* * *
Я был травинкой, горсткой пыли,
Водой блестящей при Луне;
Меня однажды воплотили,
Людскую форму дали мне.
И был Господь совсем не против,
Чтоб я таким явился в свет…
Когда лишусь привычной плоти –
Найду свой первозданный след.
* * *
Я снова внутренне свободен,
Я вижу птиц, я им родня.
Я полю, я реке угоден,
Друзья повсюду у меня.
Могу упасть в траву с разбега,
Могу в ручье умыть лицо,
Могу вздремнуть я под телегой,
И на покос сходить с отцом.
Могу достать, звеня цепочкой,
Живой колодезной воды.
Могу прочесть вороньи строчки,
И заячьи разгадать следы.
Всё крепко связано в природе.
Бессвязья нет ни здесь, ни там…
Я только внутренне свободен.
На деле связан по рукам.
* * *
Учила жизнь тебя, старалась, —
Ты — нерадивый ученик:
Все в шутку превращал, да в шалость,
И в очень многое не вник.
Вот туча наплывает грозно,
И молнии — за плетью плеть, —
Теперь уже учиться поздно,
Но время самое — терпеть.
* * *
Весне шуметь водою талой,
Пшеницей — лету шелестеть,
Быть поздней осени — усталой,
Зиме — безмолвно леденеть...
Смеяться молодым и пылким,
И целоваться над рекой.
А зрелым - смех искать в бутылке,
А старости искать покой.
* * *
Не жил ты разве идеалом?
Не посвящал ему себя?
Ты разве в небесах не плавал,
Лишь все высокое любя?
Ты разве не глядел с презреньем
На копошащихся внизу?
А какова цена парения?
Соринка крупная в глазу?
* * *
А, впрочем - нет безобразного.
На стройке — и щепки, и шлак;
И трубы гнутые, разные;
Опасен там каждый шаг.
Но все уберут — как отстроятся,
И будет довольна душа.
Природа — ну чем ни стройка?
Отходов и там до шиша.
* * *
Да, молодость ищет полёта;
А старости нужен покой.
И так вот бесповоротно
Махнёшь на полёты рукой.
Пугливый и осторожный,
Опасливый не шутя,
Часами смотреть можешь
За ветки, за облака.
Да, молодость жизнью играет,
Как синью играют стрижи.
А старость тихонько вздыхает,
Глядит на стрижей виражи.
* * *
Все это в жизни было, было...
Веселье было и печаль;
Тебя красивая любила,
И ты красивой отвечал.
Ты пил вино, простую воду
Врезался в грубость — жёсткий ряд.
Переменить свою породу
Ты и не думал никогда.
Но мышцы устают и жилы,
И всё тоскливей жизни гимн.
Ты много получил от жизни,
Не жадничай, оставь другим.
* * *
Нам финиша пока не видно —
Грехи не взвесить на весах.
Египетские пирамиды —
Исчезнут, превратятся в прах.
Так мир таинственный устроен:
И разрушения, и паль.
Примером пресловутой Трои
Грозит непознанная даль.
Непрочно все, недолговечно,
Все тает, как весенний снег.
В своей мудрёности беспечен
Живущий ныне человек.
В каком он выступает виде
Довольствуясь самим собой.
Врага он главного не видит
Вступая с мельницами в бой.
* * *
А долго ли цветок цветёт?
Снежинка долго ли в полете?
Или весенний ручеёк?
И песню быстро пропоёте
Иль поцелуй — что на двоих?
Или восторг, блеснувший в слове?..
Для вечности слагаешь стих:
А умер он — ты не виновен.
* * *
Да все мы птички-невелички —
Сидим среди листвы поем,
Ну, как умеем, по привычке,
Так, для себя, потом – в проём.
Нас чаще слышит только ветер,
И неба голубая шаль.
В нас молния из тучи метит,
Пугает гром, пугает гарь.
Про нас вам не расскажут ели,
И речки талая вода.
Мы так хотели, просто пели,
Потом исчезли навсегда.
* * *
Застыла на дороге глина
В последних числах октября,
Холодный день проходит мимо
О неуютном говоря.
Гундосит «ЗИЛ» дымя вкрутую,
Чихая, кашляя к тому ж.
Столбы продрогшие «кукуют» —
На битый лед уставясь луж.
Да, скоро ветры будут строги,
Начнут трепать, будить стога,
И на прочищенной дороге
Запляшет пьяная пурга.
|
