«Как на духу вам братцы расскажу
И ничего от вас не утаю,
О тех годах, когда служил в тюрьме, -
Седой старик, рассказывал в корчме.
Дружил я там с тюремным палачом.
Тела кромсал искусно он мечом,
А крики жертв, его лишь возбуждали;
Не знал любви, не ведал и печали.
К нам как-то узника направили на казнь;
Был очень молод, но в глазах боязнь
Его отсутствовала, словно никогда
Не слышал он о зверствах палача.
Хоть был и юн, но жизнь уже познал,
Как перст один в притонах возрастал.
В тринадцать лет, став в банде главарём,
Слыл для мирян, ужаснейшим врагом.
Чужую кровь лил реками зазря,
Любил смотреть, в угасшие глаза.
И каждый день, когда ложился спать,
Он тело жертвы прятал под кровать.
Недолго дружбу с ним водила смерть,
Устав на похоть главаря смотреть,
Разорвала с ним дружеский союз,
Предав в объятия стальных закона уз.
Всего лишь день был у него до казни,
Никто не знал, какие в сердце страсти
Он испытал во тьме средь грязных крыс,
Но дух его остался все же чист,
Не запятнавшись чёрной краской страха.
Когда с утра на эшафот, где плаха
Ждала его, поднялся не спеша
И преклонив колени, чуть дыша
Просил у всех собравшихся прощенье,
И Господа просил, чтоб все лишения,
Что людям, раньше в злобе сотворил,
По милости Своей ему простил.
В глазах сверкнула чистая слеза.
Она как звёздочка осталась навсегда,
В сердцах у всех, кто был у эшафота.
Скатилась звёздочка по лучикам восхода
В сосуд Господний покаянных слёз.
Поверьте мне, я говорю в серьёз,
Случилось что-то даже с палачом:
В тот миг, расставшись со своим мечом,
Не стал он казнь над узником вершить
И в мир ушёл, чтоб Богу послужить.
Прощает Бог всем грешникам грехи,
По милости Своей, но мы должны,
Простив других, открыть Ему сердца
Один лишь раз, но сразу навсегда!»
|
