Есть на Кубани такая станица - Гладковская. Много, очень много достойных людей появилось на свет в этой станице, говорили даже, что когда знаменитый художник Илья Репин писал свою замечательную картину "Запорожцы пишут письмо турецкому султану", в Екатеринодар, для того, чтобы позировать известному мастеру, съехались казаки всего Кубанского Войска, но выбрал он только гладковчан.
А тетя Галя тоже родом из Гладковской, маленькая росточком и полная стареющая женщина, чье детство пришлось на военные годы и гитлеровскую оккупацию, всю свою жизнь отдала родному колхозу, где, выполняя различные работы, меньше всего заботилась о своем достатке и здоровье.
"Мама была ко мне строга, - вспоминает женщина, - все она меня бранила да подгоняла, да и я хороша была, спрячу грязную посуду подальше, а сама бегу с ровесницами играть, а домой возвращаться страшно, а мама, смотрю, уже ждет с розгой, пропала ты, Галю, говорю себе сама, а иду, хоть и боюсь, домой...Брат старший сбежал подростком на войну, шестнадцатилетним парубком, а мы с мамой и младшими детьми остались дома, нам некуда ведь было идти, да вот пришлось же... Погнали нас немцы в Германию, помню, несет мама братишку на руках, из сил выбивается, мы все за маму и друг за дружку держимся, чтобы не потеряться, а рядом на коне конвоирует немец, смотрит на маму и говорит, жестикулируя: матка, дай, мол, своего ребенка, ты ведь из сил выбилась уже. А мама еще сильнее к себе малыша прижимает и отвечает робко: "Не дам, ты его на штык подкинешь, насмотрелась я..." Немец достает фото своей семьи, жены и детей и клянется: "Я - хороший, у меня на родине есть фрау и дети, я люблю детей!" Не верит казачка, еще крепче дитя к себе прижимает. Так и пришли в Крым, а оттуда при первой же возможности разбежались кто только мог, всех снова поймали и вернули в Крым, откуда должна была быть отправка в Германию, снова удалось сбежать и ... придти к пустому и страшному разоренному родному гнезду: из-за участившихся побегов немецкое командование отдало приказ войскам осуществлять карательные акции, которые страшным черным крылом и над Гладковской солнце заслонили, сто двадцать мирных жителей, в основном женщин и детей, согнали каратели к оврагу и расстреляли, а потом всех закопали там же. А один "герой", из тех, кого так чествуют сегодня многие оборотни от политики, вбил в землю колышек с дощечкой, надпись на которой гласила: "Розправу чинив козак Тищенко!" Лишь спустя два десятилетия один молодой механизатор-целинник узнал в директоре столовой того самого Тищенко, который жил уже другой жизнью, под чужим именем и в чужой сибирской стороне. Судили негодяя, даже солдат задействовать пришлось, чтобы самосуд станичники не устроили, такая буря негодования была в народе.
Кончилась война, вернулся с фронта отец Галины, а многие казаки так и остались лежать кто где, в чужой земле, разлученные навсегда войной со своими женами и детьми. Брат с другом какому-то политруку наговорили дерзостей и отбывали четырехлетний срок в далеком северном Пермском Крае, да вот однажды, соскучившись по родине и маме, не дождавшись освобождения, сбежали из лагеря и были пойманы уже в самом Краснодаре, а потом отправлены назад отбывать еще четыре года, в те же чужие северные края.
Галя работала сызмала в колхозе. Была и пастушкой, и телятницей, и дояркой. Однажды, в четырнадцатилетнем возрасте, работая в поле, услышала она, что ее брат вернулся из лагерей. "Беги, он на полевом стане!", - кричат ей, а девочка боится идти, боится не признать брата, ведь с началом войны убежал брат воевать, а потом еще срок восьмилетний отбывал. "Какой он теперь", - думала- гадала Галя, а ноги сами понесли ее навстречу брату. Подходит она неспеша к станичникам, что собрались по какому-то поводу на полевом стане, глядит - незнакомый мужчина стоит, сам молодой с виду, только виски седые, как у пожилого человека. "Это твой брат, чего стоишь?" - спросил кто-то и подошла Галя к незнакомому человеку, все еще не веря своим глазам и людям. А он как заплакал, как обнял ее, и познала Галя в объятиях его родную братнюю душу. Шестнадцатилетним ушел, двадцативосьмилетним вернулся. Такая вот судьба... Привез брат Гале гармонь, на, говорит, учись. Мать сразу сказала :" А ни к чему ей гармонь эта, пусть работает, а не развлекается!" а Галя быстро всю работу выполнит в поле ли, дома ли и за свою гармонь. Изучила все кнопки да на слух стала разучивать песни, народные, частушки, из кинофильмов... Как то пришел отец с поля и слышит, играет дома гармонь, да ловко так, а кто же гармонист? Глянь, а это дочка! Ничего не сказал, а вечером, за ужином, говорит ей:" Ну ка, дочка, сыграй нам что-нибудь на гармошке!" - "Да не смеши, старый, - говорит мама, - куда ей, бесталанная она у нас". А Галя и сыграла, да так, что мама рот раскрыла, а потом и говорит:" Это же ты не работаешь, а все играешь на гармошке, ну правильно же я сказала сразу, что продать ее надо!" А Галя за гармошку, нет, мол, мама не отдам никому. Так и пошло, работала Галя по- прежнему в колхозе, учиться возможности не было, а поступила она в строительную бригаду штукатуром-маляром. Вышла замуж, дети пошли, уж сорок лет минуло, а Галю в таком уже немолодом возрасте поджидал ее "звездный час". В сельский клуб приехал артист, уже тогда очень известный, Геннадий Заволокин. Все гармонисты сельского округа собрались, чтобы дать ему концерт, пришла и Галя со своей маленькой гармонью. Видит она зевающего от скуки Заволокина и думает:" А чем удивить его, разве частушками?" А знала она их много, да и сама сочинительница была еще та, вот вышла она и робко спела одну, аккомпанируя себе на гармошке. Оживились у артиста глаза, и говорит он ей:" Сыграй и спой еще". Галя осмелела, выдала около десятка частушек. "Еще!", - скомандовал коротко Заволокин и два часа подряд слушал весь репертуар простой сельской труженицы. "Ты - самородок, талант!, - говорил он Гале, обнимая ее и восхищаясь, - я заберу тебя с собой, тебе нечего здесь делать, будем ездить по стране и выступать с концертами. Жду тебя в Славянске, а вы, - обратился он к сельскому голове, - отвечаете мне за ее доставку!" Собралась Галя ехать, а мать ее и говорит:" Ну и куда ты собралась, чего тебе в столицах делать, греха набираться?" Галя отвечает: "Нет, мама, поеду я!"
Собралась и пошла в центр, куда автобус обещали подать. А автобуса все нет и нет... Обманули власти Галю, не захотели отпускать такую труженицу, подвели и артиста Заволокина, а он, говорили, до последнего момента все выглядывал, не едет ли автобус с "самородком" Галей? Еще раз он ей позвонил из Краснодара, но Галю бедную уже разве что ленивый не укорил и не посмеялся над нею: сиди, мол, дома, позорищная... Так и осталась наша тетя Галя доживать свой век в родной станице. Схоронила мужа, ушла на пенсию, утешилась внуками - все как у всех. Подпевает иногда в церковном хоре, жаль только ей, что живет далеко от церкви. Уж батюшка и шутит:" Да ты, тетя Галя, попроси у своих детей мотороллер, знаешь, с кузовом есть такой, да приезжай на нем в церковь, подружек своих насади в кузовок, и не надо ноги утруждать!" А потом, как бы спохватившись, говорит: "Нет, не нужен тебе мотороллер, еще заедешь в кювет и опрокинетесь все в лужу, где утки плавают, вот потеха будет! Будете все из лужи руки тянуть, - театрально сопровождает батюшка мимикой и жестами, - и звать на помощь, мол, вытащите на-ас!" Смеются старушки, смеется и тетя Галя, а голосок ее звонче всех, душа у нее по сию пору молода, моложе даже, чем у батюшки. Не жалеет она, что звездой экрана не стала."Не мое это было, - говорит, - прощение грехов вымолить бы. Здесь это возможно, с Божьей милостью, а вот в столице - не знаю, вряд ли." Вот она какая, наш самородок - тетя Галя.
|
