мы же не по тем делам! Нам бы поторохтеть.
Федоровна, понимающе крякнув, отправилась в туалет витаминизировать свой организм. Ведь кушать цитрусовые под одеялом невозможно так, чтобы у тебя не образовался «хвост».
- Мне легче – у меня никого нет. Ничего не держит. Только сама за себя ответственность и несу. Я в это дерьмо вляпалась по собственной глупости еще в семнадцать лет. Вот девятый год и бороздим просторы мирового океана! Четыре года в родном городе, а четыре здесь, в столице, с Наташкой-Гастролершей работаю. Слыхала о такой? Ее еще Итальянкой называют, она там долго зависала. Ну, а теперь вот приподнялась и фирму свою открыла. Она - девка, что надо! Мой лучший друг! Давай после выписки к нам на работу! А? Я тебе телефончик оставлю и твой возьму.
- Обязательно телефонами обменяемся, но только я - пас. Я буду с этого грязного дела спрыгивать. Всех денег не заработать. Мне дети и муж дороже…
Аня чуть не подпрыгнула от такой новости:
- Ты что же замужем?! Ты же говорила что вдова?
Оксана саркастически ухмыльнулась:
- Что впервые видишь замужнюю проститутку?
Аня даже чуть смутилась от своей нетактичной реакции:
- Ну, вообще-то не приходилось, если честно!
- После смерти мужа я все отца детям искала. А кому чужие дети нужны? Пожила с одним, потом с другим. Они женатые были и, нагулявшись, возвращались в свои семьи. Миша тоже был женат и дети у него есть. Только вот жена его сама бросила, ушла к другому. Пить он сильно стал с горя, а потом со мной познакомился. Стали мы вместе жить. Вот уже третий год. Меня никогда никто, так как он не любил! Я такая счастливая была, хотела еще одного ребеночка родить... А за что их кормить то детей? Разве на зарплату учительницы и инженера можно семью содержать? Мишка бился, как рыба о лед, подрабатывал, как мог. Пошел ремонты делать. Жить нам негде. Его родители, гонят к моим, а мои к его. Ну, вот и решила я денег заработать, чтобы квартиру снять. С этого все и началось. Первое время врала, что устроилась продавцом в ночной киоск. Но я долго притворяться не умею и все мужу рассказала, как есть. Он как узнал, хотел, было вены себе вскрыть, а потом вот как-то стерпелся. Правда, пить стал больше чем раньше. Понял, что так долго не протянет, пошел и закодировался. Почти год выдержал. Все мои похождения терпел, но не вынес: вскрыл вены и выбросился с третьего этажа.
- Как? Он умер?
- Нет, каким-то чудом я смогла его удержать. В тот доме в котором мы по дешевке снимали комнату в коммуналке был балкон без перил. Выход на него мы забили гвоздями, что бы дети случайно не вылезли. На него Миша и вывалился, выбив окно головой. Я его за штанину поймала и держала, пока соседи на мои вопли не сбежались. Пятеро тащили, а вытащить не могли. Он вырывался, словно бес в него вселился. Я тогда на колени упала и воззвала к Богу. Пообещала, что больше никогда на панель не пойду, если Он моего любимого спасет. А потом побежала вниз по лестнице, чтобы подставить себя, смягчить удар, если его не сумеют удержать и вытащить. Но Бог свое слово сдержал и Мишку спас. Мы покаялись, стали в церковь ходить, хотели даже крещение принять. Оказалось, что нельзя потому, что мы в блуде живем. Какой же это блуд? Ну и что, что мы не расписаны? Разве штамп в паспорте имеет для Бога какое-то значение? Да мы бы и расписались, он все со своей бывшей женой ни как не мог развестись официально. Но мы же хотели! Мне священник посоветовал Мишу в покое оставить, а ему вернуться к своей прежней семье. Я еще как-то стерпела, а Миша вспылил. Сказал, что никому не позволит диктовать с кем ему жить. Перестали мы в церковь ходить. Мишка пить стал пуще прежнего, да и я тоже на стакан подсела вместе с ним. Ну, а потом опять на панель вернулась. Не выдержала я испытаний и предала Бога. Как теперь жить?
Аня обняла Оксану за плечи крепко-крепко:
- Возвращайся к Нему!
- А Он простит?
- Простит! Обязательно простит! Слушай, а давай вместе? Давай покаемся! Я ведь Бога тоже с самого детства знала и предала Его! Но Он же все равно любит нас с тобой и ждет! И дождется, я знаю! – Аня утирала покатившиеся вдруг из глаз слезы, а Оксана уже рыдала в три ручья
- Я с Библией даже на заказы ездила! Я ни разу из дому не вышла не прочитав «Отче наш»! А еще псалмы! «… когда пойду долиною смертной тени, то не убоюсь зла, потому, что Ты со мною…»
- Я тоже всегда пред заказом молюсь и после него каюсь. А потом опять.… Но я все равно, только на Него уповаю…

27 марта 1993 года
20.00
Темный силуэт с коридора поманил Оксану:
- Эй, ты долговязая! Иди, там твой, опять на заборе зависает и свистит! Чего дашь? Сигарет дашь? А чаю?
- Дам! Дам! Я вам все отдам! Аня, бежим скорее, это мой Мишенька! Ему удалось! Он обещал, значит вытащит меня от сюда!
Оксана неслась босиком по коридору в десятую палату к полу прикрытому окну в торце здания. Обитательницы палаты закутались в одеяла в ожидании зрелища. Да и хлеба впрочем, тоже: ведь все знали, что Ксюхин мужик не приходит с пустыми руками. Всем перепадает от охранников до сопалатниц. Оксаниного мужа все любили, как родного, хотя многие сомневались в том, что он ее муж. Разве бывают мужья у проституток? А если и бывают то, такого, как этот, не вытворяют! Чего каждый день торбы таскает и виснет на заборе? Сидел бы дома, бухал да и радовался хотя бы временной свободе! Неправильный какой-то мужик этот Мишка.
Оксана бросилась грудью на решетку, как раненая птица.
- Солнышко мое, девочка моя, что же ты раздетая! Ты же простудишься!- мужчина лет тридцати пяти осыпал поцелуями лицо любимой меж металлических прутьев.
- Мишенька, любимый, как там Вовочка и Полина?
- Не волнуйся, мы справляемся! Я в школу их отвожу и забираю во время. Я все перестирал и кушать приготовил. Я соседку попросил с детьми посидеть, пока я к тебе схожу. Поленька спала уже, когда я уходил, а вот Вова - нет. Он без тебя плохо засыпает, только если сказки ему читаю. Не переживай, мы справимся. Правда, твои родители мне пообещали, что посадят меня в тюрьму за то, что я тебя до такого довел. Да, еще с работы звонили. Я сказал, что ты в больнице… Ну, в общем почти правду сказал.
Снизу послышался короткий условный свист охранника. Миша ответил. Его руки прилипали к металлической решетке, а ноги скользили по ветке дерева.
- Мишенька, а где же твои перчатки?
- Перчатки? Я их продал. Понимаешь, мне же надо было купить тебе еды и сигарет. Только никому ничего не отдавай! Слышишь? Я уже всем все дал, кому надо! Ну, я понимаю, что глупости говорю, ты все равно все раздашь. Я там тебе шоколадку купил. Пообещай, что скушаешь ее сама! - Миша поцеловал Оксану в губы. - Ты только не плачь, а то лицо обветриться. Потерпи, родная моя еще чуть-чуть. Я сегодня встречался с главврачом. Я все сделаю, что надо, ты скоро будешь дома! У меня уже есть покупатели на книги, на собрание сочинений. Я еще икону бабушкину продам. Она очень дорогая. Я заплачу…
Оксана взвилась:
- Только икону не продавай, не надо! Бог не простит!
- Любимая, Бог он же не в иконах, а в сердце! Ты мне дороже всех икон на свете!
«Господи! Вот если бы я могла стать такой же счастливой, как Ксюша! Вот если бы меня кто-то так любил! Тогда и умереть было бы не страшно!» Аня утирала слезы и медсестра тоже та, что принесла передачу. Такая любовь не могла оставить равнодушными даже истерзанные, циничные сердца обитательниц палаты номер десять. Ведь все они были женщинами, мечтавшими любить и быть любимыми. Каждая из них когда-то ждала своего принца, а потом перестала. Какой же принц приедет к конченной бомжихе изъеденной сифилитическими язвами? Они уже давно поставила на себе крест, так и не дождавшись своего счастья, а кто дождался так почему-то не того, которого хотел. Они убили свою любовь неверием, но надежда была все еще жива. Она всегда умирает последней, оплакивая скончавшуюся любовь. Никто из них не знал, что любовь - бессмертна. Никто из них даже не догадывался, что истинная любовь умерла две тысячи лет назад, ради них. Умерла один единственный раз, претерпев все унижения, боль и страх, дабы воскреснуть, ради них – заблудившихся принцесс, чтобы вернуть их домой.
Только двоим из них, в этом мрачном месте, была приоткрыта эта тайна. Тем, которые закрывшись в кабинке туалета, смеясь и плача одновременно, поедали шоколадку из передачи.
28 марта 1993 года
16.00
- Кто тут из вас Хвыля? – дежурная медсестра загадочно окинула взором, всех присутствующих в палате. Аня встрепенулась:
- Я! Я – Хвыля!
- Сюда иди!
Аня, пожав плечами, запахнула халат и вышла в коридор.
- Передача тебе, – медсестра, оглянувшись по сторонам, добавила, мило улыбнувшись, - сигареткой угостишь?
Аня догадывалась, что та уже получила все, что ей причитается, но не хотела портить отношения с персоналом и сунула пачку «мальборо» в карман медсестре.
- Курите на здоровье!
Аня стала выгружать в тумбочку «сухой паек». Чего там только не было! Сухая колбаса, рыба, ветчина, шоколад, фрукты, прокладки и банка икры! А на дне, чинно покоилась чекушка коньяка.
Аня подала Оксане условный знак, незаметно перегрузила в карман халата чекушку, сигареты, шоколад и непринужденно вышла из палаты.
Она даже не могла подумать, что ее может так вставить от ста двадцати пяти грамм.
- Хорошо, что тебе только чекушку передали, а то бы мы с тобой сейчас нарезались, - довольно улыбалась Ксюша, выпуская сизый дым. – Рассказывали, что девчонкам из первого этажа, директриса их фирмы передала по кульку предметов первой необходимости каждой. Там помимо всего необходимого они обнаружили по бутылке «мартини». Девушки от радости нажрались, а бутылки побросали в туалете. Утром мед персонал обыск по палатам устроил. А что уже искать? Кстати, ты, куда бутылку дела?
- Вот она, я ее с собой домой заберу! - Аня достала из кармана пустую бутылочку и вчетверо свернутый листочек, чтобы перечитать письмо в третий раз:
« Анечка!!! Я сделала все возможное и невозможное! Сегодня тебя выпишут. Целуем, ждем, любим. Наташа».
«Господи, неужели я завтра увижу Диму? Что же он мне хотел сказать? От этого теперь зависит вся моя дальнейшая судьба!»
Настроение было приподнятое то ли от алкоголя, бродившего в крови, то ли от надежды на скорое освобождение. Аня раздавала сигареты в обмен на двадцать завтраков, десять обедов, пять полдников и пять ужинов. Все это ужасно ее забавляло, и она хохотала до слез.
- Что ты с этим всем будешь делать? – недоумевала Оксана.
- Ничего! Просто мне интересно, на что они согласны ради сигарет! Хавчик почему-то их так не интересует. Чай и кофе я оставлю напоследок. Трипдача будет гулять с икрой и балыками на наших с тобой проводах!
- Да они тут передернуться и поубивают друг-друга. Это же полулюди! Не дай Бог такими стать. Надеюсь, что меня сегодня тоже выпишут.
- Нет, у Бога «полулюдей» не бывает. Он всех одинаково любит и тебя и меня и Тоню и ту девчонку-сифилитичку, что у меня под кроватью сегодня ночью пряталась, что бы ее не линчевали, когда сперла что-то в соседней палате.
- Одинаково, говоришь? Да как же Он может так любить? Так, как Он любит, нам никогда не полюбить. Вот они все ничего плохого мне не сделали, а я их презираю. Как же Бог полюбил тех, кто распинал Его Сына?
- Не знаю. Будет время – узнаем и сами так любить сможем.
Когда девчонки вернулись в палату, их ожидал «сюрприз». Анины выстиранные трусы, которые она оставила сушиться на спинке кровати, сперли. В тумбочку лезть не рискнули.
Тоня завращала глазами:
- Кто?! - и принялась шманать своих подопечных. Трусы исчезли бесследно.
- Да ладно, Тоня, брось! Пусть остаются, на память: я сегодня выписываюсь.
- Нет, это дело принципа! Я крыс в родном доме всегда мочила, мочу и буду мочить! А ты чего трусы свои фельдиперсовые развешивала? Что бы народ искушать?
- Тонь, ну не в руках же мне их с собой носить? – хохотала Аня.
- Зачем же в руках? Положила бы в карман.
- Так они же мокрые были…
- Ничего бы с тобой не случилось. Мокрые были бы, за то - целые, а теперь выписываться будешь без трусов!
- Да ладно! Я и без трусов согласна, только бы домой поскорее!
- Ну, я вам сейчас нелюди устрою! - Тоня погрозила татуированным кулаком поникшим Аниным сопалатницам.
Только пачка сигарет умерила Тонин праведный гнев, и она великодушно, оставив своих подопечных, удалилась размышлять о недостойном их поведении.

Об авторе все произведения автора >>>

Мария Кругляк-Кипрова, с. Демидов,Украина
Мне 43 года. Художник. Пишу стихи и прозу. Учитель воскресной школы. В Господе 15 лет.
e-mail автора: markipra@rambler.ru

 
Прочитано 3179 раз. Голосов 0. Средняя оценка: 0
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы, замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Отзывы читателей об этой статье Написать отзыв Форум
Отзывов пока не было.
Мы будем вам признательны, если вы оставите свой отзыв об этом произведении.
читайте в разделе Проза обратите внимание

Единение - Роман Прочко

Человек эпохи заблуждения(продолжение, 7 глава) - Георгий Тюрин

Байки 9 - Maria Sarajishvili

>>> Все произведения раздела Проза >>>

Поэзия :
Под гуттаперчивым дождем... - Олег Павловский

Поэзия :
Образ Христа - Ионий Гедеревич

Публицистика :
Жертвенность, как спасение - Александр Грайцер

 
Назад | Христианское творчество: все разделы | Раздел Проза
www.ForU.ru - (c) Христианская газета Для ТЕБЯ 1998-2012 - , тел.: +38 068 478 92 77
  Каталог христианских сайтов Для ТЕБЯ


Рамочка.ру - лучшее средство опубликовать фотки в сети!

Надежный хостинг: CPanel + php5 + MySQL5 от $1.95 Hosting





Маранафа - Библия, каталог сайтов, христианский чат, форум

Rambler's Top100
Яндекс цитирования

Rambler's Top100