Глава тридцать шесть
Новая жизнь
07.00
Немолодая но еще очень красива женщина замерла на пороге, схватившись за сердце:
- Господи, Боже мой! Дмитрий?! Где ты был? Мы же в розыск объявили…
Дима печально улыбнулся. Он немного иначе представлял эту встречу. Неужели за долгие годы скитаний сына и «приятных» сюрпризов от него, материнское сердце может очерстветь? Разве можно перестать любить?
- Здравствуй, мамочка! Может, ты сначала нас впустишь в дом?
Мать Димы немного смутилась, но тут же взяла себя в руки:
- Да, конечно, проходите! Простите, но все так неожиданно!
Когда из полутемного коридора сын шагнули в ярко освещенную, богато убранную прихожую ей пришлось изумиться еще больше.
- Мамочка, познакомься, это Аня, моя невеста! – не без гордости представил Дима.
Недоуменно рассматривая его спутницу, мать все крепче держалась за сердце:
- А…
- Да, мама, ты, как всегда права. Мамулечка, прошу тебя, пока не спрашивай ничего. Давай положим Аню, она неважно себя чувствует. Я все тебе сейчас объясню.
- Конечно. Да, сейчас я постелю в твоей комнате. Она всегда тебя ждет сынок, - мама украдкой вытерла потекшую по щеке слезу.
Дверь в конце коридора медленно и осторожно приоткрылась. Показалась взлохмаченная мальчишеская голова. Через секунду мальчишка лет тринадцати мчался по коридору. С разгону, запрыгнув отцу на руки, он стал осыпать его небритое лицо поцелуями.
- Папа, папа! Папулечка, мой!
- Здравствуй мой, любимый, я так по тебе соскучился! - Дима кружил сое чадо.
- Папочка, где ты так долго был!
- Петя, папа потом все расскажет! Пусть он положит гостью, она немного приболела, – многозначительно поджала губы мать. – Дмитрий, скажи ему! Это зрелище не для детей!
У Пети было свое мнение по этому поводу, и он с огромным интересом, рассматривал незнакомку и шепотом заметил:
- Бабуля, это не зрелище, а тетя.
Он спрыгнув на пол, галантно поклонился.
- Меня зовут Петр. Петр Дмитриевич Ветров.
Гостья смущенно протянула руку в ответ, тщетно пыталась спрятать лицо под капюшоном плаща. В этом одеянии она напоминала слегка потрепанную, но таинственную героиню героического средневекового эпоса:
- А меня - Анна. Можно просто Аня.
Петя поцеловал даме руку. Бабушка изумленно охнула, но про себя с гордостью отметила: « Мое воспитание! Он - истинный дворянин!»
Мальчик снова прильнул к отцу:
- Папка, где ты так долго был, на краю света что ли?
- Да, сынок и еще дальше.
- А Аню ты там нашел? Она теперь будет моей мамой? – Петя подмигнул: - Аня, а вы хотите быть моей мамой?
- Я… я хочу... я постараюсь….
Мать Дмитрия чуть не задохнулась от возмущения после такого заявления внука:
- Петя, оставь гостью в покое! Извините, он у нас такой неугомонный и болтливый! – бабушка натянуто улыбалась, стала уводить Петю на кухню. - Петр, не прилично задавать такие вопросы! Что о тебе гостья подумает? Где тебя воспитывали? - Петя же не отрывал взора от отца, уводящего новоявленную претендентку в долгожданные мамы на второй этаж квартиры. - И вообще, еще очень рано. Иди пока к себе в комнату, я позову тебя, когда приготовлю завтрак.
- Нет, бабулечка, я слишком долго спал в свое комнате, а теперь я буду спать с папой!
В этих элитных апартаментах Аня чувствовала себя не в своей тарелке, но после обезболивающего она забылась безмятежным, крепким сном. Дима сидел рядом, держа спящую Аню за руку и крепко обнимая сына, свою незаслуженную награду от Господа. Только теперь он осознал, как сильно любит сына и как перед ним виноват. Отныне он будет искупать свою вину, изливая всю свою нереализованную любовь, что накопилась за долгие годы разлуки на жену и сына.
Петя широко раскрытыми глазами рассматривал лицо гостьи. Ему еще никогда в жизни не приходилось видеть таких синяков и ран. Он шептал на ухо отцу и не отрывая от Ани восторженного, словно сквозь синяки и раны смотрел в самое ее сердце:
- Она очень красивая, папа у тебя хороший вкус! Пап, а Аня что упала со скалы в пропасть? Она была с тобой в экспедиции?
Дима погладил сына по буйной непослушной шевелюре
- Да, сынок, мы с ней у пали в одну и туже глубокую, полную грязи яму и утонули бы там, если бы не встретились. Мы помогли друг другу из нее вылезти. Сначала она мне, а потом я ей.
- Но вам же удалось выбраться! Все будет хорошо! Вы же меня не бросите опять?
- Да, Петенька, все будет хорошо, мы всегда будем вместе. Сынок, мы только в начале пути. Мы с Аней еще очень слабые, ты нам поможешь? Без тебя у нас ничего не получиться, мы можем упасть обратно в ту грязную яму.
Петя многозначительно заглянул в глаза отцу. Они были полны слез и мольбы о помощи.
- Конечно, папулечка, мой! Я тебя так люблю! И Аню тоже люблю! Папа, а почему мне кажется, что я ее уже давно-давно знаю? Она такая прекрасная и таинственная, как настоящая принцесса! Пап это дама твоего сердца, но можно я тоже буду ее защищать? Ну, пока не выросту и у меня не появиться своя дама? Хотя я и тогда буду любить Аню… Ведь она теперь моя мама? Теперь у меня настоящая семья, как у других детей? Надо мной больше никто не будет смеяться. Один за всех и все за одного?
Дима зарыдал, как ребенок, уронив голову сыну на колени. Он так устал.
- Прости меня, Петенька.
- За что папа?
- За все те годы, которые ты провел без меня! За всю ту ложь, которой ты жил все это время! Я тебе все расскажу, всю страшную правду! Я больше не хочу тебе врать про экспедиции и кругосветные путешествия!
Петя искрение удивился:
- А ты не ври, рассказывай только правду. Папа, а ты диких зверей видел? А дикарей-людоедов?
- Ой, сынок, я таких дикарей-людоедов навидался, что все кровожадные хищники по сравнению с ними ласковые котята!
- Вот это да!
- Я тебе все расскажу, у нас тобой вся жизнь впереди!
13.45
Выйдя из парадного, Дима вдохнул весну полной грудью.
- Боже, как я давно не был дома! Здравствуй дворик моего детства!- он поднял взор к небу. – А там, на чердаке, мы с Васькой давным-давно построили халабуду. Вот там мы играли в казаки разбойники.
Васька, братишка! Как ты там? Я – дома свободный и счастливый, а ты - в тюрьме. Жив ли ты?
Диме очень хотелось опохмелиться, после бессонной ночи, пережитого кошмара и счастья которые навалились на него все разом. Очень хотелось спать, но с любовью сваренный кофе взбодрил его. После разговора с мамой он твердо осознал, что на территорию врага надо идти в трезвом уме и здравой памяти.
- Мама, мамулечка! Она такая хорошая, я на нее не обижаюсь. Просто она никак не может привыкнуть к моим выходкам: от магниевых бомбочек, внука перед выпускным, похода на войну, посадки в тюрьму и вот до моего последнего исчезновения и появления на заре с побитой невестой. Интересно, что скажет папа, когда вернется с Москвы? Дай Бог, чтобы моя женитьба не довела его до инсульта. Надо сочинить достойную легенду. Опять врать? Но разве мои родители смогут сейчас вместить всю страшную правду? Во всяком случае, пока. Надеюсь, что у мамы хватит такта и милосердия не трогать Аню. После обезболивающего и снотворного она будет спать до моего возвращения. А если я не вернусь? Нет, вернусь, должен вернуться! Не вернуться, не имею права. Вернусь. Сезон несчастий в моей жизни закончился. Теперь все будет хорошо.
Алексей Алексеевич позвонил два часа назад и назначил встречу, по иронии судьбы именно в том дворе, где Дима когда-то давным-давно назначил свое первое свидание Ларисе на следующий день, после «первой брачной ночи».
14.00
Седой был пунктуален. Ровно в четырнадцать ноль ноль, в ста метрах от Димы остановился шестисотый черный мерседес. Верзила водитель открыл дверь. Пожилой, но еще в вполне хорошей спортивной форме мужчина, оглянувшись по сторонам, направился к Диме.
Дима протянул ему руку. Седой руки не подал. Молча, кивнув в сторону арки ведущей в соседний двор, он важно зашагал на пару метров впереди молодого соперника, распространяя вокруг благоухание дорогого одеколона. Невысокий, но крепкий в шикарном черном пальто и шляпе он курил трубку. Дима хромал за ним, искалеченный после вчерашнего сражения, высокий, широкоплечий, но сутулый. Небритый, в дорогой, но до неприличия поношенной кожаной куртке и вылинявших джинсах, курящий «приму» без фильтра, дурно разящий перегаром, он сильно контрастировал с ухоженным стариком.
Седой сверкнув золотым перстнем символом власти, которую он имел в этом мире, достал из кармана кожаный новый бумажник и молча стал отсчитывать деньги. Дима сверкнул лучезарной улыбкой символом власти иного неизвестного Седому мира, не стесняясь отсутствия переднего зуба, потерянного в бою, также вынул свой кожаный, но потрепанный бумажник и тоже стал пересчитывать купюры.
Седой с интересом оторвался от своего занятия и иронично принялся разглядывать молодого конкурента.
Дима решил первым нарушить затянувшуюся молчанку:
- Добрый день, Алексей Алексеевич. Меня зовут Дмитрий. Я - Анин жених. Она, к сожалению, не смогла встретиться с вами по состоянию здоровья и передавала вам свои извинения. Я принес вам деньги. Вот, пересчитайте. Здесь полторы тысячи, все, что у меня есть. Если мало, скажите и я найду недостающую сумму и возмещу все ваши убытки. Вещи я бы тоже принес, но часть из них утеряна, а другая изрядно подпорчена. Назовите, пожалуйста, их стоимость и я верну вам деньги, как только смогу. Мы с Аней не хотим не перед кем оставаться в долгу.
Седой безразлично покрутил в руках мятые сотки и, не считая, сунул их в карман:
- Как она себя чувствует?
- Спасибо,уже лучше. Она спит.
- Врача вызывал?
- Пока нет. Я оказал ей первую помощь, а когда она придет в себя, после всего происшедшего, мы сходим с ней в больницу. Она сейчас в таком виде, что не хочет никому показываться. Не буду повторяться, думаю, что Наташа описала вам ситуацию в общих чертах.
- Что, так плохо выглядит?- ухмыльнулся Седой.
Дима пояснил:
- Для меня она прекрасна в любом виде, а для вас, я думаю, это будет неприятная картина. Не думаю, что вы привыкли к таким зрелищам.
Седой фыркнул:
- Я малыш и не такое видал в свое долгой жизни. Я смотрю ты не из робкого десятка? Жених говоришь? И давно ты нарисовался?
- Да, давно, четыре года назад. Алексей Алексеевич, я, конечно, учитываю разницу в возрасте, но мы с вами мало знакомы и я бы просил вас обращаться ко мне на «вы».
Старик спустил очки на нос:
- Может еще и шепотом?
Дима был невозмутим:
- Нет, ваш тембр голоса меня вполне удовлетворяет! Простите, если можно, я продолжу. К сожалению, я как раз из робкого десятка. Просто я очень люблю Аню, и эта любовь придает мне силы, смелости и даже нахальства. Я взял на себя ответственность за ее жизнь и буду бороться до конца за ее счастье.
Седой пренебрежительно отвернулся:
- Вы подходите, друг другу, я не спорю. Раньше я безумных никогда не видел, а тут два сразу. Самое удивительное, что я ребята вас понимаю, и вы оба мне нравитесь своей неординарностью. Я сам когда-то таким был, сумасшедшим… - он резко повернулся и пристально не мигая уставился на молодого человека, как коршун на жертву. - А с кем ты собрался бороться, малыш, за счастье Ани? Ох, простите, Дмитрий Александрович Ветров, если не ошибаюсь?
Дмитрий не шелохнулся:
- Нет, не ошибаетесь. Бороться я готов со все миром, если понадобиться.
- А сил хватит?
- Хватит.
- Ты так уверен в собственных силах?
- Уверен, но только не в своих. Я знаю Того, кто поможет мне.
- Уверенность хорошее качество. Наверное, у тебя есть надежные связи в этом мире?
- Нет. В этом мире у меня, их нет. Зато есть в ином.
- Потусторонне покровители? Мистика? Это уже интересно!- истерично захохотал старик.
Дмитрий искрение улыбнулся:
- Никакой мистики. Просто мой покровитель не от мира сего.
- А, понятно. Ну, тогда, как ты собираешься воевать с эти миром? Думаешь он будет прогибаться под тебя и твоего потустороннего покровителя? Ты хочешь противостоять мне, тому, у кого есть и связи, и деньги, и власть?
- Я с вами искренен и надеюсь на взаимность, а еще на то, что вашего великодушия и милосердия, будет достаточно, чтобы не воевать с тем, кто находиться с вами в «другой весовой категории».
Седой нагло схватил и с силой сжал раниное Димино плече:
- В другой говоришь? Да ты вон смотри, какой здоровенный и молодой. Ты же воевал, да еще и сидел? Ты меня, старика, в два счета заломаешь.
Дмитрий чуть не взвыл от боли но не подал и виду:
- Я ни когда не поднимаю руку на старших. Вы хорошо проинформированы о моем прошлом.
- Спасибо, на свои источники информации я пока не жалуюсь. Как папино здоровье, как поживает старик Громов? Давненько мы с ним не виделись! Как его сердце, не шалит больше?- Седой отпустил и фамильярно похлопал Дмитрия.
Он вздрогнул, почувствовав в тоне этого чудовища скрытую угрозу:
- С отцом все в порядке, на здоровье не сетует. Давайте вернемся к предмету нашей встречи. Вы удовлетворенны суммой, которую я вам предоставил? Сколь я еще должен?
Седой саркастично улыбнулся:
- Порченные вещи мне не нужны, можешь оставить их себе. Ну, будем считать это - подарок молодоженам. Мои карманные расходы, ты частично перекрыл, а как же моральный ущерб?
- Хорошо. В каких цифрах вы его исчисляете?
Старик скрипнул зубами:
- А ты, мальчик, считаешь, что за обман и оскорбление можно уплатить деньгами? Эта вина смывается кровью.
Дмитрий совершенно искрение попытался оправдаться и обелить свою любимую:
- Вас никто не оскорблял и не обманывал! О вашем существовании я и не подозревал, когда встретил Аню! Просто она не знала обо мне, вернее знала, но не знала, что это я!
- Ох, как все запутанно и романтично! Знала не знала… А ты не боишься, что блуд у этой девочки в крови?- недоверчиво ухмыльнулся старик.
- Не боюсь. Это излечимая болезнь.
- Да? Но же не захотела начать новую, нормальную жизнь, хотя я предоставил ей для этого все условия, и вернулась на панель, как собака возвращается на свою блевотину!
- Аня вернулась не на панель, а ко мне!
У седого слов не хватало от переполняющего его праведного возмущения:
- Да? Так почему она мне сразу ничего не сказала и морочила мне голову, пользуясь моим расположением к ней?
- Аня не в чем не виновата! Это моя вина. Я дал ей надежду, а потом испугался. Когда от Наташи я узнал о том, что предложили ей вы, то решил, что я не имею права мешать ее счастью. Но потом я понял, что не могу без нее. Я ее люблю, поймите!
- Не боишься, что она, отведавшая пьянящий вкус шальных денег и вольной жизни, опять вернется на круги своя?
- Нет. Я тоже не беден.
- Не беден? А что же ты тогда делал в этой клоаке?
- Искал ее. Я полюбил ее еще четыре года назад, когда встретил там в ее родном городе, но потом сел в тюрьму и потерял Аню из виду. Я ее искал и вот теперь нашел, и никому не отдам Аню! Я ее люблю!- лицо Дмитрия разрумянилось от возбуждения.
- Любишь? Значит, хочешь ее взять в жены такую как она есть?
- Да!
- А ты знаешь, что любовь это не только брать, но и отдавать? Что ты можешь ей дать?
- Свою любовь.
- И все?
- А это уже не мало!
- И на сколько хватит ей твоей любви?
- На вечно!
-Вечность величина абстрактная!
- За то любовь – вполне конкретная!
Седой подытожил:
- Да ты батенька – эгоист? Если ты любишь Аню, то позаботься о ее будущем. Что ее ждет с тобой? Что ты можешь ей дать, кроме постельных утех и их последствия - оравы ребятишек, конечно?
- Счастье. Дети это и есть счастье.
- А ты уверен, что она именно так его себе представляет? Ты – эгоцентричен, Дмитрий. Ты хочешь эту блистательную красоту упрятать в четыре стены? Ты считаешь, что посуда, пеленки и кухня ее удел? А ты не задумывался, насколько ее хватит, когда эйфория медового месяца пройдет, не взвоет ли она от тоски? Ей нужен адреналин! Она зависима от него и не сможет жить нормальной обывательской жизнью. Не думаю, что эту девчушку удовлетворят итальянские ссоры на кухне с битьем посуды, которые венчаются бурной и страстной ночью. Поверь мне, Дмитрий, я прожил жизнь и съел не одну собаку. Да, напоить и накормить ты ее в состоянии, может даже и одеть. Но Аня – личность неординарная. Она – индивидуальность, ей надо развиваться, учиться, расти духовно! Ее ждет большое будущие! Достойное образование за границей, ей смогу дать только я.
- Алексей Алексеевич, если все дело только в образования, то я не стану препятствовать! Если вы любите Аню, как отец и хотите ей помочь, пожалуйста, я не против, - лучик надежды, не успев блеснуть тут же погас.
- Ты считаешь, что я «мать Тереза»? Она будет с тобой спать, а я буду содержать вас обоих? Не кажется ли тебе это недостойным, мальчик?
Дима откашлялся:
- Кажется. Именно поэтому, содержать ее буду я. Думаю, что и образование ей дать я тоже в состоянии.
Седой оценивающе с интересом рассматривал молодого человека. Дмитрию от этого пронизывающего взгляда стало не по себе:
- Ты мне нравишься Дима. Ты – умный, честный, воспитанный и знаешь себе цену. Ты прошел проверку на вшивость. Возьми обратно свои деньги. Мне они погоды не сделают, а тебе пригодятся.
Дима недоуменно покрутил в руках пачку новеньких купюр, взамен своих старых и стал их пересчитывать. – Да, кроме твоих денег, здесь еще десять тысяч.
- Спасибо, но за что? Я не привык к таким дорогим подаркам.
- Это не подарок. Это - плата за благоразумие.
- То есть вы хотите, чтобы я продал свою любовь за одиннадцать с половиной тысяч? – Дима положил деньги на скамейку. Седой взял их стал нервно крутить в руках:
- Мало? Скажи свою цену.
- У вас денег не хватит.
Желваки у старика судорожно заходили:
- Уверен? Ты хорошо подумал что сказал?
- Да! Любовь – бесценна, она не продается.
- Все продается. Главное знать себе цену. Ты пока еще молод и наивен. Сколько ты стоишь?
- Я не продаюсь. Только не надо мне говорить о том, что не бывает не продажных женщин, есть только те, которые дорого стоят. Я – мужчина и не торгую женщинами, а тем более любимыми.
Седой расхохотался до слез:
- И как давно? Еще вчера ты собственными руками отдал Аню на растерзание обкуренным банабакам? Ты называешь это любовью?
- Это было вчера, а сегодня наступил новый день, новая жизнь. Теперь все новое. Я уже не тот, что был вчера. Я люблю ее! – вскочил Дима, больно раненный словами старика.
Седой спокойно встал:
- И я люблю ее! Я тоже буду бороться за счастье этой девочки! Я не позволю тебе, дурачина, искалечить ей жизнь! Если ты не отступишься, то я буду вынужден прибегнуть к крайним мерам, ради любви к ней.
Дмитрий тоже встал заметно нервничая:
- Если любите - отпустите. В ваших руках сейчас судьба двух детей. Ведь мы же вам в дети годимся! Побойтесь Бога, не берите грех на душу!
- Грех, говоришь? Стало быть, ты у нас - праведник? Святой? Не надо, мальчик пытаться меня разжалобить. Жалость - для слабаков. Я давно уже искоренил в себе это чувство.
- И совесть тоже?
- Совесть, как лампочка - перегорела и все. Нет, она скорее, как градусник. Лампочку новую можно вкрутить, а градусник, если его в кипяток опустить зашкалит и назад не собьешь.
- У вас зашкалило?
- Давно.
- Тогда наш дальнейший разговор не имеет никакого смысла.
Седой протянул пачку долларов Дмитрию:
- Точно, заболтался я с тобой. Берешь деньги или нет? Нет? Значит так: чтобы через два часа Аня была в своей квартире, а ты исчезни из ее жизни раз навсегда, если не хочешь, чтобы я тебе помог! Если ты будешь мне мешать, осуществить то, что я задумал, то я уберу тебя. В самом худшем смысле этого слова.
- Ну и чего вы этим добьетесь? Вы думаете, что если убьете меня, то Аня вас полюбит?
- Нет, не думаю. Просто больше в ее жизни не будет «раздражающего фактора». Все, я тебя предупредил.
- Я вас тоже.
- Что? Ты мне угрожаешь, щенок?
- Нет, предсказываю будущие. Если вы убьете меня, то она убьет вас. Вы ее плохо знаете. Я не шучу. Бога не боитесь - себя пожалейте. Что посеете, то и пожнете. Перестаньте кичиться своим могуществом, деньги сегодня есть, а завтра нет. На тот свет вы их с собой не заберете, голым пришли в этот мир, голым и уйдете.
Как Седой ни старался сохранить самообладание приличествующие его уровню, но Диме все же удалось вывести его из себя:
- Все хватит! Ты, клоун, достал меня! Пошел вон!
- Представляя угрозу для нашего с Аней счастья, вы мне не оставляете выбора, - Дима достал из кармана гранату.
- Вот придурок! - Седой бросил под ноги деньги и пустился наутек. Так он давно уже не бегал, позабыв о почтенном возрасте. Пальто развевалось, как черные крылья. – Мы еще с тобой встретимся, сученок! Обещаю!
- Не сомневаюсь! – выдохнул Дима и вытер холодный пот со лба. Он покрутил в руках игрушку, еще лет шесть назад, привезенную сыну из загранки и положил обратно в карман. - Вот блефонул, так блефонул! Хорошо я сыграл, сам от страха чуть в обморок не грохнулся! Сделал дело - гуляй смело. Теперь можно и соточку опрокинуть, полечить расшатанные нервы.
Дмитрий собрал разлетевшиеся деньги и сунул в карман. Подлечив нервы в «наливайке», Дима кругами отправился домой. «На войне, как на войне! Хотя конспирация и маскировка по большому счету не имеют никакого смысла - старик видимо неплохо знает моего отца. А может и он тоже блефонул?
Глава тридцать седьмая
Возврат
Прошел месяц
Ане исполнилось двадцать пять лет. Пришла настоящая весна жаркая и счастливая переходящая в лето. Это была весна любви, весна счастья и… печали.
Молодая семья сняла гостинку на массиве. Уже через пару недель Аня пришла в себя: синяки сошли, раны зажили, шрамы рассасывались. Она делала феноменальные семейно-строительные успехи, наверстывая упущенное семимильными шагами. Петя так подружился с новой мамой, что больше не представлял жизни без нее и ездил к бабушке с дедом только изредка. Мальчик по ночам мечтал о море, возле которого скоро будет жить.
Дима крутился, как мог. Тратить время на поиски работы он не стал – это не имело смысла. Ведь денег нужно было много и максимально кратчайшие сроки. Эти экстремальные условия и подтолкнули нерешительного Диму к головокружительнейшей авантюре в его недолгой, но бурной жизни. Он решил одиннадцать тысяч, так внезапно упавшие ему под ноги, обернуть, дабы приумножить. Не имея не малейшего представления о специфике профессии менялы, он подался под центральный универмаг. Нет, Дима не собирался присваивать деньги Седого, просто взял во временное пользование. Нужно было уезжать из города, срочно, а это был единственный шанс поправить материальное положение и отдать долг сполна.
Решили ехать к Аниному отцу. Петю оставлять здесь Дима не собирался, но пока ничего не сообщал своим родителям. Он знал, какую бурю вызовет его попытка лишить их внука, единственного утешения их старости.
Седой не объявлялся и не звонил. Такое затишье не предвещало ничего хорошего. Денег уже было вполне достаточно что бы отдать долг. Хватало также и на переезд и жизнь, на первое время, но Дима никак не мог остановиться. Он не раз принимал решение завтра же отвезти «одолженную» сумму Наташе.
Дмитрий надеялся что «боевая подруга» не откажет в услуге - передать деньги Седому. Встречаться с этим добрейшей стариком молодой человек не имел ни малейшего желания.
10 мая 1993 года
Когда Диму выставили на все деньги по дороге домой, он хотел повеситься прямо на стройке, недалеко от дома, где и очнулся после удара по голове.
Вот тогда Аня взяла себя в руки и пошла на поклон к Наташе. Та великодушно одолжила двести долларов, но не преминула убедить в том, что эти деньги положение не спасают, а вот если Аня поработает активно недельку другую, то это значительно поправит их финансовое положение семьи.
12 мая 1993 года
Аня готова была сквозь землю провалиться, сердце ее кровью обливалось, когда она решилась сообщить любимому о том, что ей временно нужно возвратиться к трудовой деятельности. Ведь иного выхода она не видела. Аня с содроганием вспомнила рассказ Оксаны о том, как ее муж Миша выбросился из окна после подобного заявления. Опасения Ани небыли беспочвенными. Когда она уехала на заказ Дима во второй раз решил свести счеты с жизнью и если бы не Петя, то вряд ли сумел совладать с собой.
Теперь Наташа милостиво и великодушно отправляла Аню только надежных клиентов и брала с нее 60, а 50 процентов. За неделю Аня заработала пятьсот долларов и сумела убедить Диму опять пойти менялой, но теперь уже на другую точку, чтобы обернуть и умножить семейный бюджет.
Жить Дмитрию не хотелось, но он был должен. Назвался груздем – полезай в кузовок. Аня сумела убедить себя, что смогла убедить любимого, что ее возвращение на панель - явление кратковременное, и вызвано лишь жизненно важной необходимостью. Она вспомнила те времена, когда так же целеустремленно зарабатывала деньги чтобы убежать с родного города и теперь еще с большей яростью бросилась в бой, чтобы туда вернуться.
Но теперь было все иначе, чем прежде. Больше Аня не плыла по течению. Теперь она не пила и почти не курила, экономя каждую копейку. Она видела цель и знала, что для ее достижения хороши все средства. Убегать нужно было как можно скорее. Тогда она добровольно пошла в рабство, спасая любимого и его семью, теперь надо спасать еще одного любимого и уже свою собственную семью не только от рабства, а и от гибели.
У обоих злых гениев Саши и Алексея Алексеевича, было много общего, словно они были водимы одним и тем же духом. Аню бросало в дрожь, когда Седой слово в слово высказывал те же сентенции, что и Саша, практически с теми же интонациями.
Аня хорошо осознавала свое положение:
« Ох, и не нравиться мне это затишье! Я часто наблюдала полный штиль перед яростной атакой моря. Господи, помилуй нас! Все это опять напоминает историю из Библии, которую в детстве мне читал дядя Сеня. Сначала евреи пришли Египет, а потом не могли из него уйти, пока Бог не поразил сына фараона. Они прошли через море посуху, а потом ходили по пустыне сорок лет вместо сорока дней, потому что роптали и только их дети смогли войти в ту землю, которую им пообещал Бог. Неужели и нам теперь сорок лет бродить по пустыне? Нет, мы не ропщем. Мы войдем в землю обетованную, вместе с Петей.
Прошел месяц
Аня приняла твердое решение поехать на последний заказ и после этого покаяться, а перед отъездом обязательно прийти с мужем и сыном к Додику. Ей очень хотелось поблагодарить друга и поделиться с ним своим счастьем: «Я исполнила свое обещание: дождалась, узнала и не прошла мимо!»
Видя, как Аня старается, исправить то, что он испортил, Диме не оставалось времени на душевные терзания. Звук раскрывающейся двери лифта и цокающих по коридору каблуков, стал для него самой прекрасной и желанной музыкой. Те часы, когда он приходил с работы, а Ани еще не было, стали для него адом на земле. Ожидание - самая страшная пытка.
Придя утром с работы, Аня часто засыпала просто в ванной. Дима относил ее в постель, готовил завтрак и уходил на работу.
Он не знал, как все это прекратить, ему нужна была помощь. Но кто мог их спасти? От кого было ждать помощи?
Дмитрий стенал но сам себя и назидал:
«Неужели весь этот кошмар, когда-нибудь закончиться? Неужели мы, когда-то будем счастливы? А разве сейчас я несчастен? Ведь мы не стали меньше любить друг-друга, ни она меня, ни я ее!? Нет, теперь - еще больше, еще крепче. Самое главное, что она возвращается ко мне. Все эти мужчины не имеют для нее никакого значение. Она любит меня и решилась на все это ради меня. Я не имею права на слабость, когда она рядом со мной».
Теперь Петю все чаще приходилось отправлять к родителям. Ведь очень непросто было объяснить мальчику, куда уходит мама, особенно ночью, а утром падает без задних ног и тихо рыдает в подушку. Петя был чрезвычайно понятлив и не заставлял просить себя дважды. Тем более что теперь Дима не считал нужным скрывать от сына ничего. Горькая, правда, все равно лучше, чем сладкая ложь.
Нынче мальчик жил только надеждой, что он с родителями вскоре все же уедут из этого города, который папу и маму делает такими несчастными. Он молил Бога, чтобы Тот скорее помог им укатить на берег моря к дедушке Андрею, которого уже любил, хотя никогда не видел.
15 июня 1993 года
09.05
- Димочка, - Аня сладко потянулась и перевернулась на бок. Рядом никого не было. Как-то смутная тревога поселилась в сердце. - Куда же он ушел? Мы же договорились, что сегодня у нас выходной! Я отменила все заказы! Мы должны были с Петей пойти погулять, он ждет звонка...
На столе стоял завтрак, букет цветов и записка.
«Любимая! Прости, что ушел, не разбудив тебя. Буду 15. 00. Собирай вещи. Мы уезжаем. Нас ждут великие дела. Надеюсь, что сегодня наши мучения закончиться. Заказывай билеты. Извинись за меня перед Петей, что отменили поход в зоопарк. Он поймет. Целую сто раз. Твой Димка».
Аня перечитала еще раз и прижала записку к сердцу.
- Мы уже два с половиной месяца мы вместе! Господи, как я его люблю! Спаси и сохрани моего Димочку! Что же он такое задумал? Почему так резко уезжаем? Ведь планировали дней через пять! - как-то неспокойно стало на сердце. - У Димы всегда масса грандиозных проектов, но он так часто бегает впереди паровоза…
Хорошо бы все этот раз все хорошо обошлось!
20.00
Аня созвонилась с Петей и собрала все вещи, но Дима не пришел не в 15 не в 16 часов. Аня как завороженная смотрела на экран пейджера. Сегодня он ни разу не послал ей сообщение: « Я тебя люблю!», хотя делал это обычно не меньше трех раз в день. Ане захотелось выпить, но дома спиртного не водилось уже давно: пить не было ни желания, ни сил.
Наташа обрывала телефон. Аня отменила три горящих заказа. Она не находила себе места и металась по комнате, как раненый зверь, куря сигареты одну за другой, обманывая себя саму. Ей казалось, что от них по пускает.
На смену панике вдруг пришло спокойствие, граничащее с равнодушием. «Я все равно ничего не могу изменить. Зачем я теряю драгоценное время? Я уже могла заработать денег, пока хожу здесь, как дура с сигаретой в зубах! Сейчас нас каждая копейка приближает к долгожданной свободе!»
22.00
Когда ключ в двери повернулся, Аня бросилась в коридор:
- Димочка?! Что случилось?!
Лицо Дмитрия опухло и вздулось, под глазами чернели круги Разорванная куртка была забрызгана кровью. Он молча прошел на кухню и сел на табуретку, уставившись в одну точку.
- Любимый? - Аня обняла его и поцеловала. Она ничего не спрашивала, потому что все поняла и без слов. Просто стала на колени и обвила руками его за ноги. – Димочка, я тебя люблю, это главное. А все остальное приложиться. Все будет хорошо…
Дима был неподвижен как каменное изваяние и продолжал смотреть в угол:
- Нет, больше уже ничего не будет. Это конец.
Меня выставили на все деньги!
Выслушав короткий, но содержательный рассказ любимого, Аня уткнулась лицом в его большие холодные ладони, осыпая их поцелуями:
- Ерунда, главное что ты жив. Я еще заработаю, и мы скоро уедем…
- Еще? –Дима, схватил чашку со стола и запустил в окно. Стекла со звоном посыпались на пол. - Нет! Все! Хватит! Я больше не могу! Ну, зачем я тебе нужен? Ты что еще не поняла с кем ты связалась? Я - неудачник по жизни и мне никогда не выйти из этого страшного круга позора! Я не хочу больше жить!
Он обхватил руками голову и, упав, стал биться лбом об пол. Аня ползала перед любимым на коленях, пытаясь подставить свои ладони:
- Что ты делаешь?! Димочка, родненький, не надо! Пожалуйста!
Дима истошно завопил:
- Уходи! Оставь меня в покое! Беги от меня пока не поздно! Беги, пока еще не возненавидела, пока не стала призирать! Хватит носиться со мной!
Аня заплакала:
- Но я же тебя люблю…
- За что? За что меня можно любить? Я - ничтожество. Я взвалил на свои плечи то, что не в силах вынести. Моя жена вернулась на панель, а я ничего не могу изменить. Я ничего не могу! Я не могу обеспечить свою семью! Все, уходи от меня.
- Куда?- большие карие глаза Ани округлились.
- Куда хочешь!
- Мне некуда идти! Без тебя я никуда не пойду. Я тебя дождалась и теперь никому не отдам. Ты - мой принц.
Дима сел, мелко дрожа всем телом. Крепко сжимая ладонями голову он как-то странно, искоса посмотрел на любимую:
- Да? Кто тебе втемяшил в голову всю эту глупость про принца?
- Он.
- Кто?
- Бог.
Дима поманил Аню пальцем и когда она придвинулась шепнул ей на ухо, давясь от истерического хохота:
- Это Он пошутил. Знаешь, какой Он затейник? Он любит прикалываться. Он всю жизнь шутки шутит со мной. Мне это уже порядком надоело.
Аня отпрянула - таких страшных глаз она еще никогда не видела и вскочила на ноги:
- Дима! Не надо! Разве Бог виноват в том, что с нами происходит, по нашей собственной глупости? Если бы не Он нас бы давно уже не было. Это нас спасает, вытягивает…
Дима скривился и с шепота перешел на крик:
- Тянет, потянет, а вытянуть не может? Он же - Всемогущий!? Что силенок маловато? Видно так Ему это надо! Хватит меня тянуть, я Ему не репка!
Аня не выдержала и тоже заорала от бессилия:
- Перестань! Он нас любит, мы - Его дети!
- Если бы Он нас любил, то так бы над нами не издевался! Если мы Его дети то почему же Он ничего не сделает, чтобы мы так не мучались? Я бы, на Его месте, не позволил своей дочери ошиваться на панели! Я бы убил каждого, кто бы посмел хоть пальцем притронуться к моему сыну!
- Но ведь мы же сами виноваты во всем! Он ждет пока мы прейдем к Нему и попросим прощения! Он здесь, Он рядом, я это знаю. Он протягивает к нам свои нежные, израненные руки! Димка, давай покаемся и никогда больше не будем делать Ему больно! – Аня трусила любимого за плечи, пытаясь вывести его из транса, в который он вдруг впал.
Дима как-то безразлично посмотрел на Аню, словно сквозь нее:
- Покаяться? Это – выход. Покаемся, обязательно. Только потом. Обязательно надо покаяться, обязательно…- дрожь его стала бить сильнее, глаза закрылись и он стал укладываться спать просто под кухонным столом, подложив под щеку, вместо подушки Анины тапочки. - Обязательно покаемся. Это - выход… - и захрапел.
Аня опешила от такой резкой перемены. Так Дима себя не вел даже после литра водки.
Аня попыталась разбудить любимого и уложить в постель, но без результатов. Она не могла сдвинуть Диму с места и принесла из комнаты подушку с одеялом. Аня долго гладила любимого по голове, прижимая к себе. Она чувствовала, что сейчас кто-то очень страшный и сильный хочет отнять у нее ее любовь. Вдруг ей тоже резко и непреодолимо захотелось спать, и она стала моститься рядом с любимым, просто на полу.
- Нет! Не спи, если ты уснешь, то никогда больше не проснешься! Сейчас спать нельзя! Это не настоящий сон! Борись или он погубит вас обоих!
Аня вскочила на ноги от неожиданности. В квартире никого не было кроме нее и Димы, но она отчетливо услышала голос. Мужской голос. Голос своего Отца.
- Господи, что со мной? Может я схожу с ума? Нет! Это ты, Господи? Как давно я не слышала Тебя…
16 июня 1993 года
04.30
Когда Аня опомнилась, уже светало. Так легко и хорошо ей давно уже не было. Радость и мир, которые превыше всякого ума, так давно не наполняли ее сердце. Она ощущала себя такой легкой и светлой, что хотелось взлететь. Гора греха и неудачи упала с ее плеч. Нежность переполняла сердце - она поцеловала любимого. Тот что-то неразборчиво бормотал, подергиваясь, словно убегал от кого-то во сне.
05.10
Ане так хотелось с кем-то поделиться пережитым в эту ночь счастьем! Она только что родилась заново и очень нуждалась в том, кто будет о ней заботиться, накормит и поможет встать на ноги. Аня стала листать телефонную книжку, ища телефон Оксаны.
- Наверное, еще слишком рано, но я не могу ждать. Я знаю, мне сейчас надо молиться за Димку. Иначе я могу потерять его навсегда, а мне одной так тяжело противостоять всему этому…
- Алло? Слушаю вас, - послышался в трубке незнакомый заспанный женский голос.
«Это не Оксана! Я не туда попала!» - только сейчас Аня осознала, что механически набрала телефон Додика, записанный рядом с теефоном подруги. Руки затряслись, панически захотелось бросить трубку.
- Я вас слушаю! - голос был нежным и мягким. В нем не было ни капли раздражения, а только участие и немного тревоги. - Может быть, вы не туда попали? Я вас не слышу, перезвоните, пожалуйста. Или вы нуждаетесь в помощи? Не молчите. Я выслушаю вас и помогу чем смогу!
- Простите, я, наверное, звоню слишком рано… - выдавила из себя Аня. - Я разбудила вас, наверное…
- Нет, что вы, ничего страшного! Кто вы? Кто вам нужен?
- Простите, можно позвать Давида? Мне очень нужна помощью, я… – неожиданно для самой себя она выпалила свое имя.
- Аня!? Давида сейчас нет, он на гастролях, но приедет вечером. Аня, я все знаю! Он столько рассказывал мне о вас! Мы за вас молились все эти годы! Аня, где вы?
- Я в столице. Я здесь живу уже четыре года.
- Анечка, милая! Я – Лена, да вы, наверное, и сами уже догадались…
- Да, он мне тоже много о вас рассказывал…
Лена возбужденно затараторила:
- Вы можете приехать ко мне, прямо сейчас по тому же адресу? Ведь вы уже были у нас? Дочь нам рассказывала о вашем приходе, она так расстроилась что вы не вернулись, считала себя виноватой. Давид тоже очень огорчился…
- Да, я была у вас. Но я не знаю, я не могу пока приехать. Понимаете, я только что покаялась, но мой Дима, мой любимый… Я не могу его оставить одного… Лена, вы можете помолиться вместе со мной за него, прямо сейчас? Он спит, но это не настоящий сон. Мы должны его спасти иначе он погибнет…
Сколько Аня с Леной молились, сложно сказать, но когда новорожденная положила трубку, светило яркое солнце. Дима все еще спал, но теперь это был иной, настоящий, сладкий сон. На его бледных щеках появился румянец. Он улыбался во сне, как ребенок, когда папа гладит его по голове и целует лобик. Он что бормотал, смеялся и плакал под кухонным столом, кутаясь в одеяло.
В настоящий момент Аня была уверенна, что в этом городе есть минимум один человек, который всегда протянет руку помощи ей и Диме. У нее появился друг и по иронии судьбы это была та, у которой она много лет назад так страстно желала отнять мужа, Додика, которого так любила всю жизнь.
Аня вдруг поняла, как этот человек ей дорог до сих пор, но теперь совсем иначе, чем раньше, теперь по настоящему.
Лена рассказала Ане, как долго страдал Додик тогда восемь лет назад. Он не мог простить себе, что искалечил не в чем неповинной девушке. Он даже вскрыл себе вены, но его откачали. Додик покаялся, ухватился за Бога и начал все с начала. Они не переставали вместе молится за Аню все эти годы. Когда она появилась, а потом исчезла у них дома, то Додик опять стал терзать себя, за то, что они тогда задержались. Но Лена знала, что Аня в Божьих руках и стала молиться за нее еще усерднее. Поэтому Анин звонок стал для нее скорее закономерностью, чем неожиданностью, ответом на ее восьмилетние молитвы. Лена пригласила Аню в церковь, и та пообещала, что придет вечером с Димой и Петей. Она оставила адрес и телефон на всякий случай.
10.00
Телефонный звонок разорвал тишину:
- Анька? Что случилось? Я не могу дозвониться к тебе! Ты целую ночь не брала трубку, а все утро у тебя занято! Что ты себе думаешь? Ты знаешь, сколько заказов у меня сгорело из-за тебя? – орала в трубку возмущенная Наташа.
- Натик, я не приеду… Я не могу, - Ане очень хотелось кричать о том, что произошло ночью, но она боялась, что Наташа не поймет и навряд ли разделит ее восторг.
- Так! И что произошло на этот раз?
- Понимаешь, Димке плохо. Его выставили на все деньги и избили.
- Кто? Как? Почему?
- Они не представились. Дима подошел к машине, чтобы совершить обмен, а его ударили сзади и затолкали на задние сидение. Просто среди бела дня. Он пытался сопротивляться, они не могли закрыть дверь. Димкины ноги волочились по асфальту, пока ехали через центр. Но никому до этого не было дела. Вывезли за город, забрали деньги и бросили в лесу. Хорошо, хоть не сильно избили.
- Где он?- Наташа была искрение взволнованна.
- Дома. Спит.
- Ну, вы ребята даете! Это просто какое-то проклятие на вас! Непруха! Злой рок! Так вам же деньги нужны позарез!? Пока он проснется ты уже вернешься с заказа! Заказ то всего на часок за сотню! Я с тебя свою долю брать не буду! Давай быстренько дуй ко мне, я жду! - Аня с недоумением слушала короткие телефонные звонки в трубке.
- Интересно, почему так получается: раньше я бы просто послала ее, куда подальше, а с тех пор, как стала жить с Димой, я стала такой же легко убеждаемой, как и он. Почему я не могу отказать Наташе? Почему я не смею сказать ей «нет», не испытывая при этом чувства вины?
При мысли, что она сей час наплюет Господу в душу, Ане стало тошно, и она заплакала.
- Господи, прости меня!!! Пожалуйста, прости меня дуру! Я клянусь Тебе, что это в последний раз! Нет, не клянусь… Просто постараюсь.
Это действительно был последний раз, когда Аня позволила подруге манипулировать собой. Сама того, не подозревая, она сдержала слово.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
