Постатейные и пофразовые [разъяснения] «Великого учения»
(Да сюэ чжан цзюй)
Учителями Чэн-цзы сказано: «Великое
учение» —это книга, оставленная в наследство Конфуцием и
представляющая собой врата, через которые начинающие
учение приобщаются к благодати».
Ныне можно узреть последовательность осуществления
учения в древности лишь благодаря сохранности этого произведения.
«Суждения [и беседы]» («Лунь [юй]») и «[Трактат Учителя] Мэна» («Мэн-[цзы]»)
следуют за ним.
Если занимающиеся учением будут соблюдать этот порядок,
то смогут избежать ошибок.
[I.Каноническая часть]
[Статья
1] [I, 1.1]
Путь великого учения состоит в
высветлении светлой благодати, породнении
с народом и остановке на совершенном добре.
Чэн-цзы сказал: «Вместо „породнения" должно быть „обновление"»
«Великое учение» -— учение для взрослых людей
«Высветление» означает выявление чего-то.
«Светлая благодать» — то,
чего люди удостаиваются от Неба,
не помраченная ясность
духа, которая, вмещая
в себя множество принципов,
реагирует на мириады дел.
Однако ограничения, вносимые временным
характером, шоры, налагаемые человеческими страстями, иногда
могут ее затемнять.
Тем не менее ее первозданный свет никогда не пресекается.
Поэтому учащиеся должны следовать исходящему
от нее и всецело
высветлять это, дабы вернуться
к своему началу.
«Обновление» говорит об
изменении старого, что означает высветление самим
собой своей светлой благодати, предполагающее распространение
этого на других людей, чтобы они
также избавились от
марающей их застарелой грязи.
«Остановка» выражает мысль о
необходимости добраться до данного места
и не сдвигаться.
«Совершенное добро» — это
предел соответствия принципов и дел.
«Высветление светлой благодати» и
«обновление народа» вместе означают
то, что следует добраться до
местоположения совершенного добра и не сдвигаться,
ибо необходимо быть способным исчерпать
до предела все небесные принципы
и не иметь ни капли человеческих страстей.
Данная триада представляет собой устои «Великого учения».
[I,1.2]
За знанием [того, как] остановиться [на совершенном добре],
следует обладание упроченностью, за упроченностью
следует способность к спокойствию, за спокойствием
следует способность к умиротворенности, за умиротворенностью
следует способность к рассуждению,
за рассуждением следует
способность к достижению [остановки].
«Остановка» — это местоположение,
в котором следует остановиться,
а именно то, в котором находится совершенное добро. Если знать его,
то воля будетиметь прочную направленность.
«Спокойствие» означает то, что
сердце не движимо безрассудством.
«Умиротворенность» означает пребывание
в безмятежноми умиротворенном состоянии.
«Рассуждение» означает тонкость и тщательность
в совершении дел.
«Достижение» означает достижение места остановки.
[I,1.3]
У вещей есть корень и верхушка. У дел есть конец и начало.
Если знаешь, что раньше, а что позже, то приближаешься к Пути.
Светлая благодать является «корнем», обновление народа — «верхушкой».
Знание [того, как] остановиться, является «началом», способность достичь — «концом».
«Корень» и «начало» суть то, что раньше, а «верхушка» и «конец» — то, что позже.
Здесь выражена мысль, связующая два параграфа предыдущего текста.
[I.1.4]
В древности желавшие высветлить светлую благодать в Поднебесной
предварительно упорядочивали свое государство, желавшие
упорядочить свое государство предварительно выравнивали свою се-
мью, желавшие выравнять свою семью предварительно усовершенст-
вовали свою личность, желавшие усовершенствовать свою личность
предварительно выправляли свое сердце, желавшие выправить свое
сердце предварительно делали искренними свои помыслы, желавшие
сделать искренними свои помыслы предварительно доводили до конца
свое знание. Доведение знания до конца состоит в выверении вещей.
«Высветление светлой благодати в Поднебесной» приводит к тому, что все
люди Поднебесной получают возможность высветлить свою светлую благодать.
«Сердце» — то, что руководит личностью .
«Искренность» — это подлинность (Ш ши).
«Помысел» — то, что проявляется сердцем.
Делать подлинным проявляемое своим сердцем означает желание своего
единения с добром и отсутствие самообмана.
«Доведение до конца» — это обретение совершенства.
«Знание» подобно «ведению».
Продвижение до предела моего знания и ведения означает желание знать исчерпывающе.
[I,1.5]
За выверенностью вещей следует совершенство знания,
за совершенством знания следует искренность помыслов,
за искренностью помыслов следует выправленность сердца,
за выправленностью сердца следует усовершенствованность личности,
за усовершенствованностью личности следует
выравненность семьи, за выравненностью семьи
следует упорядоченность государства,
за упорядоченностью государства следует уравновешенность Поднебесной.
«Выверенность вещей» — это полное достижение высшего предела принципов вещей.
«Совершенство знания» — это исчерпывающая полнота того, что знает мое сердце.
Если Знание исчерпывающе полно, то помысел может достичь того, чтобы
быть подлинным. Если помысел подлинен, то сердце может достичь того,
чтобы быть выправленным.
«Усовершенствование [собственной] личности» и предшествующее суть
дела по высветлению светлой благодати. «Выравнивание семьи» и последующее
суть дела по обновлению народа.
Если вещи выверены и знание совершенно, то знаешь, где остановиться
«Искренность помыслов» и последующее — все это соответствует порядку
достижения того, где следует остановиться.
[I,1.6]
Для всех и каждого — от сына Неба и до простолюдина —
усовершенствование своей личности является корнем.
«Все» означает «целиком».
«Выправление сердца» и предшествующее — все это обеспечивает усовершенствование [собственной] личности, что затем развивается и приводится в действие
«выравниванием семьи» и последующим.
[I,1.7]
Невозможно, чтобы при смуте в корне верхушка была в порядке.
Еще не бывало, чтобы при истощении изобилующего изобиловало истощаемое.
[II.
Комментирующая
часть]
[Статья 1]
[II,1.1]
В «Указе Кан[-шу]» говорится: «[Государь Вэнь] мог вы-
светлять благодать».
[II,1.2]
В «Тай-цзя» говорится: «[Прежние государи] были внима-
тельны к светлому предопределению праведного Неба».
[II,1.3]
В «Уложении владыки» говорится: «[Яо] мог высветлять
возвышенную благодать».
[II,1.4]
Все это [сказано] о высветлении [благодати] самим собой.
[Статья 2]
[II,2.1]
В надписи на лохани Тана говорится: «Если обновишься од-
нажды, то обновляйся каждый день, и так день за днем».
«Лохань» — это лохань для мытья головы и купания.
«Надпись» — афоризм, выгравированный на этом сосуде
как предупреждение самому себе.
«Если» — это «если действительно».
Тан сравнивал очищение своего сердца от зла с отмыванием своего тела
от грязи. Поэтому на своей лохани выгравировал надпись, гласящую, что
если действительно сможешь однажды очиститься от замаранности
застарелой грязью и самообновиться, то следует,
основываясь на уже обновленном, обновляться каждый день,
и так день за днем без малейшего перерыва.
[II,2.2]
В «Указе Кан[-шу]» говорится: «Осуществляй обновление
народа».
Вдохновлять и воодушевлять значит «осуществлять», что говорит о по-
буждении народа к самообновлению.
[II,2.3]
В «[Каноне] стихов» говорится: «Хотя Чжоу — старая держава,
ее предопределение обновилось».
Это стихотворение «Вэнь-ван» из «Великих од» «[Канона]
стихов», гласящее, что хотя Чжоу и старое государство, когда дело дошло
до Вэнь-вана, он смог, обновив свою благодать, распространить ее на народ
и первым сподобиться Небесного предопределения
[II,2.4]
Поэтому благородный муж везде использует свои способности до предела.
Как самообновление, так и обновление народа предполагают желание остановиться на совершенном добре.
[Статья 3]
[II,3.1]
«[Канон] стихов» гласит: «Державный удел [площадью] в
тысячу ли — вот, где останавливается народ»
Это стихотворение «Черная птица» из «Шанских гимнов» «[Канона] стихов».
«Державный удел»— это домен царствующей особы.
«Остановка» — это пребывание, [т.е. здесь] говорится, что у каждой вещи
есть место, в котором она должна остановиться.
[II, 3.2]
«[Канон] стихов» гласит: «Щебетунья-иволга останавлива-
ется на краю холма». Учитель [Конфуций] сказал: «Что касается остановки,
то разве возможно, чтобы в знании того, где остановиться,
человек уступал птице?»
Это стихотворение «Щебет» из «Малых од» «[Канона] стихов».
«Минь-мань» («щебет») — это птичьи звуки.
«Край холма» — лесистое высокогорье.
После [слов] «Учитель сказал» следует объяснение Конфуцием поэтических
строк, гласящих, что человек должен знать то место, в котором следует
остановиться.
[II, 3.3]
«[Канон] стихов» гласит:
«Глубок был государь Вэнь.
О, как, непрерывно лучась [благодатью, он мог] с
почтительной осторожностью остановиться!»
В качестве правителя останавливался на гуманности,
в качестве подданного останавливался на почтительной ос-
торожности, в качестве сына останавливался на преданности родителям,
в качестве отца останавливался на чадолюбии, в общении с со-
отечественниками останавливался на благонадежности.
Это стихотворение «Вэнь-ван»
из «[Канона] стихов».
«Глубок»—несет мысль об исключительной значительности.
«О!» — междометие, выражающее восхищение.
«Непрерывно»—продолжаясь.
«Лучась»—светясь.
«С почтительной осторожностью остановиться» означает,
что не имея непочтительной неосторожности умиротворяешься
там, где останавливаешься.
Приведенная цитата гласит,
что остановки совершенномудрых
людей не выходили за пределы совершенного добра.
Я же следую их взглядам.
Если изучающие вышеизложенное вникнут
в его тончайшую сокровенную суть
и, проводя аналогии, исчерпывающе исследуют несущественное,
то относительно дел Поднебесной всегда
будет знание того, где остановиться,
и никогда не будет сомнений.
[II, 3.4]
«[Канон] стихов» гласит:
«Взгляни на излучины Ци. Зеленый бамбук в них пышно растет.
Есть изящный благородный муж. Как будто резной,
как будто шлифованный,
как будто граненый,
как будто полированный.
Строгий и неприступный, величественный и славный.
Есть изящный благородный муж. Он никогда не может быть забыт».
«Как будто резной, как будто шлифованный» [означает] следование
путем учения. «Как будто граненый, как будто полированный» [озна-
чает] самоусовершенствование. «Строгий и неприступный» [означает]
опасливую осмотрительность. «Величественный и славный» [означает]
внушительный вид. «Есть изящный благородный муж. Он никогда не
может быть забыт» [означает] следование путем полной благодати и
совершенного добра, что не может быть забыто народом.
Это стихотворение «Излучины Ци» из «Нравов [царства] Вэй» «[Канона]
стихов».
Ци — название реки.
«Излучины» — это изгибы.
[Сочетание] («пышно растет»)
передает образ прекрасного изобилия.
Это расцвет.
«Изящный» — передает образ культурной [изысканности].
«Резной» — отделанный ножом и пилой, «граненый» — отделанный мо-
лотком и зубилом, все это выкраивание вещи для придания совершенной
формы ее материи.
«Шлифованный» — отделанный напильником и рубанком.
«Полированный» — отделанный песком и камнем. Все это обработка
вещи для придания ей скользящей гладкости. Обрабатывающий кость и рог
попеременно режет и шлифует их. Обрабатывающий
нефрит и камень попеременно гранит и полирует их. Все это говорит о том,
что в обработке есть своя последовательность, постепенно приводящая к
высшей утонченности.
«Строгий» — передает образ суровости и тщательности.
«Неприступный» — передает образ величественности и решительности.
«Величественный и славный» — передает образ знаменитости и торжест-
венности.
«Забыть» — это обеспамятовать.
«Следовать путем» — это «говорить».
«Учение» означает дело преподавания и заучивания, дискутирования и
обсуждения.
«Самоусовершенствование» — это труд по проверке и воспитанию самого себя.
«Опасливая осмотрительность» — это страх и трепет.
«Внушительный» — можно [сказать: внушающий] благоговение.
«Вид»— можно [сказать:] образ.
Процитированы
и растолкованы стихи, дабы высветлить «остановку на
совершенном добре»
того, кто «высветлил светлую благодать».
«Следование путем учения»/«сказанное об учении» и «самоусовершенствование»
говорят о предпосылках, благодаря которым он достиг этого.
«Опасливая осмотрительность» и «внушительный
вид» говорят о расцвете его характераи манер, внешности и нутра.
В заключении отмечается его подлинность и выражается восхищение им.
Благородный муж почитает почитавшееся
ими и сродняется с родственным им. Ничтожный человек
радуется их радостями и пользуется их пользой. Поэтому и после
ухода из мира [они] незабвенны.
Это стихотворение «Доблестные и культурные» из «Чжоуских гимнов»
«[Канона] стихов».
«О!» - восклицание.
«Прежними государями» названы Вэнь-ван и У-ван.
«Благородными мужами» названы последующие почтенные и последующие
государи.
«Ничтожными людьми» назван народ последующих [веков].
Здесь говорится, что «остановка на совершенном
добре»«прежних государей», благодаря этому «обновлявших народ»,
способна привести к тому,
чтобы в Поднебесной последующих веков не было ни одной вещи, не
достигшей своего места, почему и «после [их]
ухода из мира» люди с восхищением вспоминают о них и с течением времени [они]
все равно «незабвенны».
Последние два параграфа преисполнены сетований по поводу праздности и
распущенности, их смысл глубок и далекоидущ, так что
следует в них досконально вникать.
Вышеизложенное представляет собой третью статью комментирующей
части, разъясняющую «остановку на совершенном добре».
Содержащееся в этой статье от цитаты из «Излучин Ци» и ниже в старом
оригинале ошибочно располагалось после статьи о делании помыслов искренними.
[Статья 4]
[II, 4]
Учитель [Конфуций] говорил:
«В слушании тяжб я подобен другим людям.
Но надо, чтобы тяжб не было».
[При таком подходе]
не имеющему чувственных данных не удастся
исчерпывающе [доказать]
свои высказывания и волей народа овладеет великое благоговение.
Это называется «знанием корня».
«Подобен [другим] людям» — это не отличается от
[других] людей.
«Чувственные данные» — это подлинность.
Цитируются слова Учителя [Конфуция] и говорится, что совершенно-
мудрый человек способен сделать так, чтобы не имеющий подлинных
[свидетельств] человек не осмеливался исчерпывающе [доказывать] свои
пустые и лживые высказывания. Ведь если я уже высветлил свою светлую
благодать, само собой становится возможным покорить благоговением
сердце и волю народа.
Поэтому естественным образом дело не доходит
даже до слушания тяжб.
Глядя на эти слова, можно узнать
предшествующее и последующее в корне и верхушке.
Вышеизложенное представляет собой
четвертую статью комментирующей части, разъясняющую
«корень» и «верхушку».
[Статья 5.] [II, 5.1]
Это называется «знанием корня».
Чэн-цзы сказал:
«Это лишний текст».
[II, 5.2]
Это называется «совершенством знания».
Перед этой фразой, видимо, был утраченный
текст, а она всего лишь его заключение.
Вышеизложенное представляет собой
пятую статью комментирующей части,
вероятно разъясняющую смысл «выверения вещей» и «доведения знания
до конца», но ныне исчезнувшую.
Старый оригинал этой статьи связан
с нижеследующей статьей, но был
ошибочно перемещен после текста
канонической части.
На досуге осмелился, исходя из мысли Чэнгцзы, дополнить ее следующим:
Сказанное «доведение знания до конца состоит в выверении вещей» говорит о
том, что, желая довести до конца мое знание, [я должен] обратиться к
вещам и до истощения [исследовать] их принципы. Ведь среди душ,
находящихся в человеческих сердцах, нет не имеющих знания, и среди вещей,
находящихся в Поднебесной, нет не имеющих принципа. Только если в принципах
есть нечто, не [исследованное] до истощения, то и в соответствую-
щем знании есть нечто неисчерпанное. Поэтому, согласно «Великому учению»,
начиная
обучение, необходимо побудить учащегося обратиться к вещам всей
Поднебесной и непременно, следуя уже познанным принципам, по нарас-
тающей [исследовать] их до истощения, чтобы в конце концов добраться до
их предела. Если долго использовать силы, то однажды внезапно
наступит прозрение и все во множестве вещей —
внешнее и внутреннее, тонкое и грубое —
окажется постигнуто, а в целостной сущности и
великом использовании моего
сердца не будет ничего не высветленного.
Это называется «выверенностъю вещей».
Это называется «совершенством знания».
[Статья 6]
[II, 6.1]
То, что называется «сделать искренними
свои помыслы», [означает] недопущение самообмана.
Подобно ненависти к гадкой вони,
подобно любви к прелестной красе.
Это называется самоудовлетворением.
Поэтому благородному мужу необходимо
быть бдительным наедине с собой.
«Сделать свои помыслы искренними» — это голова «самоусовершенствования».
«Недопущение» — запретительное слово.
«Самообман» означает знание того, как свершить добро, чтобы устранить зло,
при котором, однако, в проявлениях сердца еще присутствует неподлинность.
«Удовлетворение» — это довольство и достаточность.
«Наедине» означает место, о котором не знает никто другой и о котором
знаешь только ты один.
[Здесь] говорится о том, что если желающий самоусовершенствования
знает, как свершить добро, чтобы устранить свое зло, то с непременной
подлинностью использует свои силы и пресекает свой самообман. Стрем-
ление к тому, чтобы ненависть ко злу была «подобна ненависти к гадкой
вони», а любовь к добру была «подобна любви к прелестной красе», всегда
предполагает нацеленность на полное устранение первого и обязательное
достижение второго, приводящую к довольству и достаточности в самом
себе, но не допускает напрасное и нерадивое стяжание внешнего и пере-
кладывание заботы на [других]
людей. Ведь собственная подлинность и неподлинность
недоступны знанию другим человеком и знаемы только
наедине с самим собой, поэтому тут необходимо быть осмотрительным,
дабы вникать в свои исходные импульсы.
[II,6.2]
Ничтожный человек, пребывая в праздности и совершая не-
доброе, доходит до чего угодно. Увидев благородного мужа, он, томясь,
скрывает свою недоброту и представляется добрым. Когда другие люди
смотрят на него, сам он словно видит свое нутро. Так что проку [в
такой показухе]? Об этом сказано: искренности внутри соответствует
телесная форма снаружи. Поэтому благородному мужу необходимо
быть бдительным наедине с собой.
«Пребывать в праздности» — это находиться наедине [с собой].
«Томление» представляет образ размягчающей и расслабляющей замкнутости.
Здесь говорится о том, что ничтожный человек тайно
совершает недоброе, а явно желает скрыть это, следовательно,
не может не знать, что добро должно быть совершаемо, а зло — устраняемо,
однако не способен подлинно использовать свои силы к достижению этого.
[Он] желает скрыть свое зло, но в итоге [ему] не удается скрыть, желает притворно
совершать добро, но в итоге [ему] не удается обмануть, так какой же во
всем этом прок?! Поэтому благородный муж делает упор на осторожность и
«необходимую бдительность наедине с собой».
[II, 6.3]
Учитель Цзэн говорил:
«Когда на тебя смотрят десять глаз и
указывают десять рук — это страшит!».
Эта цитата предназначена высветлить смысл предыдущего
текста и говорит о том, что даже в глубоком уединении
невозможно скрыть свое добро и зло.
Воистину это достойно благоговения.
[II, 6.4]
Богатство украшает дом, благодать украшает личность.
Когда сердце широко, тело дородно.
Поэтому благородному мужу
необходимо сделать искренними свои помыслы.
«Дородность» — это спокойствие и безмятежность.
[Здесь] говорится о том, что богатство
дает способность украшать дом, а благодать дает
способность украшать личность. Поэтому когда сердцу не-
чего стыдиться, оно широко и велико, милосердно и справедливо, а тело
постоянно пребывает в безмятежности и благоденствии. Таково украшение
личности благодатью.
Ведь подобным образом добро осуществляется
внутри, а оформляется снаружи. Так что вновь говорится об этом, дабы все
связать воедино.
Вышеизложенное
представляет
собой шестую статью комментирующей
части, разъясняющую «делание помыслов искренними».
В канонической части сказано: «Желавшие сделать искренними свои по-
мыслы предварительно доводили до конца свое знание».
Там же сказано:
«За совершенством знания следует искренность помыслов».
Ведь еслив ысветление сущности сердца еще не будет исчерпывающим,
то в проявляемом им обязательно будет
присутствовать неспособность подлинно
использовать свои силы и небрежность, приводящая к самообману. Так,
если некто сам и высветляет, но без должного усердия, то высветляемое им не
cтaновитcя его собственной принадлежностью и не получает возможности
образовать основу для продвижения благодати.
Поэтому направленность данной статьи, безусловно, состоит в продолжении
предыдущей и ее доскональном раскрытии, после чего возникает возможность
узреть начало и конец использования своих сил и уберечь эту последовательность
от беспорядка, а [ее] результаты от утрат, как там и сказано.
[Статья 7]
[II, 7.1]
Сказанное:
«Усовершенствование
своей личности состоит в
выправлении своего сердца» — [означает следующее].
Если личность
рассержена и разгневана, то для нее недостижимо выправление. Если
испугана и устрашена,
то для нее недостижимо выправление. Если
прельщена и обрадована, то для нее недостижимо выправление. Если
опечалена и огорчена, то для нее недостижимо выправление.
Чэн-цзысказал:
«Во [фразе] о личности вместо [слова] „личность" должно стоять „сердце"».
«Рассерженность и разгневанность» — это сердитость.
Ведь все указанные четыре [состояния происходят от] использования
сердца, чего человек не способен быть лишенным. Однако если, имея их,
однажды окажешься не способен разбираться [в них], то придут в движение
страсти и возобладают эмоции,
а тогда действия при этом использовании, пожалуй, не
смогут не утратить своей выправленности.
[II, 7.2]
Без участия сердца смотришь — и не видишь, слушаешь — и
не слышишь, ешь — и не чувствуешь вкуса.
Если сердце не сохраняется, то нечем сдерживать свою личность, поэтому
благородный муж обязательно тут разбирается и почтительно осторожен,
дабы выпрямлять это, после чего такое сердце постоянно сохраняется, а в
личности нет не усовершенствуемого.
[II, 7.3]
Об этом сказано: «Усовершенствование [собственной] лич-
ности состоит в выправлении своего сердца».
Вышеуказанное представляет собой
седьмую статью
комментирующей части,
разъясняющую «выправление
сердца» и «усовершенствование личности».
Здесь также продолжена предыдущая статья, для того чтобы дать зачин
последующей.
Ведь когда помыслы искренни,
тогда поистине отсутствует зло и подлинно
присутствует добро, благодаря чему можно сохранять это сердце, дабы
сдерживать свою личность. Однако, пожалуй, если только знать, как сде-
лать искренними помыслы, но не мочь досконально разобраться в со-
хранности или несохранности этого сердца, то опять-таки нечем
будет выпрямлять внутреннее и усовершенствовать личность.
Отсюда и ниже старый текст [«Великого учения»] везде правилен.
[Статья
8]
[II,8.1]
Сказанное: «Выравнивание своей семьи состоит в усовер-
шенствовании своей личности» — [означает следующее]. Человек в
родственности и любви пристрастен, в презрении и ненависти при-
страстен, в благоговейном трепете и почтительной осторожности при-
страстен, в печали и жалости пристрастен, в надменности и лености
пристрастен. Поэтому мало в Поднебесной таких, кто, любя, признает
плохое в любимом и, ненавидя, признает красивое в ненавидимом.
Под «человеком» понимаются многие люди.
«Пристрастность» подобна однобокости.
Эти пять [отношений] имеют в основе человека соответствующие предпосылки.
Однако обычные люди пускают свои эмоции на самотек и не
контролируют их, в результате чего обязательно впадают в однобокость и
личность не усовершенствуется.
[II, 8.2]
Поэтому в пословице говорится: «Среди людей нет при-
знающих недостатки своих детей и нет признающих богатство своих всходов».
«Пословица» — это простонародное речение. Самозабвенно
любящий не просветлен, жадно стяжающий ненасытен, по этой
причине однобокость приносит вред и семья из-за этого не выравнивается.
[II, 8.3]
Об этом сказано: «Если собственная личность не усовер-
шенствована, то невозможно выравнять свою семью».
Вышеизложенное представляет собой восьмую
статью комментирующей части,
разъясняющую «усовершенствование
личности» и «выравнивание семьи».
[Статья 9]
[II, 9.1]
Сказанное: «Прежде чем упорядочить государство, необхо-
димо выравнять свою семью» — [означает следующее]. Не существует
таких, кто, не умея научить собственную семью, был бы способен
научить других людей. Поэтому благородный муж, не покидая своей
семьи, осуществляет научение в государстве. Преданность родителям
есть то, чем служат правителю. Братская любовь есть то, чем служат
старшим. Чадолюбие есть то, чем повелевают массами.
Если личность усовершенствована, то и семья может быть научаема.
Преданность
родителям, братская любовь и чадолюбие суть то, чем усовершенствуется
личность и научается семья. Так что путь (дао), следуя
которому в государстве служат правителю, служат старшим и повелевают
массами, не выходит за пределы этого. Поэтому семья выравнивается
вверху, а обучение формируется внизу.
[II, 9.2]
В «Указе Кан[-шу]» говорится: «Как будто оберегаешь младенца» .
Если сердце искренне стремится к чему-то, то, даже не достигая цели, не
уходитот нее далеко. Еще не бывало, чтобы сначала
учились пестовать детей, а потом выходили замуж.
Здесь цитируется и разъясняется «[Канон] писаний», а также высветляется
основа становления обучения, не требующая насильственных действий, но
состоящая в знании его начал и их расширяющем развитии.
[II, 9.3]
Одна семья гуманна — ив целом государстве процветает
гуманность. Одна семья уступчива — ив целом государстве процветает
уступчивость. Один человек алчен и преступен — ив целом государ-
стве творится смута. Такова тут движущая пружина. Об этом сказано:
«Одно слово портит дело, один человек упрочивает государство».
«Одним человеком» назван правитель.
«Движущая пружина» — то, из чего исходит движение.
«Портить» — это терпеть неудачу.
Здесь говорится о том, что обучение формируется заслугами перед
государством.
[II, 9.4]
Яо и Шунь руководили Поднебесной посредством гуманности,
и народ следовал этому. Цзе и Чжоу руководили Поднебесной по-
средством жестокости, и народ следовал этому. Их приказы стали
противоречить тому, что они любили, и народ не последовал им. По-
этому благородный муж требует
от [других] людей только то, чем обладает сам, и порицает в
[других] людях только то, чего не имеет сам.
Еще не бывало, чтобы не хранящий в себе лично [эту] взаимность
был способен внушить ее [другим] людям.
Здесь опять нашли продолжение слова предыдущего текста об «одном че-
ловеке, упрочивающем государство». Имеешь добро в себе— можешь
нести добро [другим] людям. Не имеешь зла в себе — можешь исправлять
зло [других] людей. Все это предполагает отталкивание от самого себя
для достижения [другого] человека и называется взаимностью.
В противном случае «приказы становятся противоречащими тому, что
любимо, и народ не следует им».
«Внушить» — это просветить.
[II, 9.5]
Поэтому упорядочивание государства состоит в выравнивании
своей семьи.
Обобщение предыдущего текста.
[II, 9.6]
«[Канон] тстихов» гласит: «Древо персика молодо и прекрасно.
Его листва пышна и густа.
Сия девушка входит в дом мужа. Быть ей в
ладу с домочадцами в своей [новой] семье» . [Сначала надо быть] в
ладу с домочадцами в своей семье, а уж потом можно научать людей в
государстве.
Это стихотворение «Древо персика молодо и прекрасно» из «Чжоуского юга»
«[Канона] стихов».
«Молод и прекрасен» — образ молодости и привлекательности.
«Пышен и густ»— образ красоты и изобилия, означающий процветание.
«Сия девушка» — подобно словам «эта девушка», здесь имеется в виду
выход девушки замуж. Замужняя, именуемая находящейся в браке, названа
«входящей в дом мужа».
«Быть в ладу» — подобно доброму отношению.
[II, 9.7]
«[Канон] стихов» гласит: «В ладу со старшими братьями, в
ладу с младшими братьями» . [Сначала надо быть] в ладу со старшими
и младшими братьями, а уже потом научать людей в государстве.
Это стихотворение «Высока полынь» из «Малых од» «[Канона] стихов».
[II, 9.8]
«[Канон] стихов» гласит:
«Вид его без изъянов. Выправил [он]
государства [всех] четырех [стран света]» . С достойного быть примером
в качестве отца и сына, старшего и младшего брата народ берет пример.
Это стихотворение «Горлица» из «Нравов [царства] Цао» «[Канона] стихов».
«Изъян» — это недостаток.
[II, 9.9]
Об этом сказано: «Упорядочение государства состоит в вы-
равнивании своей семьи».
Все эти три цитаты из «[Канона] стихов»
приведены для воспевания дел, описанных
в предыдущем тексте, а также для установления между ними
такого рода связи. Их вкус глубок и стоек, и следует погружаться в них с
головой. Вышеизложенное представляет собой
девятую статью комментирующей
части, разъясняющую «выравнивание
семьи» и «упорядочение государства».
[Статья 10]
[II, 10.1]
Сказанное: «Уравновешивание Поднебесной состоит
в упорядочении своего
государства»—[означает следующее]. Когда верхи
подобающе относятся к старым,
в народе процветает преданность
родителям. Когда верхи подобающе относятся
к старшим, в народе
процветает братская любовь. Когда верхи жалеют сирот, народ
не отворачивается [от них].
Поэтому у благородного мужа есть точно вымеренный Путь.
«Отворачиваться»— то же
самое, что повернуться спиной.
«Подобающе относиться к старым» означает «подобающе относиться
к собственным старикам».
«Процветание» говорит о
волнующем и воодушевляющем.
«Сирота» — ребенок без отца.
«Вымеривание» — установление размера.
«Угломер»— то, чем определяется квадрат.
Эти три высказывания [о верхах и народе] говорят
о том, что за действием вверху результат внизу
следует быстрее, чем тень или эхо. Вот что
называется «семья выравнена
и государство упорядочено». Можно также
увидеть то, что объединяет сердца людей
и не позволяет ни одному человеку
не быть охваченным этим. Поэтому благородный
муж обязательно должен
следовать этому объединяющему началу
и распространять его на
уста новление размера вещей, чтобы
все между мною
и другими достигало
желанной доли, тогда
верх, низ и четыре стороны станут ровными
и равными, нормальными
и правильными,
а Поднебесная уравновесится.
[II, 10.2]
То, что
ненавистно верхам, нельзя использовать
в руководстве низами;
то, что ненавистно низам, нельзя использовать
в служении верхам;
то, что ненавистно
в предыдущем, нельзя использовать
в проведении последующего;
то, что ненавистно
в последующем, нельзя
использовать в следовании предыдущему;
то, что ненавистно в правом, нельзя
использовать в обращении с
левым; то, что ненавистно в левом, нельзя
использовать в обращении с правым, — [все] это называется
«точно вымеренным Путем».
Здесь вновь раскрывается смысл двух
иероглифов из предыдущего текста —
«точно вымеренный». Если я не желаю, чтобы верхи были
неблагопристойны ко мне, то обязан той же мерой мерить сердца
низов и также не сметь быть неблагопристойным в повелевании ими.
Если я не желаю, чтобы низы
были неверны мне, то обязан той же мерой мерить сердца верхов и
также не сметь быть неверным в служении им. Если в отношении предыдущего
и последующего, левого и правого не иметь ничего иного, то личность
в любом положении —будь оно верхним, нижним или находящимся
в четырех сторонах, длинным или коротким, широким или узким, тем или
иным — сохранит единство и избежит отклонений от нормы. Когда
другие будут одинаково иметь это сердце и воодушевляться им, неужели найдется
хоть один человек, не охваченный этим! Управляемое — сплочено (юэ), а
достигаемое — широко, таков главный путь (дао)
уравновешивания Поднебесной.
Поэтому все выраженные в статье мысли отсюда исходят и это развивают.
[II, 10.3]
«[Канон] стихов» гласит: «О, несущий радость благородный
муж — «отец и мать народа». Любить то, что любит народ, и ненави-
деть то, что он ненавидит, — это называется
«быть отцом и матерью народа».
Это стихотворение «На южной горе осока» из «Малых од» «[Канона]
стихов».
Здесь говорится о том, что при способности точно вымерять и относиться к
народному сердцу как к своему собственному будешь любить народ как
дитя, а народ тебя будет любить как отца и мать.
[II, 10.4]
«[Канон]
стихов»
гласит: «Неприступны те Южные горы.
Круты их скалистые отроги. Достославный наставник Инь — весь на-
род взирает на тебя».
Владеющему государством непозволительно не
быть бдительным. Если
будет пристрастен, Поднебесная казнит [его]!
Это стихотворение «Неприступны те Южные горы»
из «Малых од» «[Канона] стихов».
«Неприступность» — образ недоступно высокого и великого.
Наставник Инь— это наставник императора [при династии] Чжоу господин Инь.
«Пристрастность» — это однобокость.
Здесь говорится о том, что пребывающему наверху, на которого народ
взирает снизу, непозволительно не быть осмотрительным. Если без спо-
собности точно вымерять [он будет]
любить и ненавидеть, предаваясь
только собственной однобокости, то «[такая] личность будет убита и [ее]
государство погибнет», что обернется великими смертями в Поднебесной.
[II, 10.5]
«[Канон] стихов» гласит: «[Династия] Инь, еще не потеряв
[своих] приверженцев, была способна соответствовать Верховному
владыке. Следует видеть предостережение в
[судьбе] Инь. Не легконосно
возвышенное предопределение».
Сказанное означает, что, если
обретешь [поддержку] масс, то обретешь государство, а если утратишь
[поддержку] масс, то утратишь государство.
Это стихотворение «Вэнь-ван» из «[Канона] стихов».
«Приверженцы» — это массы.
«Соответствовать» — это быть подходящим. «Соответствовать Верхов-
ному владыке» говорит о правителе Поднебесной, который подходящ для
Верховного владыки.
«Видеть предостережение» — это всматриваться.
«Возвышенное» — это великое.
«Не легконосно» говорит о трудности сбережения.
«Сказанное означает» (дао) — это «говорит».
Процитированные стихи и слова после
них предназначены связать воедино мысли двух
параграфов предыдущего текста. Если владеющий Поднебесной
способен сохранить это сердце и не утратить, тогда то,
с помощью чего он точно вымеряет и
соединяется с народом в общих желаниях, само
не может прекратиться.
[II, 10.6]
Поэтому благородный
муж прежде всего бдительно относится
к [своей] благодати. Обладая благодатью, обладаешь людьми.
Обладая людьми, обладаешь почвой. Обладая почвой, обладаешь
богатством. Обладая богатством, обладаешь [его] использованием.
«Прежде всего бдительно относится
к [своей] благодати» — это говорится в
продолжение сказанного в предыдущем тексте
о «непозволительности не быть бдительным».
«Благодать» есть то, что называется «светлой благодатью».
«Обладанием людьми»
называется «обретение [поддержки] масс».
«Обладанием почвой» называется «обретение государства».
Если же обладаешь государством, то не беспокоишься
об отсутствии богатства и [его] использования.
[II, 10.7]
Благодать — корень, богатство — верхушка.
О корне говорится в
предыдущем тексте.
[II, 10.8]
Если корень считается второстепенным, а верхушка — первостепенной,
то [правитель] состязается с народом и потакает захватам.
Когда правящий людьми считает, что
благодать второстепенна, а богатство
первостепенно, тогда он вступает в
борьбу со своим народом и производит это,
проповедуя грабительские захваты. Поскольку богатство составляет общее
желание людей, при неспособности [правителя] точно вымерять
и желании все прибирать к рукам народ также поднимается
на борьбу за его захват.
[II, 10.9]
Поэтому, когда богатства собираются [у правителя], народ
расходится [от него], а когда богатства расходятся [среди народа], он
собирается [вокруг правителя].
«Корень считается второстепенным, а верхушка — первостепенной», по-
этому «богатства собираются [у правителя]»; «[он] состязается с народом и
потакает захватам», поэтому «народ расходится [от него]»; если наоборот,
то [он] «обладает благодатью» и «обладает людьми».
[II, 10.10]
Поэтому недостойно выпущенное слово так же недостойно
возвращается, а недостойно пришедшие ценности так же недостойно
уходят.
«Недостойно» — это противоестественно.
Сказанное здесь об уходящем и приходящем высветляет
уход и приход ценностей.
От [слов о] «прежде
всего бдительном отношении к [своей] благодати»
до сих пор речь шла о богатствах и ценностях для высветления
обретений и потерь способных и неспособных точно вымерять.
[II, 10.11]
В «Указе Кан[-шу]» говорится: «Как раз предопределение не
пребывает в постоянстве». Сказанное означает, что, если будешь
добр, обретешь его, а будешь недобр — утратишь.
«Сказанное означает» (дао) — это «говорит».
Следуя мысли предшествующего текста, в котором процитированы стихи о
Вэнь-ване и даны объяснения, настоящий [параграф] проницательно
углубляет эту нравоучительно повторяемую мысль.
[II, 10.12]
В «Чуских писаниях» говорится: «В государстве Чу нет
считаемого сокровищем — только добро [там] считают сокровищем»
«Чуские писания» — это «Чуские речи».
Здесь говорится о том, что сокровищем не считается золото и нефрит, а
считается добрый человек.
[II,
10.13]
Дядя Фань говорил: «У лишенного [родины] человека нет
считаемого сокровищем— гуманность и родственность [он] считает сокровищем».
Дядя Фань — это дядя по материнской линии цзиньского
князя Вэнь-гуна, [имеющий
имя] Ху Янь и прозвище Цзы Фань.
«Лишенный [родины] человек» — когда Вэнь-гун был княжичем, его лишили
[родины], выслав за границу.
«Гуманность» — это любовь.
[Подразумевается] история, изложенная в [главе] «Тань Гун».
Эти два параграфа вновь высветляют мысль о том, что не
следует «корень считать второстепенным, а верхушку — первостепенной».
[II,
10.14]
В «Циньской клятве» говорится: «Если будет
некий подданный-сановник,
честный и прямой, хотя и не обладающий другими
талантами, но сердечно расположенный к ним и как
будто сам преисполненный
ими, относящийся к талантам
других людей как к собственным,
сердечно любящий даровитость и совершенномудрие в людях и
не только на словах, но и в действительности способный преиспол-
ниться этим, то [он] будет
способен оберегать моих детей, внуков и простой
народ. О, сколько тут пользы! [Если же он] будет испытывать
ревность и зависть к талантам другим людей и из-за этого ненавидеть
их, будет противодействовать даровитости и совершенномудрию в
людях, дабы не дать [им] ходу, в действительности не имея способно-
сти преисполниться [этим], то [он] не
будет способен оберегать моих детей, внуков и простой народ.
Как же [это] не назвать опасностью?!»
«Циньская клятва»
[глава из] «Чжоуских писаний».
«Честный и прямой» — образ искренности и цельности.
«Даровитый» — это прекрасный муж.
«Совершенномудрие»— это всепроникающее просветление.
«Сколько» — это [выражение] обнадеженности.
«Ревность» — это злопыхательство.
«Противодействие» — это непокорность.
«Опасность» — это утрата.
[II, 10.15]
Только гуманный человек
[может] прогнать и выслатьт такого
[подданного-сановника], отправить его к
варварам четырех [стран света]
и не позволить вместе с собой находиться
в Срединных государствах.
Об этом сказано, что только гуманный человек является
способным любить и ненавидеть людей.
«Отправить» — это изгнать.
Здесь говорится о том, что если имеется такой ревнивый и завистливый человек",
мешающий почтенным [людям] и вредящий государству, то гуманный
человек обязательно глубоко возненавидит и решительно устранит
его. Поскольку он совершенно альтруистичен и лишен эгоизма, постольку
способен достичь подобной правильности в любви и ненависти.
[II, 10.16]
Видеть почтенное, но не быть способным
выдвинуть [его] или выдвинуть, но не быть способным
предоставить [ему] первенство — [это] предопределение.
Видеть недоброе, но не быть способным
устранить [его] или устранить,
но не быть способным удалить— это проступок.
Вместо «предопределения», согласно господину Чжэну, должна стоять
«небрежность», а согласно Чэн-цзы, — «нерадивость».
Пока не ясно, кто прав.
Если дело обстоит указанным образом и знающий, что надлежит любить, а
что ненавидеть, еще не способен исчерпать путь (дао)
любви и ненависти, то, пожалуй, даже
будучи благородным мужем, [он] еще не гуманен.
[II, 10.17]
Любить ненавидимое людьми и ненавидеть любимое
ими — это называется перетряхиванием человеческой природы. По-
добную личность обязательно постигнет беда.
«Перетряхивание» — это противоестественность.
Любить добро и ненавидеть зло — такова природа человека. Если дойти до
«перетряхивания человеческой природы», то негуманность станет колоссальной.
От «Циньской клятвы» до сих пор все сказанное" объясняет предел любви
и ненависти, альтруизма и эгоизма, дабы высветлить мысль предшест-
вующего текста, в котором цитируются [стихотворения] «На южной горе
осока» и «Неприступны те Южные горы».
[II, 10.18]
Таким образом, у благородного мужа есть великий Путь.
Надо
быть верным и благонадежным, чтобы обрести его; величавым и
заносчивым, чтобы утратить.
Здесь говорится о «благородном муже» на престоле.
«Путем» (дао) названо искусство самоусовершенствоваться и
упорядочивать людей, находясь на престоле.
Самоисчерпание в проявлении себя является «верностью».
Следование вещам без противодействующих нарушений является «благонадежностью».
«Величавый» — это тщеславный. «Заносчивый» — это своевольный.
Сказанное здесь следует
мысли предыдущего текста, в котором цитируются [стихотворение] «Вэнь ван» и [глава]
«Указ Кан[-шу]». Три [параграфа] настоящей статьи говорят об «обретении» и «утрате»
с нарастающей проницательностью суждений, так что в последнем случае сохранение и
гибель небесных принципов почти до конца определены.
[II, 10.19]
У порождения богатств [также] есть великий Путь. Если
порождающих богатства — много, а потребляющих — мало, производятся
они быстро, а используются — медленно, то богатств всегда вдосталь.
Господин Люй сказал: «Когда в государстве нет праздношатающегося на-
рода, „порождающих много"; когда при дворе нет синекур, „потребляющих мало";
когда не отнимается время, предназначенное для полевых работ, „производится
быстро"; когда приход сбалансирован с расходом, „используется медленно"» .
Согласно моему скромному мнению, это исходит из [положения] «обладая
почвой, обладаешь богатством», дабы высветлить то, что путь (дао)
располагающего достатком государства состоит в поощрении корня и
сокращении использования, и не обязательно «корень считать второстепенным,
а верхушку первостепенной», чтобы затем стало возможным «собирание богатств».
Отсюда и до завершающей строки все пронизывает одна мысль.
[II, 10.20]
Гуманный за счет богатств развивает свою личность,
негуманный за счет своей личности развивает богатства.
«Развивать» — это как поднимать.
У «гуманного» расходятся богатства во имя обретения народа, у
«негуманного» гибнет собственная личность во имя накопления ценностей.
[II,
10.21]
Еще не бывало, чтобы при любви верхов к гуманности
низы не любили должную справедливость. Еще не бывало, чтобы при
любви к должной справедливости их дела не завершались. [И в таком
случае] еще не бывало, чтобы [находящиеся] в кладовых и хранилищах
богатства не являлись их богатствами.
Если «верхи
любят гуманность», чтобы жалеть тех, кто ниже их, то «низы
любят должную справедливость», чтобы быть верными тем, кто выше их.
Поэтому дела обязательно имеют завершение и нет беспокойства,
что богатства из кладовых и хранилищ «недостойно уходят».
[II,
10.22]
Мэн Сяньцзы говорил: «Держащие лошадей и колесницы
не занимаются курами и поросятами. Семьи, [совершающие обряд]
раскалывания льда, не держат коров и овец. Семьи, [выставляющие]
сотню [боевых] колесниц, не держат подданных-мытарей. Чем иметь
подданных-мытарей, лучше уж иметь подданных-грабителей». Об этом
сказано, что государству не польза полезна, но должная справедливость.
Мэн Сяньцзы — это почтенный сановник
Чжунсунь Me из [государства] Лу.
«Держащие лошадей и колесницы» — это мужи
(ши), добившиеся положения сановников.
«Семьи, [совершающие обряд] раскалывания льда» — это министры, сановники
и вышестоящие, использующие лед при похоронном обряде жертвоприношения [покойному].
«Семьи, [выставляющие] сотню [боевых] колесниц» — это [наместники],
получившие земли в кормление.
Благородный муж лучше уж лишится собственного богатства, но не
будет злокозненно наносить ущерб народной силе. Поэтому
«лучше уж иметь подданных-грабителей», чем держать «подданных-мытарей».
Сказанное здесь и ниже разъясняет слова [Мэн] Сяньцзы.
[II, 10.23]
Главе государства или семьи, стремящемуся к богатству
и [его] использованию, необходимо опираться на ничтожных людей, [ибо]
те искусны в этом. Но когда влияние ничтожных людей распространя-
ется на государство или семью, беды и невзгоды разом настают. И хотя
имеются носители добра, ничего уже не поделаешь. Об этом сказано,
что государству не польза полезна, но должная справедливость.
«Те искусны в этом» — кажется, до и после этой фразы имеются лакуны в
тексте и ошибки в иероглифах.
«Опираться на» — это «исходить от».
Здесь говорится о руководстве ими [главами
государства или семьи],
исходящем от «ничтожных людей».
Настоящий параграф глубоко высветляет
вред того, что «польза полезна», и с
помощью тавтологии обобщает, отчего
эта нравоучительная мысль становится проницательнее.
Вышеизложенное представляет
собой десятую статью комментирующей части,
разъясняющую «упорядочение государства» и «уравновешение Поднебесной».
Смысл этой статьи в том, чтобы стремиться вместе с народом
одинаково любить и ненавидеть, а не прибирать к
рукам полезное для него, и вся онаразвивает мысль о точной вымеренности.
Если есть способность к
подобному, то родственное и почтенное,
радостное и полезное — все обретает свое место
и Поднебесная уравновешивается.
Из всех десяти статей
комментирующей части первые
четыре содержат общие суждения об
идейной направленности [трех] устоев, а
последние шесть — детальные суждения о
трудовых усилиях, [определяемых восьмью] основоположениями.
Пятая статья о сути «высветленияс добра» и шестая статья
о корне «делания искренней своей личности»
в наибольшей степени представляют собой то, к чему
в первую очередь следует обратиться в начале учения.
Читатель не должен пренебрегать ими из-за их простоты
«ЧЖУН ЮН»
«СЛЕДОВАНИЕ
СЕРЕДИНЕ»
перевод с китайского
и комментарии
А.Е.Лукьянова
ЧЖАН 1
Небесная судьба называется природой.
Неуклонное следование природе называется Дао.
Совершенствование в Дао называется учением.
Дао! Его нельзя покинуть и на миг,
а что покинуть можно — то не Дао.
Вот почему муж благородный так опасается за то,
чего он сам еще не видел, так беспокоится за то,
чего он сам еще не слышал.
Не видно ничего в сокрыто-тайном,
не слышно ничего в тончайше-сокровенном.
Вот почему муж благородный серьезен так в самостоянии
Когда веселье, гнев, печаль и радость еще не разошлись,
зовется это серединой.
Когда расходятся они по ритму пульса
середины, гармонией зовется это.
Великий корень Поднебесной — середина.
Гармония— всепроникающее Дао Поднебесной.
Вот пробудилась середина, она дала гармонии начало,
установились Небо и Земля, и вещи стали нарождаться.
ЧЖАН 2
Чжунни сказал: «Благородный муж следует середине,
маленький человек превратно следует середине.
Следование середине благородного мужа состоит в том, что он,
будучи благородным мужем, всегда находится в середине.
Следование середине маленького человека состоит в том, что он,
будучи маленьким человеком, ничего не страшится».
ЧЖАН 3
Учитель сказал: Следование середине — вот совершеннейшее!
Однако мало кто из людей способен на это в течение долгого времени».
ЧЖАН 4
Учитель сказал: «Дао не осуществляется — я знаю почему:
умный выходит за него, невежа не доходит.
Дао не понимается — я знаю почему:
мудрый выходит за него, бездарный не доходит.
Среди людей нет никого, кто бы не пил, не ел,
но редко встретится такой, кто вкус постичь сумел».
ЧЖАН 5
Учитель сказал: «Дао! Оно так и не осуществляется!»
ЧЖАН 6
Учитель сказал: «Шунь — вот кто великий мудрец!
Шунь любил спрашивать и внимательно вслушивался
в разговор окружающих. [Везде за правило считали]
сокрытие зла и возвышение добра, [а он] брал эти две крайности и
среднее между ними применял в отношении к народу.
Вот почему онстал Шунем!»
ЧЖАН 7
Учитель говорил: «Всяк скажет о себе: „Я умный",
но когда мчится и запутывается в сетях или попадает
в ловушку, ни один не знает, как выпутаться.
Всяк скажет о себе: „Я умный", но когда выбирает следование середине,
то не может продержаться даже одного месяца».
ЧЖАН 8
Учитель сказал: «Хуэй был таким человеком, кто избрал следование середине.
Если обретал что-то хорошее, то накрепко запечатлевал в сердце своем
и никогда уже этого не терял».
ЧЖАН 9
Учитель сказал:
«Царства и царствующие дома Поднебесной можно уравнять,
от титулов и жалованья можно отказаться,
оружие можно втоптать в землю,
а следование середине все же не может быть достигнуто».
ЧЖАН 10
Цзы Лу спросил о могуществе.
Учитель сказал:
«[Что Вы имеете в виду?] Могущество Юга?
Могущество Севера? Или свое могущество?»
[И продолжая, сам же отвечал:] «Учить
великодушию и мягкости, не преследовать за отсутствие Дао —
в этом состоит могущество Юга. Благородный муж основывается на
нем. Спать в латах, не выпуская из рук оружия, идти на смерть,
не испытывая трепета, — в этом состоит могущество Севера.
Опирающиеся на силу основываются на нем.
Поэтому благородный муж хранит гармонию и ни к кому
не примыкает. Вот могучая непреклонность!
Стоит в середине и не склоняется в [чью-либо] сторону.
Вот могучая непреклонность!
Когда в стране есть Дао, [он] не меняется от благодарностей.
Вот могучая непреклонность!
Когда в стране нет Дао, [он] идет на смерть, но не изменяет [себе].
Вот могучая непреклонность!»
ЧЖАН 11
Учитель сказал:
«Стараются постичь сокровенное,
ходят тайными путями, этому и
спустя века найдутся последователи — но я так не делаю.
Благородный муж идет, держась Дао, но чтобы пройти полпути
и сойти — я этого не могу допустить.
Благородный муж опирается на следование середине, бежит
от мирской суеты, не слывет знающим и не сожалеет об этом.
Только совершенномудрый способен так поступать!»
ЧЖАН 12
Дао благородного мужа широко, но и сокровенно.
Простой люд, даже невежественный, и тот может получить кое-какое
знание о нем. Но что касается его (Дао) вершин-глубин, то, будь это даже
совершенномудрый человек, и для него [в Дао] есть нечто непостижимое.
Простой люд, даже неразумный, и тот может осуществить кое-что из него.
Но что касается его (Дао) вершин-глубин, то, будь это даже со-
вершенномудрый человек, и для него [в Дао] есть нечто невозможное.
Величественны Небо и Земля, но люди все-таки находят повод
для недовольства ими.
Вот почему то великое, о котором говорит благородный муж, никто
в Поднебесной не может взять на себя;
то малое, о котором говорит благородный муж, никто
в Поднебесной не может раскрыть.
В «Ши» сказано: Коршун парит в небесной выси, Рыба таится в глубинах вод .
Здесь говорится о том, что по ним различаются верх и низ.
Дао благородного мужа берет начало среди простого люда, но что ка-
сается его (Дао) вершин-глубин, то их ищи в пределах Неба и Земли.
ЧЖАН 13
Учитель сказал:
«Дао не удалено от человеческого. Если же человек, осуществляя Дао,
удалится от человеческого, то [он] не сможет осуществить Дао.
В „Ши" сказано:
Вырубаю топорище, вырубаю топорище, А образец его недалеко
Если, держась за топорище, вырубать новое топорище, но при этом
отводить взгляд в сторону и не смотреть на топорище, то это и значит „удаляться".
Поэтому благородный муж посредством человеческого
выправляет человека, и, лишь исправив, останавливается.
Верность [верхам] и снисходительность [к низам] ненамного
отстоят от Дао. Чего себе не желаешь, того не делай и другим.
Дао благородного мужа состоит из четырех [положений], я,
Цю, пока не способен осуществить и одного из них:
служить отцу так, как это требуется от сына, —
пока на это не способен;
служить государю так, как это требуется от подданного, —
пока на это не способен;
служить старшему брату так, как это требуется от младшего, —
пока на это не способен;
прежде испытать на себе то, что требуешь от друзей, —
пока на это не способен.
Если в добродетельном поведении и выражаемом в словах почтении
чувствуешь какой-то недостаток, не смей не прилагать усилий, а если
чувствуешь избыток, не смей считать, что исчерпал предел. Слово
должно соответствовать делу, а дело — слову. Как может благородный
муж тут быть не твердым!»
ЧЖАН 14
Благородный муж поступает в соответствии со своим положением,
не вызывая зависти у тех, кто его окружает извне.
Находясь среди богатых и знатных, он поступает так,
как поступают среди богатых и знатных.
Находясь среди бедных и худородных,
он поступает так, как поступают среди бедных и худородных.
Находясь среди варваров, он поступает так,
как поступают среди варваров.
Находясь среди страждущих и бедствующих, он поступает так,
как поступают среди страждущих и бедствующих.
Куда бы благородный муж ни попал, разве он не найдет свое место?!
Занимая высокое положение, он не помыкает нижестоящими.
Занимая низкое положение, он не взывает о помощи к верхам.
Строго относится к себе и не взыскивает с
других, поэтому не встречает враждебности.
Вверху не сетует на Небо, внизу он не винит людей.
Вот почему благородный муж ведет себя скромно и ждет веления
[Неба], маленький человек пренебрегает опасностью и надеется на
счастливый случай.
Учитель сказал:
«В стрельбе из лука есть нечто такое, что характеризует благородного
мужа: не попав в центр мишени, спрашивают с самого себя».
ЧЖАН 15
Дао благородного мужа подобно далекому пути,
который всегда начинается с первого шага;
подобно высокому восхождению, которое всегда начинается
от подножия горы.
В «Ши» сказано:
Любовь детей и\ наших жен,
Как гуслей с цитрой общий звук,
И если с братом дружен брат —
Им радость будет вечный друг.
Когда в порядке держишь дом —
Всем домочадцам радость в нем
.
Учитель сказал:
«О, как же по нраву это родителям!»
ЧЖАН 16
Учитель сказал:
«О, как повсюду изобилующе Дэ, содеянное душами и духами!
Смотришь на них и не видишь, слушаешь их и не слышишь, ищешь внутри
вещей и не можешь найти следов. [Они] побуждают людей Поднебесной
готовить жертвенное просо и надевать праздничные одежды, чтобы
совершать воздаяния предкам. [Они] как будто витают сверху над нами,
[они] как будто слева и справа от нас.
В „Ши" сказано:
Границу сферы пребыванья своего
Дух перейти не может,
Но может все-таки вовне лучением пролиться .
Подобно этому и тончайше-сокровенное проявится,
а искреннее не сможет остаться сокрытым».
ЧЖАН 17
Учитель сказал:
«Шунь — вот тот, кто проявлял великую сыновнюю почтительность,
был добродетелен как совершенномудрый, почитался как Сын Неба,
владел богатствами в пределах четырех морей. В его честь устраивались
торжества в Храме предков, и потомки сохраняли этот обычай в веках.
Вот почему обладающий великой добродетелью непременно займет
подобающее ему место, непременно преуспеет на службе, непременно
станет знаменитым, ему непременно суждена долгая жизнь.
Вот почему, рождая вещи, Небо непременно щедро к каждой в соот-
ветствии с ее качествами. Вот почему то, что растет, — оно лелеет, то,
что никнет, — оно выпалывает.
В „Ши" сказано:
Счастлив наш государь, прекрасен он,
Достоинством высоким одарен.
Ведя как подобает свой народ,
От неба принял множество щедрот,
И волей неба верно он храним,
И милость неба непрерывно с ним
Вот почему тот, кто обладает великой добродетелью, непременно
получит благословение [Неба на царствование]».
ЧЖАН 18
Учитель сказал:
«Разве не Вэнь-ван был тем, кто не испытывал печали? Ван-цзи был его
отцом, У-ван был его сыном. Отец начал, а сын продолжил. У-ван на-
следовал дела Тай-вана, Ван-цзи и Вэнь-вана. Однажды [он] надел
доспехи и овладел Поднебесной. Слава во всей Поднебесной никогда
не покидала его. [Он] почитался как Сын Неба, владел богатствами в
пределах четырех морей. В его честь устраивались торжества в Храме
предков,
и потомки сохраняли этот обычай в веках.
У-ван на закате дней принял благословение [Неба на царствование],
Чжоу-гун довел до совершенства Дэ Вэнь-вана и У-вана. Посмертно
присвоил титул вана Тай-вану и Ван-цзи. Ввел в действие ритуал
жертвоприношения преждерожденным владетельным князьям
(гунам) по рангу Сына Неба. Соответствующий ритуал распространил
на местных князей (чжухоу) и сановников (дафу),
а также на служилых людей и простолюдинов. Если отец был сановником
(дафу), а сын служилым человеком, то хоронили по разряду сановника
(дафу), а жертвоприношение устраивали по разряду служилого человека.
Если отец был служилым человеком, а сын был сановником (дафу),
то хоронили по разряду служилого человека, а жертвоприношение устраи-
вали по разряду сановника (дафу).
Годичный траур соблюдался по отношению к сановнику (дафу).
Трехлетний траур соблюдался по отношению
к Сыну Неба. В трауре по родителям не делалось различий
между знатными и худородными — всё [совершалось] одинаково».
ЧЖАН 19
Учитель сказал:
«У-ван и Чжоу-гун — вот те, кто обладал великой сыновней почти-
тельностью. Сыновняя почтительность заключается в искусном сле-
довании воле людей, в искусном продолжении деяний людей. Весной и
осенью они убирали свой родовой Храм предков, расставляли их
(предков) ритуальную утварь, развешивали их одежды и подносили
предкам сезонную пищу.
Порядок проведения ритуала в Храме предков устанавливался по
правилу чжаому
Места участников распределялись по рангам так,
чтобы различались знатные и худородные. Порядок проведения церемонии
строился так, чтобы видны были достоинства участников. После
жертвоприношения устраивался всеобщий пир, где младшие произносили
тосты первыми, а нижестоящие пили наравне с вышестоящими,
в чем проявлялось милостивое снисхождение к худородным.
На ритуальном пиру усаживались в порядке седовласого старшинства,
чтобы подчеркнуть возрастные различия.
Взойти на престол предков, осуществлять их ритуалы, исполнять их
музыку, благоговеть перед тем, что они почитали, проявлять любовь к
тем, с кем они были дружны, служить им мертвым, как
служат живым, служить им ушедшим, как служат
здравствующим, — вот высшее проявление сыновней почтительности!
Ритуал жертвоприношения Небу и Земле — то, посредством чего
служат Верховному Владыке. Ритуал в Храме предков — то, посредством чего
приносят жертвы преждврожденным. Знание ритуала жертвоприношения
Небу и Земле, знание сути Большого ритуала в Храме
предков и ритуала вкушения— все это то, что позволяет управлять
страной так, как будто держат ее на ладони».
ЧЖАН 20
Ай-гун
спросил о принципах управления.
Учитель ответил: «Принципы
управления Вэнь-вана и У-вана начертаны на бамбуковых
планках. Если подходящие люди есть, то эти принципы процветают.
Если подходящих людей нет, то эти принципы
угасают. Человеческое Дао стимулирует управление государством,
земное Дао стимулирует рост растений. Поэтому управление — это растущий камыш.
Отсюда следует, что эффективность управления зависит от наличия
[подходящих] людей. Подбирай людей по себе, себя совершенствуй по
Дао, Дао совершенствуй по человеколюбию. Человеколюбие— это и
есть человеческое. Любовью к близким создается величие [человеко-
любия]. Долг — это и есть должное. Почитанием
мудрых (достойных)создается величие [долга]. Различная сила любви к близким, градация в
почитании мудрых (достойных) — в этом исток ритуала. Если ниже-
стоящие [чиновники] не пользуются доверием у вышестоящих, то на-
родом управлять невозможно.
Вот почему благородный муж не может не совершенствовать себя.
Думая о совершенствовании себя, не может не служить близким.
Думая о служении близким, не может не познавать людей.
Думая о познании людей, не может не познавать Небо.
Всепроникающее Дао Поднебесной [включает] пять [видов отноше-
ний], а то, чем [оно] приводится в действие, исчисляется тремя [каче-
ствами]. А именно: отношения между правителем и подданным, отцом
и сыном, мужем и женой, старшим и младшим братьями, другом и
другом — эти пять [видов отношений] и есть всепроникающее Дао
Поднебесной.
Мудрость, человеколюбие и мужество — эти три [каче-
ства] и есть всепроникающее Дэ Поднебесной. То, чем оно (Дэ) при-
водится в действие, есть одно-единое.
Некоторые от рождения знают это,
некоторые в результате обучения узнают это,
некоторые, преодолевая трудности, познают это,
и всё, к чему они приходят в познании, есть одно-единое.
Некоторые ради безопасности следуют этому,
некоторые ради выгоды следуют этому,
некоторые скрепя сердце следуют этому,
и всё, к чему они приходят в результате, есть одно-единое».
Учитель сказал:
«Любовь к учебе ведет к мудрости,
усердие в делах ведет к человеколюбию, сознание стыда ведет к мужеству.
Тот, кто усвоил эти три [положения], знает, как совершенствовать себя.
Тот, кто знает, как совершенствовать себя, знает, как управлять людьми.
Тот, кто знает, как управлять людьми, знает, как управлять
царствами Поднебесной.
Всего существует девять принципов [управления] царствами Поднебесной:
совершенствование себя, почитание мудрых (достойных), любовь к
близким, уважение к министрам, искреннее отношение к слугам, забота о
простом люде как о своих детях, приглашение ремесленников, мягкое
обращение с чужеземцами, привлечение на свою сторону местных князей.
Если совершенствовать себя, то Дао утвердится.
Если почитать мудрых (достойных), то утихнет недовольство.
Если взращивать любовь к близким, то между дядьями и братьями не будет зла.
Если оказывать уважение министрам, то не будет сумятицы.
Если искренне относиться к слугам, то служилые будут
платить еще большим ритуальным уважением.
Если заботиться о простом люде как о своих детях,
то все сто родов человеческих будут пребывать в радости.
Если приглашать ремесленников, то имущества будет в достатке.
Если мягко обращаться с чужеземцами, то люди со всех четырех
сторон света будут стекаться к тебе.
Еслипривлекать на свою сторону местных князей,
то вся Поднебесная будет благоговейно трепетать перед тобой.
Беспристрастность и просвещенность, праздничные одежды и соизмерение
каждого своего шага с ритуалом — это то, посредством чего совершенствуют себя.
Искоренение клеветы, удаление от разврата, презрение к деньгам
и почитание добродетели — это то, посредством чего поощряются мудрые (достойные).
Повышение их (близких) в ранге, увеличение их жалованья, согласие с
их вкусами — это то, посредством чего поощряются близкие.
Процветание чиновников, назначение их на службу — это то,
посредством чего поощряются министры.
Искреннее доверие, повышение жалованья — это то, посредством
чего поощряются служилые.
Своевременное использование на работах, снижение податей —
это то, посредством чего поощряются простые люди.
Ежедневные проверки, ежемесячные практические испытания, оплата
натурой, похвалы за службу — это то, посредством чего поощряются ремесленники.
Проводы убывающих, встреча прибывающих, выражение радости их
искусности и сочувствие их неспособности — это то, посредством чего
выказывается мягкость в обращении с чужеземцами.
Продление прерванных генеалогий, возрождение разрушенных царств,
обуздание смут, предупреждение опасностей, своевременные приемы
местных князей, направление посланников с щедрыми дарами и при-
нятие их со скромными подношениями — это то, посредством чего
привлекают на свою сторону местных князей.
Таким образом, всего существует девять принципов [управления]
царствами Поднебесной, а то, чем они приводятся в действие, есть одно-единое.
Если все дела заранее подготовлены — утвердишься,
если не подготовлены — погибнешь.
Если слово заранее выверено — не оступишься.
Если дело заранее выверено — не встретишь затруднений.
Если поведение заранее выверено — не впадешь в тяжкий порок.
Если Дао заранее выверено — не оскудеешь нравственно.
Если нижестоящие [чиновники] не пользуются доверием
у вышестоящих — народом управлять невозможно.
Есть Дао, как заслужить доверие у верхов:
если не найдешь доверия у друзей, не будет доверия
и со стороны верхов.
Есть Дао, как сыскать доверие у друзей:
если не проявишь послушания сородичам, не будет доверия
и со стороны друзей.
Есть Дао, как достичь послушания сородичам:
если при обращении внутрь себя не обнаруживается искренность,
не будет и послушания сородичам.
Есть Дао обретения искренности в себе:
если не достигнешь просветления в добре,
не будет искренности и в себе.
Искренность — это Дао Неба, стремление стать по нему искренним —
это Дао человека. Искренний добивается цели без усилий, обретает без
размышлений, спокойно сливается с Дао середины, таков совершен-
номудрый человек. Стремящийся стать по нему (Дао Неба) искренним,
это тот, кто выбирает добро и крепко держится его.
Широко изучайте его (Дао),
старайтесь добраться до его сути,
тщательно вдумывайтесь в него,
добивайтесь четких суждений о нем,
неутомимо осуществляйте его.
Если чего-то не доучил — изучай,
не осилил — не останавливайся.
Если в чем-то не добрался до сути — допытывайся,
не познал — не отступай.
Если что-то не продумал до конца — думай,
не охватил — не прекращай.
Если о чем-то не добился четкого суждения — рассуждай,
не прояснил — не отчаивайся.
Если что-то не осуществил — действуй,
не постарался — не бросай.
Там, где другой прилагает одно усилие, ты прилагай сто.
Там, где другой прилагает десять усилий, ты прилагай тысячу.
В результате осилишь это Дао.
Если был глупым, станешь умным.
Если был слабым, станешь сильным»
ЧЖАН 21
Просветление от искренности — это природа.
Искренность от просветления — это учение.
Если искренен, то просветлен.
Если просветлен, то искренен.
ЧЖАН 22
Только совершенная искренность Поднебесной
дает способность исчерпать свою природу.
Если сможешь исчерпать свою природу,
то сможешь исчерпать природу людей.
Если сможешь исчерпать природу людей,
то сможешь исчерпать природу вещей.
Если сможешь исчерпать природу вещей,
то сможешь содействовать преобразующим и питающим силам
Неба и Земли.
Если сможешь содействовать преобразующим и питающим силам
Неба и Земли, то сможешь составить с Небом и Землей триединство.
ЧЖАН 23
Теперь немного спустимся и вникнем в мелочи. Обнаруживается,
что и мелочь может содержать в себе искренность.
Если есть искренность, то есть и форма.
Если есть форма, то есть и проявление.
Если есть проявление, то есть и прояснение.
Если есть прояснение, то есть и движение.
Если есть движение, то есть и преобразование.
Если есть преобразование, то есть и изменение.
Только совершенная искренность Поднебесной
дает способность к изменению.
ЧЖАН 24
Дао совершенной искренности дает
возможность узнать грядущее.
Если страна накануне подъема, то непременно
будут счастливые предзнаменования.
Если страна на краю гибели, то непременно случатся разные бедствия.
Все это проявляется в гаданиях по стеблям тысячелистника и по панцирям
черепах, отражается в движениях четырех конечностей
Будущее сулит счастье и несчастье,
отзовется ли оно добром — непременно узнаешь об этом заранее,
отзовется ли оно злом — тоже непременно узнаешь об этом заранее.
Вот почему совершенная искренность подобна духу.
ЧЖАН 25
Искренность — это созидание себя, а Дао — это слияние себя с Дао.
Искренность — начало и конец вещей, без искренности нет вещей. Вот
почему благородный муж так ценит искренность.
Искренность — это не только самостоятельное созидание себя, и всё,
это то, посредством чего созидаются вещи.
Созидание себя — это человеколюбие. Созидание вещей — это знание.
Природа — это Дэ. Сочетание внешнего и внутреннего — это Дао, а
потому постоянное применение этого — то, что нужно делать.
ЧЖАН 26
Итак,
совершенная искренность не истощается.
Если не истощается, то [она] вечная.
Если вечная, то достоверная.
Если достоверная, то длительно-долгая.
Если длительно-долгая, то широко-щедрая.
Если широко-щедрая, то высоко-светлая.
Широко-щедрая — то, на чем несет вещи.
Высоко-светлая — то, чем покрывает вещи.
Длительно-вечная — то, чем созидает вещи.
Будучи широко-щедрой — чета Земле.
Будучи высоко-светлой — чета Небу.
Будучи длительно-вечной — не имеет границ.
Будучи таковой, [она] не проявляется, но упорядочивает,
не движется, но вызывает изменения, не деяет, но созидает.
Дао Неба и Земли можно исчерпать одной фразой: «Поскольку оно
(Дао) по природе недвойственно, то порождение им вещей непости-
жимо [в своей глубинной сути]».
Дао Неба и Земли широкое, щедрое,
высокое, светлое, долгое, вечное.
Взгляни на это Небо — оно лишь множество огоньков, но если взять
его в его беспредельности, то с него свисают Солнце и Луна, звезды и
созвездия и оно покрывает собой мириады вещей.
Взгляни на эту Землю — она лишь множество щепотей земли, но если
взять ее в ее ширине и толщине, то она держит на себе гору Хуашань,
не чувствуя тяжести, вмещает в себя реки и моря, не впитывая их, и несет
на себе мириады вещей.
Взгляни на эту гору — она лишь множество камушков, но если взять ее
во всей ее толщине и высоте, то на ней растут
трава и деревья, птицы и звери живут на ней и россыпи сокровищ таятся в ней.
Взгляни на эту реку — она лишь множество ковшиков воды, но если
опуститься в ее глубины, то в ней живут ящерицы, крокодилы, змеи,
драконы, рыбы, черепахи, и разные в ней копятся богатства.
В «Ши» сказано:
И лишь небесная судьба
в величии своем границ не знает .
Как видно, сказано о том, почему Небо является Небом.
[В «Ши» здесь же говорится:]
Увы, не показать,
Сколь непорочны добродетели Вэнь-вана!
Как видно, сказано о том, почему Вэнь-ван является
еэнь чистота [его добродетелей] тоже «границ не знает».
ЧЖАН 27
О, как величественно Дао совершенномудрого человека! Изобилующее!
[Оно] растит и пестует мириады вещей, стремясь к пределам Неба.
Щедрое, величественное! Его ритуальные церемонии исчисляются
тремя сотнями, его правила этикета исчисляются тремя тысячами. Оно
ждет подходящих людей и только потом осуществляется.
Поэтому говорится: «Если нет [людей] с совершенным Дэ,
не осуществится и совершенное Дао».
Вот почему благородный муж чтит природу Дэ и идет путем-Дао
пытливого овладения учением, доходит до пределов широкого и ве-
ликого и исчерпывает до дна тончайше-сокровенное, достигает пре-
делов высокого и светлого и идет путем-Дао следования середине,
усваивает причины и постигает новое, проявляет искренность и вели-
кодушие и таким образом возвышает ритуал.
Вот почему, занимая высокое положение, не кичится,
занимая низкое положение, не бунтует.
Когда в стране есть Дао, он говорит в меру того, чтобы [страна] процветала.
Когда в стране нет Дао, он молчит в меру того, чтобы избежать беды.
В «Ши» говорится:
Разума ясность и мудрость ему помогла
И самому оградиться от всякого зла .
Разве не об этом же сказано!
ЧЖАН 28
Учитель сказал:
«Глупый полагается только на себя, подлый сам себе голова, родившийся
в нынешнюю эпоху отвергает древнее Дао — такие навлекают на себя беду».
Не Сын Неба не вносит изменений в ритуалы, не устанавливает режим
правления, не определяет [начертания] письмен.
Ныне в Поднебесной все повозки имеют одинаковую колею, книги —
единую письменность, поведение — единые моральные принципы.
Пусть даже воссядешь на его (Сына Неба) трон, но если не будешь об-
ладать соответствующим ему Дэ, не смей создавать ритуалы и музыку.
Пусть даже будешь обладать соответствующим Дэ, но если не воссядешь
на его (Сына Неба) трон, тоже не смей создавать ритуалы и музыку».
Учитель сказал:
«Я мог бы вынести суждение о ритуале династии Ся, но недостаточно
нашел свидетельств в [царстве] Ци.
Я изучаю ритуалы династии Инь по тому, что сохранилось от них в [царстве] Сун.
Я изучаю ритуалы [династии] Чжоу, в настоящее время они действуют, и я следую Чжоу».
ЧЖАН 29
Для того, кто правит Поднебесной существуют две заповеди, каждая из
которых выражается в трех фразах; эти заповеди уменьшают промахи.
Верхняя гласит: пусть это даже доброта, но без подлинности;
но если без подлинности, то и без веры,
а за тем,-во что не верят, народ не пойдет.
Нижняя гласит: пусть это даже доброта, но без почитания;
но если без почитания, то и без веры,
а за тем, во что не верят, народ не пойдет.
Вот почему Дао благородного мужа состоит в том, чтобы укоренять ее
(доброту) в себе и подтверждение ей находить в простом народе.
Пытливо учиться ей у Трех Ванов и делать это не напоказ! Крепить ее
между Небом и Землей и не нарушать меры. Доискиваться ее сути у
души и духа и не испытывать сомнений. Ожидать прихода совершен-
номудрого человека через сто поколений и не тревожиться.
Доискиваться ее сути у души и духа
и не испытывать сомнений — это познание Неба.
Ожидать прихода совершенномудрого человека через сто поколений
и не тревожиться — это познание человека.
Вот почему действия благородного мужа на века становились Дао для Поднебесной;
поведение благородного мужа на века становилось нормой для Поднебесной;
слово благородного мужа на века становилось образцом для Поднебесной.
Те, кто были далеко, — взирали на него с надеждой,
а те, кто были близко, — его не отвергали.
В «Ши» сказано:
Там, далеко, не вызывают зла,
А здесь, вблизи, не утомляют.
С утра до вечера надежду подают,
Что впредь и до конца пребудут в доброй славе
Еще не бывало, чтобы благородные мужи были не такими, и уже
с давних пор [они] пользуются доброй славой в Поднебесной.
ЧЖАН 30
Чжунни следовал заветам Яо и Шуня, уважал законы Вэнь-вана и У-вана,
вверху брал в пример небесный круг времен, внизу перенимал [естество] рек и почв.
[Он] подобен Небу и Земле, для которых нет ничего, чего бы не поддерживали и не несли,
нет ничего, чего бы не обнимали и не покрывали.
[Он] подобен временам года, которые проходят своей чередой, подобен Солнцу
и Луне, которые попеременно светят.
Мириады вещей вместе пестуются и не вредят друг другу,
Дао [Неба и Земли] рядом шествуют и не мешают друг другу,
малое Дэ вширь растекается, большое Дэ ввысь устремляется.
Это то, чем создается величие Земли и Неба.
ЧЖАН 31
Только достигший совершенной мудрости Поднебесной
становится тем, кто
может обладать умом и знанием,
достаточными для того, чтобы быть всевидящим;
[может обладать] широтой и мягкостью,
достаточными для того, чтобы быть великодушным;
[может обладать] могуществом и твердостью,
достаточными для того, чтобы быть державным;
[может обладать] строгостью и справедливостью,
достаточными для того, чтобы быть почитаемым;
[может обладать] грамотностью и вдумчивостью,
достаточными для того, чтобы быть разборчивым.
Необъятно-широкий
и глубинно-бездонный, [он] в соответствии
с круговоротом времен проявляет это.
Необъятно-широкий, как Небо, глубинно-бездонный,
как земная пучина.
[Он] явится — и все как один оказывают почтение,
скажет — и все как один верят,
ступит — и все как один радуются.
Вот почему слава о нем гремит по всем Срединным царствам
и доходит даже до варваров.
Куда бы ни отправлялись на лодках и колесницах, куда бы ни про-
кладывали дорогу человеческие усилия, что бы ни покрывало Небо, что
бы ни несла Земля, что бы ни освещали Солнце и Луна, где бы ни вы-
падали иней и роса—везде, где есть кровь и дыхание, все как один чтят
и любят [его]. Поэтому и говорят: «Небу чета!»
ЧЖАН 32
Только достигший искренности Поднебесной становится тем, кто
способен определить великие моральные принципы Поднебесной,
утвердить великую основу Поднебесной, познать созидательную мощь
Неба и Земли. Как может он от кого-то зависеть! Искренне его чело-
веколюбие, тиха и глубока его [земная] пучина, широко и необъятно его Небо.
Если же в самом деле не будет
таких, кто умен, просветлен, обладает совершенной
мудростью, знанием и достиг Дэ Неба, то кто сможет постичь это?
ЧЖАН 33
В «Ши» говорится:
Простому платью предпочли расшитые одежды .
Сказанное порицает вычурную отделку платья.
Вот почему Дао благородного мужа,
будучи сокрытым, день ото дня проявляется;
Дао маленького человека, будучи
видимым, день ото дня исчезает.
Дао благородного мужа пресное, но не приедается, простое, но изящное [по
смыслу], мягкое [в обращении], но строгое в принципах.
Это знание близкого в далеком, знание себя в общественных нравах,
знание ясного в темном.
Это то, с чем можно войти в Дэ.
В «Ши» сказано [о рыбе]:
Хотя и таится у самого дна,
Лучом освещается все же она .
Поэтому, если, заглянув в себя, благородный муж обнаруживает, что не
страдает пороком, это значит, что у него не было зла в помыслах. Что в
благородном муже остается недостижимым, именно то для
других остается невидимым.
В «Ши» сказано:
Будь же таким и тогда, когда заходишь в покой:
Перед отверстием в крыше своей не красней .
Вот почему благородный муж, даже не двигаясь, вызывает почтение,
даже не вымолвив слова, вызывает доверие.
В «Ши» сказано:
К жертве явись; мы безмолвны, молчанье храним.
Споров не будет перед приходом твоим .
Вот почему благородный муж не награждает, а народ радуется;
не гневается, а народ трепещет сильнее, чем под топором и секирой.
В «Ши» сказано:
Нет ничего светлей, чем добродетель,
И все цари берут ее за образец .
Вот почему, если благородный муж честно исполняет свой долг,
Поднебесная умиротворена.
В «Ши» сказано:
Я полон дум о светлой добродетели.
Не повышаю голоса, не напускаю вид .
Учитель сказал:
«[Повышать] голос и [напускать] вид, с тем чтоб просвещать народ, — пустое».
В «Ши» сказано:
Добродетель легка, как легка паутинка .
И паутинка все же что-то да значит.
[И еще в «Ши» сказано:]
Деяниям высшего Неба,
Не присущи ни звук, ни запах .
Вот совершенство!
ЛУНЬ-ЮЙ БЕСЕДЫ И СУЖДЕНИЯ
перевод с китайского Л.С.Переломова
ГЛАВА I
«УЧИТЬСЯ
И...»
1,1.Учитель сказал: «Учиться и своевременно претворять в жизнь —
разве не в этом радость?' Вот друг пришел издалека— разве это не
удовольствие? Люди его не знают, а он не хмурится, — это ли не бла-
городный муж?»
I, 2. Ю-Цзы сказал: «Очень мало бывает людей, которые, обладая
сыновней почтительностью и любовью к старшим братьям, склонны
выступать против высших. И вовсе не бывает людей, которые не лю-
били бы выступать против высших, но любили бы затевать смуту.
Благородный муж все свои усилия сосредоточивает на корне.
Когда корень заложен, то рождается Дао-Путь. Сыновняя почтительность и
любовь к старшим братьям — это и есть корень человеколюбия»
I, 3. Учитель сказал: «Как мало человеколюбия у тех, кто искусен в
речах и обольстителен в манерах!»
I, 4.Цзэн-цзы сказал: «Я ежедневно трижды вопрошаю себя: отдал
ли все душевные и физические силы тому, кому советовал в делах?
Был ли искренним в обращении с другом? Повторял ли то, что мне
преподавали?»
1,5. Учитель сказал: «При управлении государством, выставляющим тысячу
боевых колесниц, будь на этом деле благоговейно сосредоточен
и добивайся доверия [народа]; будь экономен в расходах и жалей
людей; используй народ в надлежащую пору».
I, 6. Учитель сказал: «Молодые люди, находясь дома, должны прояв-
лять почтительность к родителям, выйдя за ворота — быть уважитель-
ными к старшим, в делах— осторожными, в словах-— правдивыми,
безгранично любить людей и особенно сближаться с теми, кто обладает
человеколюбием. Если у них после осуществления всего этого еще ос-
танутся силы, то потратить их надо на изучение вэкь-культуры».
I, 7. Цзы Ся сказал: «Если кто-то в отношениях с женой ценит ее мо-
ральные качества, не придавая большого значения внешности, отдает
все свои силы, служа родителям, не щадит своей жизни, служа прави-
телю, правдив в отношениях с друзьями, то хотя о нем и говорят, что он
не обладает ученостью, я непременно назову его образованным».
I, 8. Учитель сказал: «Если благородный муж не солиден, он не
будет пользоваться авторитетом, и его ученость тогда не прочна. Стремись к
верности и искренности; не дружи с тем, кто тебе не ровня; не бойся
исправлять ошибки».
1,9. Цзэн-цзы сказал: «Тщательно соблюдай все траурные церемонии,
[связанныес похоронами родителей], и должным образом чти [память
предков]. Тогда мораль народа будет улучшаться».
I,10. Цзы Цинь спросил Цзы Гуна: «Когда Учитель прибывал в ка-
кое-нибудь государство, он непременно хотел узнать о методах прав-
ления. Он сам стремился к этому или ему рассказывали?» Цзы Гун
ответил: «Учитель получал все это, ибо был ласков, открыт, уважите-
лен, скромен и уступчив. Его стремления были иные»
I, 11. Учитель сказал: «Когда отец жив, наблюдай за стремлениями
его [сына]; когда отец умер, наблюдай за поведением его [сына].
Если он в течение трех лет не сошел с Дао-Пути отца, то его можно назвать
обладающим сыновней почтительностью».
I, 12. Ю-цзы сказал: «Когда используют Правила, принцип единения
через разномыслие должен быть самым ценны. Именно этим и был
прекрасен Дао-Путь первых правителей. Малые и большие дела они
вершили, исходя из этого принципа. Однако, когда встречались не-
осуществимые дела, они, владея этим принципом достижения едине-
ния через разномыслие, добивались такого единения. Но невозможно
достичь такого единения вне рамок Правил».
I,13. Ю-цзы сказал: «Если [кто-то] в искренности близок к справед-
ливости, словам его можно следовать. Если в почтении [ты] близок к
Правилам, избежишь стыда и позора. Если [ты] опираешься на тех,
кто не утратил родственных чувств, обретешь надежность».
1, 14. Учитель сказал: «Если благородный муж не думает о насыщении
в еде, не заботится об удобном жилье, в делах усерден, в речах осторожен,
способен сам ради исправления сблизиться с теми, кто обладает
Дао-Путем, про такого можно сказать, что он любит учиться».
I, 15. Цзы Гун спросил: «Что вы скажете, если человек беден, но не
льстив; богат, но не заносчив?» Учитель ответил: «Неплохо! Все же
его не сравнить с бедным, но испытывающим радость [от того, что
обрел Дао-Путь], или с богатым, но любящим Правила».
Цзы Гун спросил: «Не об этом ли говорится в „[Книге] стихов":
[Изделие из слоновой кости] сначала вырезают, а затем шлифуют;
[Изделие из яшмы] вначале гранят, а затем полируют?».
Учитель ответил: «Цы! С тобой наконец-то можно говорить о
„Сти- хах"! Когда говорю о прошлом, ты уже знаешь, что последует в
будущем».
1,16. Учитель сказал: «Не печалься, что люди не знают тебя. Печаль-
ся, что сам не знаешь людей».
ГЛАВА II «ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ПРАВЛЕНИЕ...»
II, 1. Учитель сказал: «Осуществлять правление, опираясь на добро-
детель, — это подобно Полярной звезде. Она замерла на своем месте,
а все другие звезды движутся окрест нее».
II, 2. Учитель сказал: «В „[Книге] стихов" триста [стихов] — если
одной фразой оценить их суть, то можно сказать: „Непорочных мыс-
лей нет"».
И, 3. Учитель сказал: «Если наставлять народ путем [введения] прав-
ления, основанного на законе, и поддерживать порядок [угрозой] на-
казания, то народ станет избегать наказаний и лишится
[чувства] стыда. Если наставлять народ путем [введения] правления, основанного
на добродетели, и поддерживать порядок путем [использования] Пра-
вил, то [в народе] появится [чувство] стыда и он исправится».
II, 4. Учитель сказал: «В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к
учебе. В тридцать лет встал на ноги. В сорок освободился от сомнений.
В пятьдесят познал волю Неба. В шестьдесят научился отличать прав-
ду от неправды. В семьдесят стал следовать желаниям сердца и не
преступал меры».
II, 5. Мэн Ицзы спросил о сыновней почтительности. Учитель отве-
тил: «Не нарушать Правил». Фань Чи правил повозкой, в которой
ехал Кун-цзы. Учитель сказал: «Мэн Ицзы спросил меня о сыновней
почтительности, я ответил: не нарушать Правил». Фань Чи спросил:
«Как понимать эти слова?» Кун- цзы ответил: «При жизни родителей
служи им согласно Правилам; когда умрут, похорони их согласно Правилам;
совершай жертвоприношения согласно Правилам».
II, 6. Мэн Убо спросил о сыновней почтительности. Учитель ответил:
«Отец и мать тревожатся только о том, как бы их дети не заболели».
II, 7. Цзы Ю спросил о сыновней почтительности. Учитель ответил:
«Ныне [некоторые] называют сыновней почтительностью то, что они
кормят своих родителей. Но ведь собак и лошадей тоже кормят. Если это
делается без глубокого почтения к родителям, то в чем здесь разница?»
II, 8. Цзы Ся спросил о сыновней почтительности. Учитель ответил:
«Трудно все время выражать радость. Разве можно считать сыновней
почтительностью, когда младшие берут на себя заботу о делах, а
старшие имеют только вино и пищу?»
II, 9. Учитель сказал: «Я проговорил с Хуэем целый день, а он, по-
добно глупцу, ни разу не возразил мне. Когда он ушел, я, озирая его
жизненный путь, убедился, что Хуэй отнюдь не глупец».
II, 10. Учитель сказал: «Наблюдаю за его поступками, постигаю их
побудительные причины, уясняю, что успокаивает его. Разве может
такой человек скрыть свою сущность? Разве может такой человек
скрыть свою сущность?»
II, 11. Учитель сказал: «Тот, кто, повторяя старое, способен найти
новое, может стать наставником».
II, 12. Учитель сказал: «Благородный муж не инструмент».
II, 13. Цзы Гун спросил о благородном муже. Учитель ответил: «Он
прежде претворяет слова в дело, а затем следует им».
II, 14. Учитель сказал: «Благородный муж объединяет [людей], не
будучи пристрастным; маленький же человек пристрастен и не спосо-
бен к объединению».
II, 15. Учитель сказал: «Учиться и не размышлять — бесполезно,
размышлять и не учиться — подвергать [себя] опасности».
II, 16. Учитель сказал: «Нападать за инакомыслие — губительно».
II, 17. Учитель сказал: «Ю, научить ли тебя, как определять знание?
Если знаешь что-либо, полагай, что знаешь; а если не знаешь, полагай,
что не знаешь. Это и есть знание».
II, 18. Цзы Чжанучился, намереваясь получить казенное содержание.
Учитель сказал: «Больше слушай, будь сдержан, когда возникает со-
мнение, осторожно говори, и тогда нареканий будет мало. Больше на-
блюдай, обходи опасное, а в остальном будь осмотрителен, и тогда
раскаяния будут редкими. Когда слова будут вызывать мало нарека-
ний, а в поступках [придется] редко раскаиваться, тогда и
будет тебе казенное содержание».
II, 19. Ай-гун спросил: «Что нужно предпринять, дабы народ подчи-
нялся?» Кун-цзы ответил: «Если возвышать прямых и ставить их над
кривыми, то народ сам подчинится. Если возвышать кривых и ставить
их над прямыми, то народ не подчинится».
II, 20. Цзи Канцзы спросил его: «Как добиться, дабы народ стал поч-
тительным, преданным и старательным?» Учитель ответил: «Держи-
тесь с ним величественно, и тогда он станет почтительным. Следуйте
принципу сыновней почтительности [в отношениях с вашими родите-
лями], любите и заботьтесь о [своих] младших, тогда и народ станет
преданным. Выдвигайте умелых и обучайте неумелых, и тогда народ
станет старательным».
II, 21. Некто спросил Кун-цзы: «Почему вы не
участвуете в управлении [государством]?» Учитель ответил: «В „[Книге]
истории" говорится: „Когда надо проявлять сыновнюю почтительность,
проявляй ее, будь дружен со старшими и младшими братьями. В этом и
кроется суть правления". Таким образом [я] уже участвую в правлении.
К чему непременно состоять на службе ради правления?»
II, 22. Учитель сказал: «Не знаю, возможно ли такое, чтобы человек
не пользовался доверием. Когда у большой повозки нет конца дышла,
удерживающего ярмо-перекладину, а у малой повозки нет шкворня,
соединяющего ярмо с перекладиной, смогут ли они двигаться?»
II, 23. Цзы Чжан спросил: «Можно ли знать, что
будет через десять поколений?» Учитель ответил: «[Династия] Инь
наследовала Правила [династии] Ся. То, что она отбросила, и то, что добавила, — можно знать. [Династия] Чжоу наследовала Правила [династии] Инь. То, что
она отбросила, и то, что добавила, — можно знать. Поэтому можно
знать и о тех, кто сменит [династию] Чжоу, хотя и пройдет сто поколений»
II, 24. Учитель сказал: «Приносить жертвы духам не своих предков
— лесть. Бездействовать, когда следует исполнить долг, — трусость».
ГЛАВА III «ВОСЕМЬ РЯДОВ...»
III, 1. Говоря о роде Цзи, Кун-цзы сказал: «Восемь рядов танцуют в
храме. Если такое можно стерпеть, то что же стерпеть нельзя?»
Ill, 2. В Трех семьях убирали жертвенную утварь [после жертвопри-
ношения] под звуки гимна «Плавно...». Учитель сказал:
«Здесь помогают в служении предку князья.
Ныне Сын Неба и царь величав, величав.
Разве можно воспевать такое в храмах Трех семей?»
Ill, 3. Учитель сказал: «Человек —и без человеколюбия! Какие уж
тут Правила? Человек — и без человеколюбия! Какая уж тут музыка?»
Ill, 4. Линь Фан спросил о сути Правил. Учитель ответил: «Вопрос
этот очень важен! Если речь идет об обычных обрядах, то откажись от
пышности. При похоронных же обрядах лучше скорбеть, чем забо-
титься о тщательности [исполнения обрядов]».
Ill, 5. Учитель сказал: «Если даже у [варваров]
(и) и (ди) есть свои правители, им никогда не сравниться со всеми
ся, лишенными правителей»
III, 6. Цзиши собирался совершить жертвоприношение горе Тайшань.
Учитель обратился к Жань Ю с вопросом: «Ты не можешь помешать
ему?» Он ответил: «Не могу». Учитель сказал: «Разве гора Тайшань
[окажется] хуже Линь Фана?»
Ill, 7. Учитель сказал: «Благородный муж ни в чем не соперничает. И
если необходимо, то только в стрельбе из лука! Вежливо уступая до-
рогу, он с приветствиями поднимается в зал [для стрельбы], а когда
сходит, то выпивает чарку вина. Такое соперничество — для благо-
родных мужей!»
Ill, 8. Цзы Ся спросил:
«О, как улыбки твои хороши и тонки,
Резко сверкают в глазах твоих нежных зрачки.
И узор цветной покрывает твою белизну!
Каков смысл этих стихов?» Учитель ответил: «Прежде наносят бе-
лую грунтовку, а потом раскрашивают». Цзы Ся вновь спросил: «В таком
случае Правила основаны [на человеколюбии]?» Учитель ответил: «Только
ты, Шан, понимаешь меня! Теперь-то с тобой можно рассуждать о „Стихах"!»
Ill, 9. Учитель сказал: «О ритуалах династии Ся я могу рассказать,
что касается ритуалов [удела] Цзи, то свидетельств недостаточно.
О ритуалах династии Инь я могу рассказать, что касается ритуалов
[удела] Сун, то свидетельств недостаточно. Причина в том, что не
хватает текстов и мудрецов. Если бы хватало, то мог бы использо-
вать их».
Ill, 10. Учитель сказал: «На церемонии жертвоприношения ди
наблюдать за всем последующим за возлиянием вина [на землю] я от-
нюдь не собираюсь».
Ill, 11. Некто спросил, в чем смысл жертвоприношения
ди. Учитель ответил: «Не знаю. Для того же, кто [это] знает, управлять
Поднебесной [нетрудно] — все равно что смотреть на это».
И указал на свою раскрытую ладонь.
Ill, 12. [Учитель] совершал жертвоприношение предкам, будто
они были живые; совершал жертвоприношение духам, будто
они были рядом. Учитель сказал: «Если я не принимал сам участия в жертво-
приношении, то будто и не приносил жертву».
Ill, 13. Вансунь Цзя спросил: «Пословица гласит: „Лучше моление
духу очага Цзао, чем моление в юго-западном углу, [называемом]
ао". Так ли?» Учитель ответил: «Не так. Если провинился перед Небом, то
и моление бесполезно».
III, 14. Учитель сказал: «Дом Чжоу основан на двух династиях. Как
богаты и красочны [его ритуалы]! Я следую за Чжоу».
Ill, 15. Учитель вошел в Великий храм [Чжоу-гуна], расспрашивая
обо всем, что делалось. Некто сказал: «Кто это говорил, будто
сын человека из Цзоу понимает Правила? Войдя в Великий храм, он
расспрашивает буквально о каждой мелочи». Учитель, услышав, отве-
тил: «Это как раз и соответствует Правилам».
Ill, 16. Учитель сказал: «При стрельбе из лука пронзить кожу— не
главное, ведь силы людей неодинаковы. В этом Путь древних».
Ill, 17. Цзы Гун хотел отменить обряд жертвоприношения барана при
объявлении первого дня месяца. Учитель сказал: «Цы! Ты любишь
этого барана, а я люблю этот ритуал».
Ill, 18. Учитель сказал: «Когда в служении правителю исполняется
полностью весь ритуал, люди считают это лестью».
Ill, 19. Дин-гун спросил: «Скажи, как правитель должен использо-
вать сановников и как сановники должны служить правителю?» Кун-
цзы ответил: «Правитель использует сановников, руководствуясь
Правилами; сановники же служат правителю, руководствуясь чувст-
вом преданности».
Ill, 20. Учитель сказал: «При исполнении песни „Утки кричат"
все предаются веселью, но без излишеств, всех охватывает печаль, но без
скорби».
III, 21. Ай-гун спросил Цзай Во о деревьях, что сажали у алтаря Земли.
Цзай Во ответил: «При [династии] Ся сажали сосны, при [дина-
стии] Инь — кипарисы, при [династии] Чжоу — каштаны, чтобы заста-
вить народ трепетать». Услышав об этом, Учитель сказал, [упрекая
Цзай Во]: «О сделанном не говорят. Не следует противиться тому, что
уже сделано: за прошлое не винят».
Ill, 22. Учитель сказал: «Душевные качества Гуань Чжуна весьма
ограниченны». Некто спросил: «Гуань Чжун был бережлив?» [Учитель]
ответил: «Он присваивал большую часть городских налогов '; среди
его подчиненных [каждый занимал одну должность], он не допускал
совместительства. Как же можно говорить о его бережливости?» —
«Хорошо, может быть, Гуань Чжун разбирался в Правилах?» [Учитель]
ответил: «Правитель [его] царства построил перед воротами дворца
заслоны, Гуань поставил такие же заслоны. Правитель царства для
дружеских приемов государей соорудил земляную стойку для опроки-
нутых чарок, Гуань построил такую же земляную стойку. Если Гуань
разбирался в Правилах, то кто же в них не разбирался?»
Ill, 23. Он говорил лускому старшему наставнику о музыке так: «Му-
зыка— ее можно знать! Когда начинают играть, то как бы слитно.
Когда дают музыке свободу, то она как бы едина и проста, как бы
светла, как бы тягуча. И таким порядком заканчивают».
Ill, 24. Начальник пограничной службы в И, желая встретиться [с
Учителем], сказал: «Когда сюда прибывали благородные мужи, я
встречался с каждым». Ученики попросили [Учителя] принять его.
Выйдя от Учителя, он сказал: «Почему вы так обеспокоены, что
нет у вас чиновничьих постов? Поднебесная уже давно лишилась Дао-
Пути, скоро Небо сделает вашего Учителя колоколом».
Ill, 25. Он говорил о «Шао»: «Это вполне красиво и, кроме того,
вполне нравственно». Сказал об «У»: «Это вполне красиво, но не
вполне нравственно».
III, 26. Учитель сказал: «Как я должен относиться к тем, кто, пребы-
вая наверху, лишены великодушия, при исполнении Правил непочти-
тельны, на похоронах не скорбят?»
ГЛАВА IV «ОБЩИНА И ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ...»
IV, 1. Учитель сказал: «Если в общине царит человеколюбие, это
прекрасно. Разве можно считать мудрым того, кто поселяется там, где
не царит человеколюбие?»
IV, 2. Учитель сказал: «Лишенный человеколюбия не может долго
пребывать в бедности, но он не может долго пребывать и в радости.
Человеколюбивый находит покой в человеколюбии, мудрый извлека-
ет пользу из человеколюбия».
IV, 3. Учитель сказал: «Только человеколюбивый способен любить
кого-либо из людей и способен возненавидеть кого-либо из людей».
IV, 4. Учитель сказал: «Тот, кто стремится претворить человеколюбие,
не сотворит зла».
IV, 5. Учитель сказал: «Богатство и знатность — вот к чему стремятся
все люди. Если не установить им Дао-Путь для достижения этого, то
они этого и не достигнут. Бедность и презрение — вот что ненавидят
все люди. Если не установить им Дао-Путь для избавления от этого, то
они от этого так и не избавятся. Если благородный муж утратил чело-
веколюбие, то как он может носить столь высокое имя? Благородного
мужа даже на время трапезы не покидает человеколюбие; и когда его
одолевают суета и тревоги, оно постоянно с ним».
IV, 6. Учитель сказал: «Я не видел любящих человеколюбие и нена-
видящих то, что лишено человеколюбия. Любящий человеколюбие —
нет ничего превыше этого. Ненавидящий то, что лишено человеколю-
бия, проявляет человеколюбие и не допускает соприкосновения с тем,
что лишено человеколюбия. Может ли кто-нибудь целый день оста-
ваться человеколюбивым? Я не видел людей, которым не хватило бы
на это сил. По-видимому, такие люди есть, но я не видел их».
IV, 7. Учитель сказал: «Ошибки каждого человека [рассматриваются]
в его дане. Только рассмотрев ошибки, могут узнать, [достоин ли он
определения] как человеколюбивый».
IV, 8. Учитель сказал: «Если утром познаешь Дао-Путь, то вечером
можешь умирать».
IV, 9. Учитель сказал: «С ши-книжником, который желает познать Дао-
Путь, но стыдится плохой еды и бедной одежды, и говорить не стоит».
IV, 10. Учитель сказал: «Благородный муж, оценивая дела и поступки
в Поднебесной, не прибегает к крайностям, но он всегда исходит из
справедливости».
IV, 11. Учитель сказал: «Благородный муж заботится лишь о соблю-
дений морали; маленький человек помышляет лишь о земле. Благо- родный
муж озабочен, как бы не нарушить закон; маленький человек
помышляет лишь о милости».
IV, 12. Учитель сказал: «Когда действуют исходя лишь из личной
выгоды, то вызывают сильную ненависть».
IV, 13. Учитель сказал: «Если можно управлять государством, опираясь
на уступчивость [согласно Правилам], то какие могут быть трудности?
Если нельзя управлять государством, опираясь на уступчивость
[согласно Правилам], то к чему [эти] Правила?»
IV, 14. Учитель сказал: «Не печалься, что не занимаешь [высокого]
поста; печалься, если способности твои не соответствуют посту. Не
печалься, что неизвестен людям; стремись к тому, чтобы люди узнали
тебя».
IV, 15. Учитель сказал: «Шэнь! Мой Дао-Путь пронизан Единым».
Цзэн-цзы ответил: «Воистину!» Когда Учитель вышел, ученики спросили:
«Что это значит?» Цзэн- цзы ответил: «Путь Учителя заключается лишь в
[двух принципах] — чз/сун-верность и шу-снисхождение».
IV, 16. Учитель сказал: «Благородный муж думает только о справедливости,
маленький человек думает только о выгоде».
IV, 17. Учитель сказал: «Встретив мудрого, пытайся сравняться с ним.
Встретив немудрого, разбирайся в себе самом».
IV, 18. Учитель сказал: «В обращении с отцом или матерью проявляй
мягкость и учтивость. Если видишь, что твои желания им неугодны,
все равно проявляй почтительность — не противься их воле. И пускай
ты устанешь — не смей роптать».
IV, 19. Учитель сказал: «Пока живы отец и мать, далеко не уезжай. А
если уехал, живи всегда в определенном месте».
IV, 20. Учитель сказал: «Если [сын] в течение трех лет [после смерти]
отца не исправляет его Дао-Путь, это можно назвать сыновней почти-
тельностью».
IV, 21. Учитель сказал: «Нельзя не помнить о возрасте отца и матери,
чтобы, с одной стороны, радоваться, а с другой — тревожиться».
IV, 22. Учитель сказал: «В древности словами не бросались, боясь,
что не смогут претворить их».
IV, 23. Учитель сказал: «Редко бывает, чтобы ошибался человек сдер-
жанный».
IV, 24. Учитель сказал: «Благородный муж медлителен в словах, но
скор в делах».
IV, 25. Учитель сказал: «Добродетельный не может быть одиноким,
у него непременно появятся соседи».
IV, 26. Цзы Ю сказал: «Назойливость в услужении правителю навле-
чет позор. Назойливость в отношениях с друзьями оттолкнет их».
ГЛАВА V «ГУНЪЕ ЧАН...»
V, 1. Учитель сказал о Гунъе Чане: «Его можно женить. Хотя он и
побывдл в тюрьме, но за ним нет вины». И отдал ему в жены свою дочь.
V, 2. Учитель сказал о Нань Жуне: «Когда в государстве царит Дао-
Путь, то он небесполезен. Когда государство утратит Дао-Путь, то он
не подвергнется наказанию». И отдал ему в жены дочь своего старшего брата.
V, 3. Учитель сказал о Цзы Цзяне: «Этот человек — из благородных
мужей. Если бы в Лу не было благородных мужей, то у кого бы на-
брал он столько достоинств?»
V, 4. Цзы Гун спросил: «А как оценивать меня?» Учитель ответил:
«Ты — сосуд». — «Что за сосуд?» — спросил Цзы Гун. И услышал:
«Жертвенный сосуд в родовом храме».
V, 5. Некто сказал: «Юн человеколюбив, но не красноречив». Учи-
тель ответил: «Зачем ему красноречие? Подавляющий словами вызы-
вает у других лишь ненависть. Не знаю, человеколюбив ли он, но за-
чем ему красноречие?»
V, 6. Учитель послал Цидяо Кая служить. Тот ответил: «Я не уверен,
справлюсь ли с этим». Учитель остался доволен.
V, 7. Учитель сказал: «Дао-Путь [здесь] не принимают. Сяду на плот
и поплыву к морю. Кто отправится со мной, — это, пожалуй, Ю».
Цзы Лу, услышав это, обрадовался. Учитель сказал: «Ю храбрее
меня, но где взять бревна [для плота]?»
V, 8. Мэн Убо спросил: «Можно ли назвать Цзы Лу обладающим
человеколюбием?» — «Не знаю», — ответил Учитель. Тот повторил
вопрос. И Учитель сказал: «Чжун Ю! Если найдется государство, спо-
собное выставить тысячу боевых колесниц, то ему можно доверить
командование войсками. Можно ли назвать его обладающим
человеколюбием — этого я не знаю».
«А что вы скажете о Цю?» Учитель ответил: «Цю! Его можно на-
значить начальником уезда в тысячу дворов или управляющим в се-
мью аристократа, способную выставить сто боевых колесниц. Можно
ли назвать его обладающим человеколюбием — этого я не знаю».
«А что вы скажете о Чи?» — «Чи! Если его обрядить в ритуальные
одежды, то он может при дворе принимать гостей из других
царств. Можно ли назвать его обладающим человеколюбием — этого я не знаю».
V, 9. Учитель спросил Цзы Гуна: «Кто из вас способнее — ты или
Хуэй?» Цзы Гун ответил: «Как смею я сравниться с Хуэем? Хуэй,
услышав об одном, знает уже все десять. А я, услышав об одном, знаю
лишь о втором». Учитель сказал: «Не ровня. Я согласен, ты ему не ровня».
V, 10. Цзай Юй заснул днем. Учитель сказал: «Гнилое дерево не го-
дится для резьбы, на стену из навоза не нанести побелку. В чем же
мне упрекать Юя?» [И еще] Учитель сказал: «Прежде я слушал то, что
люди говорят, и верил, что они это выполнят; теперь же, слушая то,
что люди говорят, я проверяю, как они это выполняют. Из-за Юя про-
изошла эта перемена».
V, 11. Учитель сказал: «Я не встречал человека твердого». Некто
спросил: «А Шэнь Чэн?» Учитель ответил: «Чэн обуреваем страстями.
Где уж тут быть твердости?»
V, 12. Цзы Гун сказал: «Я не хочу, чтобы люди обманывали меня, и
сам я также не хочу обманывать людей». Учитель сказал: «Цы! Этого
ты никогда не добьешься».
V, 13. Цзы Гун сказал: «Суждения Учителя о вэнь-культуре можно
услышать. Суждения же Учителя о природе человека и Дао-Пути Неба
невозможно услышать».
V, 14. Пока Цзы Лу, получив [наставление], не мог его осуществить,
он опасался услышать [новое].
V, 15. Цзы Гун спросил: «Почему Кун Вэньцзы нарекли посмертным
именем Вэнь?» Учитель ответил: «Он был умный и деятельный, к тому
же любил учиться и не считал зазорным скромно обращаться за совета-
ми к нижестоящим. Поэтому и нарекли его посмертным именем Вэнь ».
V, 16. Учитель сказал о Цзы Чане: «Он обладает четырьмя Дао бла-
городного мужа: в своих поступках он исходит из самоуважения, на
службе у вышестоящих исходит из ответственности, в наставлениях
народу исходит из доброты, в управлении народом исходит из спра-
ведливости».
V, 17. Учитель сказал: «Янь Пинчжун умел завязывать дружбу
с людьми, и чем дольше он дружил, тем большим уважением проника-
лись к нему люди».
V, 18. Учитель сказал: «Цзан Вэньчжун поместил большую черепа-
ху из.Цай в домике, где на капителях были вырезаны горы, а на
столбиках над перекладиной нарисованы водяные растения. Где же
его мудрость?»
V, 19. Цзы Чжан спросил: «Первый советник Цзы Вэнь трижды на-
значался на этот высокий пост, но не выказывал радости; трижды его
лишали этого высокого поста, но он не выказывал недовольства. Вся-
кий раз он неизменно посвящал нового первого советника, сменяв-
шего его, во все государственные дела, связанные с управлением. Что
вы скажете о нем?» Учитель ответил: «Предан [государству]».
Тогда Цзы Чжан спросил: «Можно ли его считать обладающим че-
ловеколюбием?» Учитель ответил: «Не знаю, можно ли это считать
человеколюбием».
Цзы Чжан вновь спросил: «Цуй-цзы убил циского царя. Чэнь Вэнь- цзы,
хотя и имел сорок прекрасных лошадей, оставил их и покинул
царство Ци. Прибыв в другое царство [и осмотревшись], он сказал:
„Здешние правители подобны Цуй-цзы" — и покинул это царство.
Затем он прибыл в другое царство [и, осмотревшись], сказал:
„Здешние правители подобны Цуй-цзы" — и покинул это царство.
Что вы скажете о нем?» Учитель ответил: «Совершенно чист».
Тогда Цзы Чжан спросил: «Можно ли считать его обладающим
человеколюбием?» Учитель ответил: «Не знаю, можно ли это счи-
тать человеколюбием».
V, 20. Цзи Вэньцзы трижды обдумывал каждое дело, прежде чем
приступить к его осуществлению. Учитель, услышав об этом, сказал:
«Достаточно и двух раз».
V, 21. Учитель сказал: «Когда в государстве царил Дао-Путь, Нин
Уцзы проявил [себя] знающим; когда государство лишилось Дао-Пути,
он проявил [себя] глупцом. В знаниях с ним можно было соперни-
чать, но в глупости — бессмысленно».
V, 22. Учитель, находясь в царстве Чэнь, сказал: «Пора возвращаться! Пора
возвращаться! Юноши моего дома распущенны и нерадивы. Они
образованны, но я не ведаю, как направить их».
V, 23. Учитель сказал: «Бо И и Шу Ци не помнили прежнего зла,
поэтому-то и возмущались их [поступком] мало».
V, 24. Учитель сказал: «Кто говорил, что Вэйшэн Гао прямой? Некто
попросил у него уксуса, и [он, не сказав, что не имеет], занял у соседа
и дал уксус».
V, 25. Учитель сказал: «Цзо Цюмин стыдился прекраснодушных
речей, притворных манер, чрезмерной угодливости, и я стыжусь этого.
Цзо Цюмин стыдился, когда, затаив обиду, набивались в друзья, и я
стыжусь этого».
V, 26. Как-то Янь Юаню и Цзы Лу, стоявшим рядом, Учитель пред-
ложил: «Почему бы каждому из вас не рассказать о своих желаниях?»
Цзы Лу сказал: «Я желал бы иметь повозку, лошадей, халаты на легком
меху, делиться ими с друзьями и не сожалеть об испорченном». Янь
Юань сказал: «Я хотел бы не хвастаться своими достоинствами и не
выставлять напоказ свои заслуги». Цзы Лу сказал: «Хотели
бы услышать, что желает Учитель». Учитель сказал: «Старым — покоя,
друзьям — искренности, младшим — заботу».
V, 27. Учитель сказал: «Вот и все! Я [так и] не встретил человека,
который, заметив свои ошибки, смог бы сам осудить себя».
V, 28. Учитель сказал: «В поселении даже из десяти домов наверняка
найдутся прямодушные и искренние, как я, но в любви к учению я их
[все равно] превзойду».
ГЛАВА VI «ЧТО КАСАЕТСЯ ЮНА...»
VI, 1. Учитель сказал: «Что касается Юна, то его можно посадить
лицом к югу».
VI, 2. Чжун Гун спросил о Цзысан Боцзы. Учитель ответил: «Годится. Он
нетребователен». Чжун Гун сказал: «Разве можно управлять народом, будучи
нетребовательным к себе и нетребовательным к поступкам
[других]?
Разве нетребовательность к себе и нетребовательность к поступкам
[других] не являют чрезмерную нетребовательность?» Учитель ответил: «Ты
абсолютно прав».
VI, 3.
Ай-гун спросил: «Кто из ваших учеников больше всех любил
учиться?» Кун-цзы ответил: «Янь Хуэй больше всех любил учиться.
Он не гневался, не повторял ошибок. К несчастью, жизнь его была
коротка, он скончался. Ныне таких уж нет. Не слышал, чтобы кто-
нибудь так любил учиться».
VI, 4. Цзы Хуа был направлен в царство Ци. Жань-цзы попросил [у
Учителя] зерна для матери [Цзы Хуа]. Учитель сказал: «Дай ей один
фу зерна». [Жань Ю] попросил добавить. Учитель сказал: «Добавь
один юй зерна». Жань-цзы выделил [ей] пять бинов зерна.
Учитель сказал: «Когда Чи ехал в царство Ци, его повозку везли
сытые лошади, на нем был халат на меху. Я слышал, что благородный
муж помогает нуждающимся, но не обогащает богатых».
VI, 5. Юань Сы был назначен управляющим делами Учителя. Учи-
тель пожаловал ему 900 мер зерна, но тот стал отказываться. Учитель
сказал: «Не отказывайся! Если тебе много, то поделись [с бедняками]
из соседних ли, сянов и данов».
VI, 6. Учитель сказал о Чжун Гуне: «Если тяглового бычка, пусть
даже красного и с [ровными] рогами, люди не захотят использовать
для жертвоприношения, разве духи гор и рек погнушаются [принять] его?»
VI, 7. Учитель сказал: «Хуэй мог по три месяца оставаться человеко-
любивым, тогда как других хватает на день или месяц».
VI, 8. Цзи Канцзы спросил: «Можно ли Чжун Ю привлечь к управле-
нию [государством]?» Учитель ответил: «Ю решителен. Какие могут
быть сомнения в допуске его к управлению?» [Цзи
Канцзы] спросил: «Можно ли Цы привлечь к управлению?»
Учитель ответил: «Цы умен. Какие могут быть сомнения в допуске его
к управлению?» [Цзи Канцзы] спросил: «Можно ли Цю привлечь к управлению?»
Учитель ответил: «Цю талантлив. Какие могут быть сомнения в допуске его к управлению?»
VI, 9. Цзиши намеревался назначить Минь Цзыцяня управляющим в
уезд Би. Минь Цзыцянь ответил посланцу: «Вежливо откажись за ме-
ня. Если снова пошлют кого-то звать меня на службу, то мне придется
перейти на северный берег реки Вэнь».
VI, 10. Боню заболел. Учитель пришел его проведать и, пощупав его
руку через окно, сказал: «Умрет он, это судьба. Такой человек — и стра-
дает такой болезнью! Такой человек — и страдает такой болезнью!»
VI, 11. Учитель сказал: «О, как мудр Хуэй! Он довольствуется одной
чашкой риса и утоляет жажду ковшом из тыквенной коры, живет в
ветхой лачуге. Другие не вынесли бы таких лишений, а он всегда до-
волен. О, как мудр Хуэй!»
VI, 12. Жань Цю сказал: «Не сказать, что Дао-Путь Учителя меня не
радует, сил мне не хватает». Учитель сказал: «Те, кому сил не хватает,
останавливаются на полпути. Ты же еще не сделал ни шагу».
VI, 13. Учитель сказал Цзы Ся: «Ты должен стать ученым, которого
можно уподобить благородному мужу, а не маленькому человеку».
VI, 14. Цзы Ю назначили управляющим в город Учэн. Учитель спро-
сил: «Ты нашел там [стоящего] человека?» Цзы Ю ответил: «Есть там
некто Таньтай Мемин. [Он] никогда не ходит окольными путями и
никогда не приходит ко мне, если нет казенных дел».
VI, 15. Учитель сказал: «Мэн Чжифань не хвастался своими заслугами.
Когда его войско отступало, он уходил самым последним, при-
крывая воинов. Только когда [отступающие] достигли городских во-
рот, он наконец стегнул своего коня, сказав: „Я не посмел бы быть
позади, да конь противился скакать вперед"».
VI, 16. Учитель сказал: «Без красноречия Чжу То, с одной лишь кра-
сотой сунского Чжао трудно в наш век избежать беды».
VI, 17. Учитель сказал: «Кто может [из дома] выйти иначе, чем че-
рез дверь? Так почему же никто [в жизни] не идет по моему Дао-
Пути?»
VI, 18. Учитель сказал: «Если [в человеке] природные стремления
одерживают верх над культурой, [он] становится дикарем. Если куль-
тура одерживает верх над природными стремлениями, [он] становится
книжником. Лишь при [гармоничном] соединении культуры и при-
родных стремлений [он] становится благородным мужем».
VI, 19. Учитель сказал: «Человек от рождения прям, и если впослед-
ствии, став кривым, он все же уцелеет, то лишь благодаря счастливой
случайности».
VI, 20. Учитель сказал: «[В учебе и любом деле] знающих не срав-
нить с теми, кто любит это, а любящих не сравнить с теми, кто испы-
тывает радость от этого».
VI, 21. Учитель сказал: «С тем, кто [в своем развитии] превзошел
среднего человека, можно рассуждать о возвышенном; с тем же, кто
[в своем развитии] не достиг среднего человека, нельзя рассуждать о
возвышенном».
VI, 22. Фань Чи спросил, в чем состоит мудрость. Учитель сказал:
«Прилагать все силы к тому, чтобы народ обрел чувство долга, чтить
духов и божества, не приближаясь к ним, — в этом состоит мудрость».
Фань Чи спросил, в чем состоит человеколюбие. Учитель сказал:
«У человеколюбивого вначале трудности, а успех приходит только
потом — в этом и состоит человеколюбие».
VI, 23. Учитель сказал: «Мудрый наслаждается водой, человеколю-
бивый наслаждается горами. Мудрый — в движении, человеколюби-
вый — в покое. Мудрый — счастливый, а человеколюбивый — дол-
гожитель».
VI, 24. Учитель сказал: «Одна реформа в царстве Ци — и оно
будет как царство Лу; одна реформа в царстве Лу — ив нем воцарится Дао-
Путь».
VI, 25. Учитель сказал: «[Этот] кубок для вина не похож на [обычный]
кубок для вина. Разве это кубок? Разве это кубок?»
VI, 26. Цзай Во спросил: «Если человеколюбивому скажут: „В коло-
дец упал человеколюбивый"; — бросаться ли ему вслед за ним?» Кун-
цзы ответил: «Зачем ему это делать? Благородный муж может прийти
туда спасать упавшего, но бросаться вслед не стоит. Его
могут обмануть, и нельзя, чтобы он оказался обманутым».
VI, 27. Учитель сказал: «Благородный муж, обладая обширными по-
знаниями в вэнь-культуре и постоянно сдерживая себя Правилами, не
в состоянии нарушить их».
VI, 28. Учитель отправился на встречу с Наньцзы. Цзы Лу был раздо-
садован. [Учитель] поклялся: «Коль я не прав, пусть Небо отринет
меня! Пусть Небо отринет меня!»
VI, 29. Учитель сказал: «Неизменная середина являет собой наивысшую
добродетель! Но люди крайне редко способны следовать ей долго».
VI, 30. Цзы Гун сказал: «Если бы нашелся такой человек, который,
щедро одаривая народ, помог бы всем достичь благосостояния, как
его оценить? Можно ли назвать его человеколюбивым?»
Учитель ответил: «Почему только человеколюбивым? Его можно
назвать совершенномудрым! Он превзошел бы даже Яо и Шуня! Что
же такое человеколюбие? Если ты сам хочешь твердо стоять на ногах,
то сделай, чтобы и другой крепко стоял на ногах. Если ты сам хочешь,
чтобы твои дела шли хорошо, то сделай, чтобы и у другого они шли хорошо.
Такой [человек] способен стать примером. О нем можно сказать — овладел
искусством человеколюбия».
Глава VII «Я передаю...»
VII, 1 . Учитель сказал: «Я передаю, но не творю, я верю в древность
и люблю ее. Осмелюсь в этом сравнить себя с Лао Пэном».
VII, 2. Учитель сказал: «[Много не говорить], а лишь запоминать и
хранить в сердце; усиленно учиться, не зная пресыщения; наставлять
других, не ведая усталости, — что из этого я претворяю?»
VII, 3. Учитель сказал: «Когда добродетель не совершенствуют, в уче-
ние глубоко не вникают, а зная принципы долга, не могут им следовать
и не могут исправить недостатки — все это повергает меня в скорбь».
VII, 4. Когда Учителя не одолевали дела, он был спокойным, радост-
ным и безмятежным.
VII, 5. Учитель сказал: «О, как я опустился! Уже давно не вижу во сне
Чжоу-гуна».
VII, 6. Учитель сказал: «Направляй всю свою волю на достижение
Дао-Пути, будь добродетелен, опирайся на человеколюбие, упражняйся
в искусствах».
VII, 7. Учитель сказал: «Даже если мне принесут лишь связку суше-
ного мяса, я никогда не откажу в обучении».
VII, 8. Учитель сказал: «Я не направляю на правильный путь того, кто
не стремится к знанию. Я не обучаю того, кто не испытывает затруд-
ненийв выражении своих мыслей. Я не повторяю тому, кто не спосо-
бен по одному углу определить три остальных ».
VII, 9. Если Учитель оказывался рядом с человеком в трауре, он ни-
когда не наедался досыта.
VII, 10. В тот день, когда Учитель оплакивал кого-либо, он не пел.
VII, 11. Учитель сказал Янь Юаню: «Когда [нас] привлекают, дейст-
вуем; когда [нас] отвергают, удаляемся. Только мы с тобой можем так
поступать». Цзы Лу спросил: «А если бы вам доверили командовать армией,
кого взяли бы с собой?» Учитель ответил: «Не того, кто [готов] с го-
лыми руками напасть на тигра или вплавь переправляться через реку и
[в результате] безрассудно погибнуть, а того, кто, начиная дело с ос-
торожностью, не только любит продумывать планы, но также умеет
добиваться успеха».
VII, 12. Учитель сказал: «Если бы богатства можно было домогаться,
то я согласился бы стать стражем у ворот рынка. Поскольку домогать-
ся невозможно, я займусь тем, что мне нравится».
VII, 13. Учитель [одинаково] с большим вниманием относился к при-
готовлениям к ритуалу жертвоприношений, войне и болезням.
VII, 14. Учитель, находясь в Ци, услышал мелодию «Шао». После
этого три месяца он не чувствовал вкуса мяса. Он сказал: «Никогда не
представлял себе, что музыка может вызвать такое воодушевление».
VII, 15. Жань Ю спросил: «Учитель поддерживает вэйского правите-
ля [Чу-гуна]?» Цзы Гун ответил: «Будет лучше, если я спрошу у него».
Войдя в дом [к Учителю], Цзы Гун спросил: «Кто такие были Бо И и
Шу Ци?» Учитель ответил: «То были самые добродетельные люди
древности». Цзы Гун вновь спросил: «А не сожалели ли они?» [Учи-
тель] ответил: «Они искали человеколюбие и обрели человеколюбие.
Как они могли сожалеть?» Выйдя [от Учителя], Цзы Гун сказал:
«Учитель не поддерживает [Чу-гуна]».
VII, 16. Учитель сказал: «Есть грубую пищу, пить воду, спать голо-
вой на согнутом локте — во всем этом тоже есть радость. По мне,
богатство и знатность, полученные нечестно, как мимолетные
облака».
VII, 17. Учитель сказал: «Если бы мне прибавили несколько лет жиз-
ни, то я имел бы возможность в пятьдесят лет изучать „Книгу пере-
мен" и, возможно, избежал бы больших ошибок».
VII, 18. Учитель обращался к общенародному языку, когда рассказы-
вал о «[Книге] стихов» и «[Книге] истории», и исполнял обряды все-
гда на общенародном языке.
VII, 19. Шэ-гун спросил Цзы Лу, что за человек Кун-цзы. Цзы Лу не
ответил. Учитель сказал Цзы Лу: «Почему ты не сказал так: он из тех,
кто, преисполнившись решимости, не помнит о еде, в радости забыва-
ет о печали и не думает о грядущей старости? Сказал бы это, и до-
вольно».
VII, 20. Учитель сказал: «Я обладаю знаниями не от рождения. Я при-
обрел их лишь благодаря любви к древности и настойчивости [в учебе]».
VII, 21. Учитель не говорил о чудесах, физической силе, смуте и духах.
VII, 22. Учитель сказал: «Когда [нас] трое в пути, то каждый из двоих
[спутников] может стать моим наставником. Я выбираю хорошее и сле-
дую ему, плохое же служит предостережением и помогает исправиться».
VII, 23. Учитель сказал: «Небо породило добродетель во мне, что мне
может сделать Хуань Туй?»
VII, 24. Учитель сказал: «Вы, ученики, полагаете, что я что-то скры-
ваю от вас? Я ничего не скрываю от вас. Я ничего не делаю без вас.
Таков я».
VII, 25. Учитель обучал четырем наукам: вэнь-культуре, [справедли-
вости] в поступках, преданности и искренности.
VII, 26. Учитель сказал: «Совершенномудрого человека мне не уда-
лось встретить. Встретился бы благородный муж, и этого было бы
достаточно». Учитель сказал: «Доброго человека мне не удалось встретить.
Встретился бы человек, обладающий постоянством, и этого было бы
достаточно. Трудно обладать постоянством тому, кто, не имея чего-
либо, делает вид, что имеет; кто пуст, но притворяется, что полон; кто
нищий, но выдает себя за богатого».
VII, 27. Учитель всегда ловил рыбу удочкой и не ловил сетью; стре-
лял птицу летящую и не стрелял птицу сидящую.
VII, 28. Учитель сказал: «По-видимому, есть люди, которые, не зная
ничего, творят наобум. Я не таков. Слушаю многое, выбираю из него
доброе и следую ему. Наблюдаю многое и запоминаю. Такие знания
вторичны».
VII, 29. С [жителями] Хусяна очень трудно было говорить [о морали], и
когда один тамошний отрок захотел встретиться [с Учителем], ученики
отнеслись к этому с предубеждением. Учитель сказал: «Я одобряю, что он
очистился, и не одобряю то, что с ним было раньше. Зачем же сейчас так
относиться к нему? Если человек сам очистился и пришел, мы обязаны
приветствовать это, и не следует напоминать о прошлом».
VII, 30. Учитель сказал: «Разве человеколюбие далеко от нас? Стоит
устремиться к человеколюбию — и человеколюбие приходит».
VII, 31. Сыбай из Чэнь спросил, разбирается ли луский Чжао-гун в
Правилах. Кун-цзы сказал: «Разбирается в Правилах». Когда Кун-цзы удалился,
[сыбай из Чэнь], приветствуя входящего Ума Ци, сказал: «Я слышал, что благородный
муж не [привержен традициям] дана, но, оказывается, благородный муж [привержен
традициям] дана Правитель [Чжао-гун] взял в жены девицу из царства У,
которая носит ту же фамилию [Цзи], а назвал ее У Мэнцзы.
Если он разбирается в Правилах, то кто не разбирается в них?»
Ума Ци сообщил об этом Учителю, и он сказал: «Как я счастлив! Если я совершу
ошибку, люди непременно укажут на нее».
VII, 32. Когда Учитель оказывался с теми, кто пел, то если пели хо-
рошо, он просил начать сначала, а затем присоединялся и сам.
VII, 33. Учитель сказал: «В учености я подобен другим людям. Что же
касается достоинств благородного мужа, то я еще не всеми обладаю».
VII, 34. Учитель сказал: «Что касается совершенной мудрости и че-
ловеколюбия, то разве смею я обладать ими? Однако учусь и
тружусь, не зная пресыщения, обучаю, не ведая усталости,— только это и
можно сказать обо мне». Гунси Хуа сказал: «Как раз этому мы и не
можем научиться».
VII, 35. Учитель тяжело заболел. Цзы Лу просил его обратиться с
молитвой [к духам природы]. Учитель спросил: «А поступают ли
так?» Цзы Лу ответил: «Поступают. В „Молитвеннике" сказано: „Мо-
лись духам Неба и Земли"». Учитель ответил: «А я уже давно молюсь».
VII, 36-. Учитель сказал: «Расточительность ведет к неподчинению,
а бережливость — к скаредности. Лучше скаредность, чем неподчинение».
VII, 37. Учитель сказал: «Благородный муж безмятежен и спокоен,
маленький человек постоянно встревожен и обеспокоен».
VII, 38. Учитель был мягок, но строг; внушителен, но не зол; почти-
телен, но сдержан.
ГЛАВА VII «ТАЙ БО...»
VIII, 1. Учитель сказал: «Тай Бо — о нем можно сказать: в высшей
степени добродетелен. Трижды отказывался от трона в Поднебесной.
Народ не смог [подыскать соответствующих слов], дабы прославить
его».
VIII, 2. Учитель сказал: «Почтительность без Правил порождает
суетливость; осторожность без Правил порождает робость; смелость без
Правил порождает смуту; прямота без Правил порождает грубость.
Если благородный муж предан своим родственникам, в народе про-
цветает человеколюбие; если он не забывает старых друзей, народ не
утрачивает отзывчивость».
VIII, 3. Когда Цзэн-цзы заболел, он призвал своих учеников и сказал
им: «Посмотрите на мои ноги, посмотрите на мои руки! В „[Книге]
стихов" сказано: И страхом страшась, весь дрожу я, предвидя беду!
Как будто, приблизившись к бездне глубокой, стою, Как
будто я первым ступаю по тонкому льду. Отныне
я только понял, как избежать напастей, мои ученики!»
VIII, 4. Когда Цзэн-цзы заболел, Мэн Цзинцзы навестил его.
Цзэн- цзы сказал: «Птицы перед смертью жалобно кричат, люди перед
смертью о добре говорят. Благородный муж должен ценить в Дао-
Пути три [принципа]: быть взыскательным к своим манерам,
тогда можно избежать грубости и надменности; сохранять спокойный вид,
тогда люди проникнутся доверием; в речах подбирать слова и тон,
тогда можно избежать пошлости и ошибок. Что касается такой ме-
лочи, как расстановка жертвенных сосудов, то за это отвечают соот-
ветствующие чины».
VIII, 5. Цзэн-цзы сказал: «Способный сам, он мог учиться у неспо-
собного; обладая широкими познаниями, он мог спрашивать у не-
знающего; ученый, он [не боялся] выглядеть неучем; наполненный,
[не боялся] казаться пустым; получив обиду, не стремился рассчитать-
ся — так вел себя один мой старый друг».
VIII, 6. Цзэн-цзы сказал: «Тот, кому можно поручить воспитание
юного принца ростом в шесть чи, кому можно доверить управление
[царством] размером в сто ли, кто не дрогнет в чрезвычайной ситуа-
ции — не благородный ли это муж? Да, это благородный муж».
VIII,.7. Цзэн-цзы сказал: «Не бывает ши-книжника без широты ума и
твердости духа. Его ноша — распространение человеколюбия и доб-
родетели во всей Поднебесной— разве не тяжела она? Только со
смертью наступает конец его пути — разве не далек он?»
VIII, 9. Учитель сказал: «Народ можно принудить делать это, но
нельзя принудить осознать, ради чего это».
VIII, 10. Учитель сказал: «Когда почитают смелость и презирают
бедность, быть смуте. И когда ненавидят лишенных человеколюбия,
быть смуте».
VIII, 11. Учитель сказал: «Пусть человек блещет талантами Чжоу-
гуна, но если он заносчивый и скупой, то остальные его качества не
заслуживают внимания».
VIII, 12. Учитель сказал: «Нелегко найти человека, который, про-
учившись три года, не мечтал бы получить казенное жалованье».
VIII, 13. Учитель сказал: «Искренне люби [наше] учение; стой на-
смерть, совершенствуя [наш] Дао-Путь. Государство, где неспокойно,
не посещай; в государстве, где царит хаос, не живи. Если в Подне-
бесной есть Дао-Путь, то прояви себя; если [в Поднебесной] нет Дао-
Пути, скройся. В государстве, где царит Дао-Путь, стыдно быть бед-
ным и незнатным. В государстве, лишенном Дао-Пути, стыдно быть
богатым и знатным».
VIII, 14. Учитель сказал: «Если ты не на его месте, то и не вмешивай-
ся в его дела правления».
VIII, 15. Учитель сказал: «С того момента, как главный придворный
музыкант [царства Лу] Чжи начинает [играть] и до завершения [кон-
церта] песнью „Утки кричат", слух ласкают такие приятные
звуки!»
VIII, 16. Учитель сказал: «Безрассудный и к тому же непрямой, глу-
пый и к тому же нескромный, неспособный и к тому же нечестный —
такого рода людей я просто не понимаю».
VIII, 17. Учитель сказал: «Когда учишься, бойся, что не успеешь [об-
рести], а [завершив учебу], бойся, что можешь утратить [обретенное]».
VIII, 18. Учитель сказал: «Как возвышенны были Шунь и Юй! Владея
Поднебесной, они сами не вмешивались в управление».
VIII, 19. Учитель сказал: «Велик был Яо как государь! Как он возвы-
шен! Только Небо велико, и только Яо следовал ему. Как безграничен
он в своей щедрости! Народ не смог найти подходящих слов, дабы
выразить свою признательность. О, как возвышенны его свершения!
Сколь блестяща его просвещенность!»
VIII, 20. У Шуня было всего пять сановников, а в Поднебесной ца-
рило истинное правление. У-ван сказал: «У меня десять способных
сановников». Кун-цзы [в связи с этим] заметил: «Трудно подобрать
таланты, не так ли? Период от Тана (Яо) до Юя (Шуня) богат талан-
тами. [У чжоуского У-вана] среди сановников была одна женщина,
таким образом, фактически их было девять. И хотя [чжоуский Вэнь-
ван] владел двумя третями [страны], он все еще считался подданным
Инь. Можно сказать, что добродетель дома Чжоу достигла высших
пределов».
VIII, 21. Учитель сказал: «Юй! К нему у меня нет нареканий. Он ел и
пил скудно, но проявлял почтительность, принося жертвы богам и
духам; ходил обычно в грубой одежде, но его ритуальное одеяние
было красивым; он жил в простом доме, но все силы его уходили на рытье [оросительных] каналов. Да! К Юю у меня нет нареканий!»
ГЛАВА IX «УЧИТЕЛЬ РЕДКО...»
IX, 1. Учитель редко говорил о лм-выгоде, о лшн-судьбе, о
жэнь-человеколюбии.
IX, 2. Человек из дана Дасян сказал: «Как велик Кун-цзы! Ученость
его огромна, но он пока ни в чем не прославился!» Учитель, услышав
это, сказал ученикам: «Каким же делом мне заняться? Управлять ко-
лесницей или стрелять из лука? Лучше буду управлять колесницей!»
IX, 3. Учитель сказал: «По Правилам шапки должны быть из пеньки,
но ныне их делают из шелка. Это практичнее, и я следую за всеми. По
Правилам следует [правителю] кланяться внизу у входа в залу, ныне
же кланяются, уже поднявшись вверх. Но вопреки всем, хотя это и
вызывающе, я буду кланяться внизу».
IX, 4. Учителю были совершенно несвойственны четыре [недостат-
ка]: склонность к домыслам, категоричность, упрямство и самовоз-
величивание. IX, 5. Когда Учителю угрожали в Куане, он сказал: «После смерти
[чжоуского] Вэнь-вана я — тот, в ком вэнь-культура. Если бы Небо поис-
тине хотело уничтожить вэнь-культуру, то оно не наделило бы ею меня. А
коль само Небо не уничтожило ее, стоит ли бояться каких-то куанцев?»
IX, 6. Первый советник спросил у Цзы Гуна: «Не является ли Учитель
совершенномудрым? Почему у него столь много талантов?» Цзы Гун
ответил: «Само Небо щедро наделило его совершенной мудростью и
столь многими талантами». Учитель, услышав это, сказал: «Что знает
обо мне первый советник! В молодости я был беден, поэтому освоил
многие презренные занятия. А многими ли знаниями обладает благо-
родный муж? Совсем немногими».
IX, 7. Лао сказал: «Учитель говорил: „Я не был использован на го-
сударственной службе, поэтому овладел некоторыми искусствами"».
IX, 8. Учитель сказал: «Обладаю ли я знаниями? Нет, [я знаю мало].
Если простолюдин обратится ко мне с вопросом, то я, не зная [сути],
расспрошу его, в чем причина и каковы последствия, [уясню
суть] и подробно все ему объясню».
IX, 9. Учитель сказал: «Феникс не прилетает, Хуанхэ не шлет своих
знамений! Конец мне!»
IX, 10. Учитель, встречая людей в траурных одеяниях, или в риту-
альных шапках и одеждах, или слепых, даже если они были и моло-
же его, всегда вставал, а проходя мимо них, всегда ускорял шаг.
IX, 11. Янь Юань со вздохом сказал: «Чем дольше взираю на него
(Путь Учителя), тем он выше; чем больше вникаю в него, тем он не-
проницаемее; вижу его впереди, но вдруг он позади. Учитель постепенно
питает нас учением своим. Он расширяет мои познания культурой
и ограничивает Правилами. Если бы и захотел, то не смог бы отказаться
от него (Пути Учителя). Отдал ему все силы, и вот вроде он (Путь
Учителя) передо мной, хочу следовать, но не могу осилить».
IX, 12. Учитель тяжело заболел. Цзы Лу прислал к нему нескольких
учеников, [чтобы они ухаживали за ним, как за сановником]. Спустя
много времени болезнь постепенно отпустила Учителя, и он сказал:
«Чжун Ю! Давеча ты обманул [меня]. Возжелав услужения, которое
подобает сановнику, хотя я им и не являюсь, кого бы я обманул? Небо!
И не лучше ли мне было умереть на руках у [своих] учеников, чем на
руках у чиновников? И потом, если даже я и не удостоился бы пыш-
ных похорон, ведь не бросили бы меня умирать на дороге!»
IX, 13. Цзы Гун сказал: «Вот прекрасная яшма. Спрятать ее в шкатулку
и хранить? Или найти ценителя и продать ему?»
Учитель ответил: «Продать! Продать! Я жду ценителя!»
IX, 14. Учитель хотел поселиться среди варваров. Кто-то сказал:
«Как можно? Ведь там грубые нравы!» Учитель ответил: «Там, где
поселится благородный муж, должны исчезнуть грубые нравы!»
IX, 15. Учитель сказал: «Лишь после того, как я возвратился в Лу из
Вэй, музыка была исправлена, оды и гимны были упорядочены».
IX, 16. Учитель сказал: «Во внешнем мире служить правителям и
сановникам, дома служить отцам-старшим братьям, в похоронных
делах не допускать небрежения и от вина не пьянеть — разве это было трудно мне?»
IX, 17. Учитель, стоя на берегу реки, сказал: «Уходящее [время] по-
добно этому [потоку]! Не останавливается ни днем ни ночью».
IX, 18. Учитель сказал: «Я не встречал еще человека, который любил
бы добродетель так же, как красоту».
IX, 19. Учитель сказал: «Вот, к примеру, [заканчивая] возведение
холма, я остановился, хотя и осталось насыпать одну плетушку. Это я
остановился. Или на ровном месте, [начиная возводить холм,] я про-
двинулся, хотя и высыпал всего одну плетушку. Это я продвинулся».
IX, 20. Учитель сказал: «Всегда внимательным к тому, что я говорил,
был, пожалуй, один Янь Хуэй».
IX, 21. Говоря о Янь Юане, Учитель сказал: «Как мне жаль его! Я видел,
как он продвигался вперед, и никогда не видел его стоящим на месте».
IX, 22. Учитель сказал: «Бывает, появляются ростки, но не цветут!
Бывает, цветут, но не плодоносят!»
IX, 23. Учитель сказал: «На молодежь не следует смотреть свысока.
Откуда нам знать, будет ли она в будущем достойна нас, нынешних?
Но если человек к сорока-пятидесяти годам не добился известности,
то он не заслуживает уважения».
IX, 24. Учитель сказал: «Можно ли не принимать справедливые советы?
Но они ценны тогда, когда человек исправляется. Можно ли не радовать-
ся желанным словам? Но они ценны тогда, когда человек задумывается
над ними. Однако, если он радуется, но не задумывается, принимает сове-
ты, но не исправляется, с таким человеком я ничего не могу поделать».
IX, 25. Учитель сказал: «Стремись к верности и искренности; не дру-
жи с тем, кто тебе не ровня; не бойся исправлять ошибки».
IX, 26. Учитель сказал: «Можно лишить поста командующего тремя
армиями, но невозможно заставить простолюдина отказаться от своих
намерений».
IX, 27. Учитель сказал: «В старом халате, подбитом пенькой, может
не стыдиться стоять рядом с одетым в лисью или енотовую
шубу, пожалуй, только Чжун Ю! В „[Книге] стихов" сказано:
Нет алчности в нем, нет завистливой злобы!
О, разве б он сделать недоброе мог?» Цзы Лу постоянно повторял этот стих.
Учитель сказал: «В этом и заключается Дао-Путь. Стоит ли за это хвалить?»
IX, 28. Учитель сказал: «Лишь с наступлением холодов познаешь,
что сосна и кипарис опадают последними».
IX, 29. Учитель сказал: «Мудрый не сомневается, человеколюбивый
не печалится, храбрый не боится».
IX, 30. Учитель сказал: «С человеком, с которым учишься, не всегда
можно будет вместе следовать Дао-Пути. С человеком, с которым последуешь
Дао-Пути, не всегда можно будет вместе утвердиться [на
этом Пути]. С человеком, с которым утвердишься [на этом Пути], не
всегда можно будет вместе делить ответственность».
IX, 31. Колышатся и шепчут цветы груши.
Разве я не думаю о тебе?
Ведь дом так далек.
Учитель, [услышав эту песню], сказал: «Не думает?
Если б думал, то и даль бы ничего не значила!»
ГЛАВА X «В РОДНОМ ДАНЕ...»
X, 1. В родном дане Кун-цзы не был многословным, хотя и казался
простодушным, а в главном храме [государя] и при дворе был красно-
речив, хотя и краток.
X, 2. [Кун-цзы] при дворе [в ожидании выхода правителя], если
разговаривал с низшими сановниками, был мягок и любезен, а если
беседовал с высшими сановниками — вежлив и прям. Когда прави-
тель выходил, он выказывал благоговение, но держался с достоинством.
X, 3. Когда государь поручал ему принимать гостей из других
царств, то лицо его как будто преображалось и шаг становился быстрее.
Когда он в знак приветствия подавал руки стоящим слева и справа, то платье
его спереди и сзади казалось расправленным. Когда он спешил на-
встречу [гостям], то был похож на птицу с распростертыми крыльями.
Когда посланники удалялись, он докладывал всегда правителю: «По-
сланники ушли и назад не оглядывались».
X, 4. Когда [Кун-цзы] входил в дворцовые ворота, то пригибался,
будто боялся, что не пройдет. Посредине ворот не останавливался и
проходил, не наступая на порог. Когда подходил к престолу правителя,
лицо его преображалось, колени подгибались и слов ему
будто не хватало. Поднимался в зал, подбирая полы одежды, пригнувшись и
затаив дыхание, словно не дышал. А когда выходил из зала и спус-
кался на одну ступень, на вид был уже ровным и спокойным. Спус-
кался вниз быстро, как на крыльях. Когда возвращался на свое место,
казался умиротворенным.
X, 5. [Кун-цзы] нес нефритовую табличку так, будто кланялся, буд-
то не мог удержать ее. То поднимал ее высоко, словно приветствовал,
то опускал вниз, словно делал подношение. Выражение лица его по-
стоянно менялось, он шел мелкими шажками, не отрывая ног от пола.
Когда подносили подарки, он был сдержан, после церемонии в част-
ной беседе был весел.
X, 6. Благородный муж не отделывал воротник темно-красной или
коричневой материей, не носил дома красное или коричневое платье.
Выходя из дому, в жаркую погоду всегда надевал легкий
халат из тонкой или грубой пеньки, [в холодную погоду] — нагольную
шубу из овчины, крытую черным, или из пыжика, крытую белым, или лисью,
крытую желтым [полотном]. Носил дома длинный на
меху халат с укороченным правым рукавом. Спал, всегда укрываясь одеялом
длиной в полтора его роста, сидел на толстых шкурах лисы или енота. По
окончании траура надевал на пояс все подвески. Если это было не
платье для [траурных] церемоний, непременно подрубал его. Когда
шел выражать соболезнования, не надевал шубу из овчины и черную шапку.
В первый день месяца непременно являлся ко двору в парадном одеянии.
X, 7. Во время поста [Кун-цзы] всегда надевал чистое платье из про-
стого полотна, ел другую пищу, всегда спал в другом месте.
X, 8. Если каша была не из отборного обрушенного зерна, если мясо
было нарезано недостаточно мелко, если каша от долгого хранения
прогоркла, ничего этого он не ел. Испортившуюся рыбу и протухшее
мясо не ел. Продукты, имевшие дурной вид и запах, не ел. Плохо сва-
ренное не ел, несвежее не ел. Неправильно разделанное мясо не ел.
Если не было соответствующей приправы, не ел. Хотя бы мяса было и
много, не ел его больше, чем риса. Только в вине не ограничивал себя,
но не пил допьяна. Вина и мяса, купленного на рынке, не употреблял.
От имбиря никогда не отказывался. [Обычно] ел немного.
X, 9. При жертвоприношениях в храме правителя не допускал, чтобы
жертвенное мясо [главного животного] оставалось на второй день.
Жертвенное мясо [других животных] не должно было лежать более
трех дней. Если оно пролежало три дня, то не ел.
X, 10. Во время еды он не вступал в беседу, во время, отведенное для
сна, не говорил.
X, 11. Даже когда пища его состояла из простой каши или овощного
супа, он непременно отделял немного для жертвоприношений и делал
это с большим благоговением.
X, 12. Если циновка была постелена неправильно, он не садился.
X, 13. Когда жители [его] общины собирались на церемонию распи-
тия вина, он вставал лишь после того, как выйдут старики.
X, 14. Когда жители [его] общины изгоняли злых
духов, он в парадной одежде стоял на восточной части крыльца.
X, 15. Посылая кого-либо в другое царство с поручением, он дважды
кланялся посланнику и лишь потом отпускал его.
X, 16. Когда Канцзы преподнес лекарство, [Учитель] с поклоном при-
нял его, сказав: «Я еще не разобрался, что это за лекарство, поэтому не
смею опробовать».
X, 17. Сгорела конюшня. [Учитель], только что вернувшийся из
дворца, спросил: «Люди не пострадали?» И не спросил о лошадях.
X, 18. Когда правитель жаловал его кушаньем, он непременно рас-
правлял циновку и тотчас отведывал кушанье. Когда правитель жало-
вал сырым мясом, он непременно отваривал мясо и прежде подносил
предкам. Когда правитель жаловал скот, он непременно откармливал
его. На трапезе у правителя, дождавшись, когда тот принесет
жертву предкам, первым начинал есть.
X, 19. [Кун-цзы] заболел, и правитель навестил его. [Кун-цзы] обра-
тился лицом на восток, накрылся парадной одеждой и поверх переки-
нул пояс.
X, 20. Когда правитель повелевал прибыть [во дворец], Кун-цзы, не
дожидаясь, пока заложат повозку, отправлялся пешком.
X, 21. Войдя в Великий храм, он расспрашивал о каждой мелочи.
X, 22. Когда умер друг и некому было похоронить его, он сказал:
«Я похороню».
X, 23. Принимая подарки друзей, будь то повозка или лошади, но не
жертвенное мясо, сам не кланялся.
X, 24. Когда он спал, то не был похож на покойника; когда он был с
домашними, то не уподоблялся гостю.
X, 25. Когда [Кун-цзы] встречал человека в траурном одеянии, хотя
бы и давнего знакомца, он всегда принимал [скорбный] вид. Когда
встречал кого-либо в церемониальной шапке или слепого, как бы час-
то ни видел их, всякий раз был почтителен. Когда ехал в повозке и
встречал одетого в траур, то отвешивал поклон, опершись на поручни.
Когда встречал людей, несущих государственные подворные списки
населения, был так же почтителен к ним. Когда видел щедро накры-
тый стол, всегда вставал с выражением почтения на лице. Когда начи-
налась гроза или буря, всегда выказывал благоговение.
X, 26. [Кун-цзы] поднимался на повозку, держа прямо спину и
ухватившись за веревочные поручни. Сидя в повозке, назад не смотрел,
быстро не говорил и распоряжений не давал.
X, 27. Поднимаясь как-то в повозке по горной дороге, увидел фазанов.
[Кун-цзы] изменился в лице. Фазаны взлетели, сделали круг и сели вместе^
[Кун-цзы] сказал: «Эти фазаны знают свое время, знают свое вре-
мя!» Цзы Лу хлопнул в ладоши, они поднялись и улетели.
ГЛАВА XI «СНАЧАЛА ИЗУЧАЛИ...»
XI, 1. Учитель сказал: «Те, кто сначала изучали Правила и музыку, а
потом становились чиновниками, — обычные люди, не имевшие рангов
и жалований. Те, кто сначала становились чиновниками, а лишь потом
изучали Правила и музыку, — дети цинов и дафу. Если бы мне понадо-
бились способные, то я выбрал бы из тех, кто начал с изучения».
XI, 2. Учитель сказал: «Из сопровождавших меня в Чэнь и Цай никто
уже не входит в [мои] ворота».
XI, 3. Среди учеников самыми способными в осуществлении доброде-
тели были Янь Юань, Минь Цзыцянь, Жань Боню, Чжун Гун; в умении
вести диалог — Цзай Во, Цзы Гун; в государственных
делах — Жань Ю, Цзи Лу; в вопросах вэнь-культуры — Цзы Ю и Цзы Ся.
XI, 4. Учитель сказал: «Хуэй мне не помощник, он доволен всеми
моими суждениями».
XI, 5. Учитель сказал: «Минь Цзыцянь воистину почитает родителей!
Другие люди отзываются о нем так же, как его родители и братья».
XI, 6. Нань Жун постоянно повторял стих «Белая яшма». Учитель
отдал ему в жены дочь старшего брата.
XI, 7. Цзи Канцзы спросил: «Кто из ваших учеников больше всех
любил учиться?» Учитель ответил: «Янь Хуэй больше всех любил
учиться. К несчастью, жизнь его была коротка, он скончался. Ныне
таких уж нет».
XI, 8. Когда Янь Юань умер, [его отец] Янь Лу просил у Учителя
повозку, чтобы, продав ее, приобрести саркофаг [для гроба]. Учитель
сказал: «Каждый заботится о своем сыне, талантлив он или нет. Когда
мой сын умер, его похоронили в гробу без саркофага. Я не могу из-за
того, что нужен саркофаг, ходить пешком, ибо я — дафу и мне не
подобает ходить пешком».
XI, 9. Янь Юань умер. Учитель воскликнул: «О! Небо хочет моей
погибели! Небо хочет моей погибели!»
XI, 10. Когда Янь Юань умер, Учитель безутешно оплакивал его. Со-
провождавшие его сказали: «Учитель горюет так безутешно!» Он сказал:
«Безутешно? Об этом человеке так безутешно горюю, и больше ни о ком!»
XI, 11. Когда Янь Юань умер, ученики хотели устроить пышные по-
хороны. Учитель сказал: «Нельзя». Но ученики все же пышно похо-
ронили его. Учитель сказал: «Хуэй! Ты относился ко мне как к отцу, а я
не смог отнестись к тебе как к сыну. Это не я, а ученики так [поступили]!»
XI, 12. Цзи Лу спросил о служении духам. Учитель ответил: «Мы не
умеем'служить живым людям, как же можем служить умершим?» Цзи
Лу опять спросил: «Хотел бы узнать, что такое смерть?» [Учитель]
ответил: «Мы [еще] не разобрались в жизни, что же мы можем знать о
смерти?»
XI, 13. Когда ученики были рядом с Учителем, Минь Цзыцянь дер-
жался вежливо и скромно, у Цзы Лу был решительный и воинствен-
ный вид, а Жань Ю и Цзы Гун были обходительны и уступчивы. Учи-
тель был доволен, но [в отношении Цзы Лу он] сказал: «А вот такие,
как Ю, своей смертью не умирают».
XI, 14. Жители Лу решили перестроить сокровищницу Чанфу. Минь
Цзыцянь спросил: «А что, если все оставить по-старому? Зачем надо
перестраивать?» Учитель сказал о нем: «Этот человек не разговорчив,
но если говорит, всегда попадает в точку».
XI, 15. Учитель сказал: «Почему Ю исполняет [эту песню] на сэ- гуслях у моих дверей?»
Ученики после этих слов стали непочтительны к Цзы Лу. Учитель сказал: «Ю в
учебе достиг немалого, но он еще не постиг всей премудрости».
XI, 16. Цзы Гун спросил: «Кто лучше — Ши или Шан?» Учитель
ответил: «Ши переходит [середину], а Шан не доходит». Цзы Гун спросил:
«Значит, Ши лучше?» Учитель ответил: «Переходить так же плохо, как и не доходить».
XI, 17. Цзиши хотел стать богаче Чжоу-гуна, и Цю помог ему в при-
умножении богатства, собирая [неправедные] налоги. Учитель сказал:
«[Жань Цю] не мой ученик. Вы можете, развернув флаги, с барабанным
боем напасть на него».
XI, 19. Учитель сказал: «[Янь] Хуэй преуспел в учебе, но часто стра-
дает от нужды. Цы, отказавшийся принять Небесное повеление, за-
нялся торговлей, приумножает богатство, и [торговые] его расчеты
часто бывают верны».
XI, 20. Цзы Чжан спросил, что представляет собой Дао-Путь доброго
человека. Учитель ответил: «Он не следует проторенной тропой, но
ему трудно достичь знаний высшей степени».
XI, 21. Учитель спросил: «Как можно считать благородным мужем
того, кто превозносит [чужие] суждения? А может, он только притво-
ряется?»
XI, 22. Цзы Лу спросил: «Когда услышу о деле, которое надо испол-
нить, следует ли мне немедленно исполнять?» Учитель ответил: «У
тебя живы отец и старшие братья, как же можно тебе немедленно исполнять
то, что услышишь?» Жань Ю спросил: «Когда услышу о деле, которое надо
исполнить, следует ли мне немедленно исполнять?» Учитель ответил:
«Как услышишь, тут же исполняй». Тогда Гунси Хуа спросил: «Когда Ю
задал вопрос, вы ему сказали, что еще живы отец и старшие братья. Когда же
Цю задал вопрос, вы ему сказали, чтобы он исполнял, как только услышит.
Я в недоумении и прошу разъяснений». Учитель ответил: «Цю трусоват, поэтому
я его подбадриваю, а у Ю храбрости на двоих, поэтому я его сдерживаю».
XI, 23. Когда Учителю угрожали в Куане, Янь Юань отстал [от него].
Учитель сказал [позже]: «Я считал тебя умершим». — «Пока Учитель
жив, как Хуэй может умереть?» — услышал он в ответ.
XI, 24. Цзи Цзыжань спросил: «Можно ли назвать Чжун Ю и Жань
Цю великими сановниками?» Учитель ответил: «Я думал, вы спросите
меня о других людях, но вы спросили меня о Ю и Цю. Те, кого име-
нуют великими сановниками, служат государю, следуя Дао-Пути, а
если не могут, то покидают службу. Нынешних же Ю и Цю можно
назвать обычными сановниками». Спросил далее: «Значит, они во всем
будут повиноваться?» Учитель ответил: «Если им прикажут убить отца или
правителя, то и они не подчинятся».
XI, 25. Цзы Лу собирался послать Цзы Гао управляющим уезда Би.
Учитель сказал: «Это все равно что погубить чужого сына». Цзы Лу
возразил: «Там есть народ, есть алтари духов земли и злаков. Разве
учеба заключается только в чтении книг?» Учитель сказал: «Вот
почему я презираю бойких на язык».
XI, 26. Цзы Лу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели подле Учителя.
Он им сказал: «Не смотрите, что я старше вас. Вот вы все сетуете:
„Никто нас не знает", — а если бы вас узнали, с чего бы вы начали
свои деяния?» Первым бросился отвечать Цзы Лу: «[Я бы хотел] получить
царство, [способное выставить] тысячу боевых колесниц, зажатое со всех
сторон большими государствами, которое постоянно подвергается
нападениям вражеских армий извне, а внутри, [в самом царстве, люди]
страдают от голода. Я за три года добился бы, чтобы [народ] проникся
мужеством и осознал, что такое долг». Учитель в ответ лишь усмехнулся.
«Цю! А ты с чего бы начал?» — «[Я бы хотел] получить землю в 60-70 ли,
а то и в 50-60 ли. Я бы за три года привел народ к достатку.
Что же до ритуала и музыки, то стал бы ждать, когда появится благо-
родный муж». «Ну а ты, Чи, с чего бы начал?» — спросил Учитель. «Нельзя сказать,
чтобы я отличался большим умением. Поэтому хочу еще поучиться, дабы
во время церемоний в храме предков и на приемах чужих правителей,
облачившись в ритуальные одежды, быть младшим помощником».
«Ну а ты, Дянь, с чего начнешь?» — спросил Учитель. Когда замолкли
звуки сэ-гуслей, на которых он играл, Цзэн Си поднялся и
ответил: «Моя мечта отлична от всех высказанных». — «А что в этом
плохого, ведь каждый высказывает свою мечту», — ответил Учитель.
«В конце весны, в третьем месяце, когда все уже носят легкие одежды,
в компании пяти-шести юношей и шести-семи отроков [я бы
хотел] искупаться в водах реки И, испытать силу ветра у алтаря дождя и,
распевая песни, возвратиться». Учитель глубоко вздохнул и произнес:
«Я хочу быть вместе с Дянем!» Трое учеников удалились. Цзэн
Си был последним. Он спросил: «Как вам понравились их речи?»
Учитель ответил: «Каждый из них лишь
поделился своей мечтой». — «Почему же вы усмехнулись, когда
говорил Ю?» — «Государством управляют с помощью ритуала, в его
же речи не было уступчивости. Поэтому я и усмехнулся», — ответил
Учитель. «А разве Цю говорил не об управлении государством?» —
«Где это ты видел, чтобы территория в 60-70 или 50-60 ли не была
государством?» — ответил Учитель. «Но разве и Чи говорил не об
управлении государством?» — «Храм предков и приемы при дворе —
разве это не государственные дела? Если бы Чи стал младшим по-
мощником, то кто бы стал старшим помощником?»
ГЛАВА XII «ЯНЬ ЮАНЬ...»
XII, 1. Янь Юань спросил о человеколюбии. Учитель ответил: «Пре-
одолеть себя и вернуться [в словах и поступках] к Правилам — в этом
заключается человеколюбие. Если однажды преодолеешь себя и воз-
вратишься [в словах и поступках] к Правилам, то в Поднебесной назо-
вут тебя обладающим человеколюбием. Человеколюбие зависит от
самого человека. Как оно может зависеть от других людей?»
Янь Юань вновь обратился: «Прошу рассказать, как этого добить-
ся». Учитель ответил: «Нельзя смотреть на то, что не соответствует
Правилам; нельзя слушать то, что не соответствует Правилам; нельзя
говорить то, что не соответствует Правилам; нельзя делать то, что не
соответствует Правилам». Янь Юань сказал: «Хоть я и недостаточно
сообразителен, позвольте мне следовать этим словам».
XII, 2. Чжун Гун спросил о человеколюбии. Учитель ответил:
«Вне дома относись к людям, словно встретил важных гостей. Используя
народ, веди себя [почтительно], словно совершаешь большое жертво-
приношение. Не делай другому человеку того, чего не пожелаешь себе.
Не допускай вражды в государстве, не допускай вражды в семье». Чжун Гун сказал:
«Хоть я, Юн, и недостаточно сообразителен, позвольте мне следовать этим словам».
XII, 3. СымаНю спросил о человеколюбии. Учитель ответил: «Чело-
веколюбивый в речах осторожен». [Сыма Ню] вновь спросил: «Разве
может [кто-либо] считаться человеколюбивым только потому, что в
речах осторожен?» Учитель ответил: «Когда предстоит что-то
трудновыполнимое, то разве в речах не будет осторожности?»
XII, 4. Сыма Ню спросил о благородном муже. Учитель ответил:
«Благородный муж не беспокоится и не испытывает страха».
[Сыма Ню] переспросил: «Не беспокоиться и не испытывать страха — и это-
го достаточно, чтобы называться благородным мужем?»
Учитель ответил: «Если в себе самом не находишь недостатков, то нет причин
беспокоиться и испытывать страх!»
XII, 5. Сыма Ню сокрушался: «У всех есть братья, только у меня их
нет». Цзы Ся сказал: «Я слышал, что жизнь и смерть зависят от воли
Неба, знатность и богатство — во власти Неба. Если благородный муж
почтительно исполняет дела, не совершает ошибок, вежливо относится
к людям и соблюдает Правила, то в пределах четырех морей ему все —
братья. Зачем благородному мужу печалиться, что у него нет братьев?»
XII, 6. На вопрос Цзы Чжана, кого называют проницательным, Учи-
тель ответил: «Если человек не поддается ни [умело] пущенной клеве-
те, ни досужим вымыслам, то его можно назвать проницательным.
Если не подвластен ни [умело] пущенной клевете, ни досужим вы-
мыслам, то его можно назвать также и дальновидным».
XII, 7. Цзы Гун спросил о сущности истинного правления. Учитель
ответил: «Это когда достаточно продовольствия, достаточно оружия и
есть доверие народа». Цзы Гун спросил: «Если бы пришлось [выби-
рать], то чем вы смогли бы пожертвовать в первую очередь?»
Учитель ответил: «Можно отказаться от оружия». Цзы Гун вновь спросил: «А
если бы пришлось выбирать из оставшихся двух, то чем вы смогли бы
пожертвовать прежде всего?» Учитель ответил: «Отказался бы от
продовольствия. Смерти никому из людей не избежать, но если народ
перестанет доверять, то [государству] не устоять».
XII, 8. Цзи Цзычэнь сказал: «Для благородного мужа важна его сущ-
ность, зачем ему еэиь-культура?» Цзы Гун ответил: «К сожалению, вы
ошиблись в оценке благородного мужа, а слетевшее с языка слово не
догонит и четверка коней. Сущность и вэнь-культура одинаково важ-
ны [для благородного мужа]. Без шерсти шкуру барса или тигра не
отличишь от шкуры собаки или овцы».
XII, 9. Ай-гун обратился к Ю Жо: «Год выдался голодный, и средств
не хватает. Как быть?» Ю Жо ответил: «Почему бы не восстановить
десятину?» [Ай-гун] сказал: «Мне даже двух десятин не хватает,
на что мне одна десятина?» И услышал в ответ: «Если у народа
будет достаток, то разве может у правителя быть недостаток? А если у наро-
да будет недостаток, то разве может у правителя быть достаток?»
XII, 10. Цзы Чжан спросил: «Как приумножить добродетель и как
выявить заблуждение?» Учитель ответил: «Руководствуйся преданно-
стью и искренностью, действуй во имя справедливости — так приум-
ножишь добродетель. Когда любят человека, желают ему долгой жиз-
ни; когда ненавидят человека, желают его скорой смерти. Желать
жизни или смерти [человека] — это и есть заблуждение. [В
„Книге стихов" сказано]: Вы не ради богатства забыли меня, Только ради
другого сделали вы! ».
XII, 11. Циский [правитель] Цзин-гун спросил Кун-цзы о сущности
истинного правления. Кун-цзы ответил: «Правитель должен быть
правителем, чиновник — чиновником, отец— отцом, сын — сыном».
Правитель сказал: «Прекрасно! Воистину, если правитель не
будет правителем, чиновник — чиновником, отец — отцом и сын — сыном,
то хотя и продовольствия будет [в избытке], смогу ли я его вкусить?»
XII, 12. Учитель сказал: «Решить судебное дело с полуслова был
способен только Ю. Он же никогда не откладывал [выполнение]
обещанного».
XII, 13. Учитель сказал: «Я не хуже других разбираю тяжбы, но луч-
ше бы их вовсе не стало».
XII, 14. Цзы Чжан спросил о сущности истинного правления. Учи-
тель ответил: «Находясь на посту, забывать об усталости; исполняя
распоряжения, помнить о преданности».
XII, 15. Учитель сказал: «Благородный муж, обладая обширными
познаниями в вэнь-культуре и постоянно сдерживая себя Правилами,
не в состоянии нарушить их».
XII, 16. Учитель сказал: «Благородный муж помогает людям претво-
рять то хорошее, что заложено в них, и не помогает претворять то
плохое, что заложено в них. Маленький человек поступает наоборот».
XII, 17. Цзи Канцзы спросил Кун-цзы о сути правления. Учитель
ответил: «Суть правления заключается в том, чтобы поступать пра-
вильно. Если вы будете поступать правильно, кто осмелится поступать
неправильно?»
XII,18. Цзи Канцзы, обеспокоенный [размахом] воровства, спросил
совета у Кун-цзы. Кун-цзы ответил: «Если вы не будете
алчным, то и люди даже за награду воровать не станут».
XII, 19. Цзи Канцзы, беседуя с Кун-цзы о сущности истинного прав-
ления, спросил: «Можно ли казнить утративших Дао-Путь, чтобы
[другие] приблизились к Дао-Пути?» Кун-цзы ответил: «Разве тот, кто
осуществляет истинное правление, казнит людей? Коль вы стремитесь
к добру, то и народ станет добрым. Добродетель благородных му-
жей — ветер, добродетель маленьких людей — трава. Куда дует
ветер, туда и склоняется трава».
XII, 20. Цзы Чжан спросил: «Каким должен быть ши-книжник,
чтобы его назвали выдающимся?» Учитель сказал: «А кого ты имеешь в виду
под выдающимся?» Цзы Чжан ответил: «Того, кто будет обязательно
известным в государстве и обязательно известным в семье». Учи-
тель сказал: «Это человек известный, а не выдающийся. Выдающийся
же обладает природной прямотой, любит справедливость, вникает в
слова людей и следит за выражением их лиц, заботится о том, чтобы
быть ниже других. Такой будет обязательно выдающимся в государстве и
будет обязательно выдающимся в семье. Что же касается известного,
то он лишь внешне проявляет человеколюбие, а на деле не
таков. Он живет, не испытывая сомнений. Такой и будет обязательно
известным как в государстве, так и в семье».
XII, 21. Фань Чи, сопровождая Учителя на прогулке у алтаря дождя,
сказал: «Осмелюсь спросить, как возвысить добродетель, искоренить
зло и не впасть в заблуждение?» Учитель ответил: «Прекрасный во-
прос! Если прежде — дело, а потом — итог, разве это не возвышение
добродетели? Если нападать на зло в себе и не нападать на зло в дру-
гих, разве это не искоренение зла? Если однажды в пылу гнева поза-
быть не только себя, но и родных, разве это не значит впасть в
заблуждение?»
XII, 22. Фань Чи спросил о человеколюбии. Учитель ответил: «Это
означает любить людей». [Фань Чи] спросил о знании. Учитель отве-
тил: «Это означает знать людей». Фань Чи не понял. Тогда Учитель
пояснил: «Когда возвышают прямых и ставят их над кривыми, то то-
гда и кривые выпрямляются». Фань
Чи ушел, но, встретив Цзы Ся, сказал: «Я только что видел
Учителя и спросил его о знании. Учитель сказал: „Когда возвышают
прямых и ставят их над кривыми, то тогда и кривые выпрямляются".
Что бы это значило?» Цзы Ся ответил: «О как глубоки эти слова! Ко-
гда в правление Шуня в Поднебесной выбирали из народа и выдвину-
ли Гао Яо, [тогда] все, не обладавшие человеколюбием, [вынуждены
были] удалиться. Когда в правление Тана в Поднебесной выбирали из
народа и выдвинули И Иня, [тогда] все, не обладавшие человеколю-
бием, [вынуждены были] удалиться»
XII, 23. Цзы Гун спросил о дружбе. Учитель ответил: «Искренне пре-
достерегай друга, как следует наставляй его. Если не будет слушать,
порви [с ним] и себя не казни».
XII, 24. Цзэн-цзы сказал: «Благородный муж обретает друзей благо-
даря вэкь-культуре и в дружбе совершенствует [свое] человеколюбие».
ГЛАВА XIII ЦЗЫ ЛУ...»
XIII, 1. Цзы Лу спросил о сущности правления. Учитель ответил:
«Прежде всего будь [для народа] примером, а уж затем предоставь
[ему] трудиться усердно». [Цзы Лу] попросил пояснить, что значит
[быть примером], и Учитель сказал: «Никогда не лениться».
XIII, 2. Чжун Гун, став управляющим в [семье] Цзи, спросил о сущ-
ности правления. Учитель ответил: «Будь примером для тех, кто слу-
жит, прощай мелкие промахи, выдвигай талантливых». [Чжун Гун]
спросил: «А как распознать талантливых и выдвигать их?»
Учитель ответил: «Выдвигай тех, кого знаешь. А если кого и не знаешь, то
разве люди смогут их скрыть?»
XIII, 3. Цзы Лу спросил: «Вэйский правитель [Чу-гун] намерен при-
влечь вас к управлению [государством]. С чего вы начнете?» Учитель
ответил: «Начать необходимо с упорядочения названий, которые не
соответствуют сути!» Цзы Лу спросил: «Неужто вы вновь будете
настаивать на своем?!
Зачем непременно нужно упорядочение?» Учитель ответил: «Как же
ты необразован! Благородный муж осторожно относится к тому, что
не понимает. Если названия не соответствуют сути, то и со словами
неблагополучно. Если со словами неблагополучно, то и дела не
будут ладиться. А когда дела не ладятся, то Правила и музыка недейственны.
Если Правила и музыка недейственны, то наказания не достигают
своей истинной цели. А когда наказания не достигают своей истинной
цели, то народ не знает, как с пользой распорядиться силой своих рук
и ног. Поэтому благородный муж, вводя названия, должен произно-
сить их правильно, а то, что произносит, непременно осуществлять.
В словах благородного мужа не должно быть и грана неточности».
XIII, 4. Фань Чи обратился с просьбой обучить его земледелию. Учи-
тель ответил: «В этом мне не сравниться со старым земледельцем».
Тогда [Фань Чи] обратился с просьбой обучить его выращивать овощи.
Учитель ответил: «В этом мне не сравниться со старым огородником».
Фань Чи ушел. И тогда Учитель сказал: «Да! Действительно, какой же маленький
человек этот Фань Сюй! Если верхи любят Правила, то в народе не
сыщется никого, кто решился бы не проявить почтительность; если
верхи любят справедливость, то в народе не сыщется никого, кто ре-
шился бы не подчиниться; если верхи любят честность, то в народе не
сыщется никого, кто решился бы не быть искренним. Если все
будет именно так, то тогда народ со всех четырех сторон, неся за спиной
детей, устремится [к верхам], и зачем тогда им самим, [верхам], зани-
маться земледелием?»
XIII, 5. Учитель сказал: «Если заучившему «[Книгу] стихов»— все
триста [стихов] — поручили управлять и он не справился с делами,
если послали его в соседнее царство, а он и там не смог самостоятель-
но решать дела, то какой прок от того, что он выучил так много?»
XIII, 6. Учитель сказал: «Если правитель ведет себя правильно, то
дела идут и без приказов. Если же правитель ведет себя неправильно,
то народ не будет повиноваться, сколько бы приказов ни издавалось».
XIII, 7. Учитель сказал: «Правление в [царствах] Лу и Вэй — это
правление братьев».
XIII, 8. Учитель сказал о вэйском царевиче Цзине: «Он умеет вести
дела своей семьи. Когда он что-то получает, говорит: „Достаточно";
когда получает сверх того, говорит: „Уже разбогател"; а когда приоб-
ретает побольше, то произносит: „Прекрасно"».
XIII, 9. Учитель направлялся в Вэй, а Жань Ю правил повозкой. Учи-
тель сказал: «Как много здесь народу!» Жань Ю спросил: «Когда так
много народу, то как его направлять?» Учитель ответил: «Прежде
всего надо, чтобы он разбогател». Жань Ю вновь спросил: «А когда он
разбогател, то как его дальше направлять?» Учитель ответил:
«Его надо воспитывать».
XIII, 10. Учитель сказал: «Если бы [правитель] использовал меня [на
службе], то я бы в течение одного года навел порядок, а через три года
добился бы успеха».
XIII, 11. Учитель сказал: «„Сто лет у власти в государстве добрые
люди — и нет жестокости и казни". Как верны эти слова!»
XIII, 12. Учитель сказал: «Если окажется [в государстве] истинный
правитель, то всего лишь через поколение воцарится человеколюбие».
XIII, 13. Учитель сказал: «Если человек способен сам исправить себя,
то разве будут ему трудны дела управления? Если же не способен сам
исправить себя, то как он сможет исправлять других?»
XIII, 14. Когда Жань-цзы вернулся из дворца, Учитель спросил: «По-
чему так поздно?» И услышал в ответ: «Были государственные
дела». Учитель сказал: «То были частные дела. Если бы дела были
государственные, то, хотя я и не служу, все равно узнал бы о них».
XIII, 15. Дин-гун спросил: «Можно ли одним словом достичь процве-
тания страны?» Кун-цзы ответил: «Одно такое слово трудно найти, но
сказано: „Быть правителем очень трудно, и сановником быть также
нелегко". Если правитель понимает трудности управления [и проявля-
ет осмотрительность], не близко ли это к тому, когда одним словом
можно достичь процветания страны?» Тогда Дин-гун вновь спросил:
«А можно ли одним словом погубить государство?»
Кун-цзы ответил: «Одно такое слово трудно найти, но сказано:
„При управлении государством нет у меня радости, кроме
той, что никто не перечит ни единому моему слову". Если никто не
перечит праведным словам, разве это плохо? Но если никто не пере-
чит неправедным словам, не близко ли это к тому, когда одним словом можно
погубить государство?»
XIII, 16. Шэ-гун спросил о сущности истинного правления. Учитель
ответил: «Надо добиться такого положения, когда вблизи радуются, а
издалека стремятся прийти».
XIII, 17. Цзы Ся, став главой уезда Цюйфу, спросил о сущности
правления. Учитель ответил: «Не торопись и не гонись за малой выго-
дой. Будешь торопиться — не достигнешь цели; погонишься за малой
выгодой — не преуспеешь в большом деле».
XIII, 18. Шэ-гун сказал, обращаясь к Кун-цзы: «В моем дане
есть прямой человек. Когда его отец украл барана, сын сообщил [властям]
об этом». Кун-цзы сказал: «Прямые люди моего дана отличаются от
ваших, отцы укрывают детей, дети укрывают отцов — в этом именно
и заключается прямота».
XIII, 19. Фань Чи спросил о человеколюбии. Учитель ответил: «Дома
держись скромно, к делам относись уважительно, с людьми будь ис-
кренним. Не отказывайся от всех этих [принципов], даже отправляясь
к варварам».
XIII, 20. Цзы Гун спросил: «Кто может называться шм-книжником?»
Учитель ответил: «Тот, кого стыд может удержать от [неблаговидного]
поступка, и кто, посланный в другое царство, справится с поручением,
может называться шм-книжником». Цзы Гун спросил: «Осмелюсь спросить,
кто может следовать за ним?» [Учитель] ответил: «[Тот, кого его]
цзун-цзу провозгласит [обладающим] сыновней почтительностью, и
[тот, кого его] сян-дан провозгласит [обладающим] любовью к старшим братьям».
[Цзы Гун] сказал: «Осмелюсь спросить, кто может следовать за
ним?» [Учитель] ответил: «Тот, кто правдив в словах и решителен в
делах, пусть и маленький человек, может следовать за ним».
[Цзы Гун] спросил: «А каковы те, кто занимается делами правле-
ния ныне?» Учитель ответил: «Увы, что можно сказать о людях, чьи
способности столь ничтожны?»
XIII, 21. Учитель сказал: «Не нахожу людей, придерживающихся
середины, и вынужден сходиться с [людьми] своевольными либо ос-
мотрительными. Своевольный хватается за [любое дело], осмотри-
тельный же избегает неприятностей».
XIII, 22. Учитель сказал: «У южан говорят: „Тот, в ком нет постоян-
ства, не может предсказывать и лечить". Хорошие слова! „Не будешь
постоянным в своих достоинствах, может быть, попадешь с
ними в неловкое положение». Учитель сказал: «Такому, [в ком нет постоянства],
не дано предсказывать».
XIII, 23. Учитель сказал: «Благородный муж стремится к единению
через разномыслие, но не стремится к единению через послушание.
Маленький человек стремится к единению через послушание, но не
стремится к единению через разномыслие» .
XIII, 24. Цзы Гун спросил: «Что вы скажете, если кого-то любят все
односельчане?» Учитель ответил: «Не годится». — «А что скажете,
если кого-то ненавидят все односельчане?» — «И это не годится.
Лучше, если его любят хорошие односельчане, а ненавидят злые».
XIII, 25. Учитель сказал: «Благородному мужу легко служить, но
трудно угодить. Если, угождая ему, [даже] нарушишь Дао-Путь, он
будет недоволен. Он использует людей [на службе] сообразно их спо-
собностям. Маленькому человеку трудно служить, но легко угодить.
Если, угождая ему, [даже] нарушишь Дао-Путь, он все равно
будет доволен. Используя людей [на службе], он требует от них полного
подчинения».
XIII, 26. Учитель сказал: «Благородный муж держится ровно и с дос-
тоинством, но без высокомерия. Маленький человек высокомерен и не
держится ровно и с достоинством».
XIII, 27. Учитель сказал: «Если человек тверд, решителен, прост и не
бросает слов на ветер, то он близок к человеколюбию».
XIII, 28. Цзы Лу спросил: «Каким должен быть тот, кого называют
иш-книжником?» Учитель ответил: «Он должен прислушиваться к
увещаниям и жить в мире. Он должен прислушиваться к увещаниям
друзей и жить в мире с братьями».
XIII, 29. Учитель сказал: «Если добрый человек
будет обучать людей семь лет, то можно [этих людей] посылать на войну».
XIII, 30. Учитель сказал: «Посылать на войну людей необученных —
значит бросить их».
ГЛАВА XIV «СЯНЬ СПРОСИЛ...»
XIV, 1. Сянь спросил, что такое стыд. Учитель ответил: «Когда в
стране царит Дао-Путь, а [чиновники] думают [только] о жалованье и
когда страна лишилась Дао-Пути, а [чиновники продолжают]
думать [только] о жалованье, — вот это и есть стыд». [Сянь]
сказал: «Когда смогут избавиться от тщеславия, самомнения,
злобы и алчности, можно ли считать это человеколюбием?» Учитель
ответил: «Можно считать это [избавление] трудным, что же касается
человеколюбия, я не знаю».
XIV, 2. Учитель сказал: «Шм-книжник, думающий лишь о спокойст-
вии и удовольствиях, не достоин так называться».
XIV, 3. Учитель сказал: «В государстве, где царит Дао-Путь, говорить
надо прямо и действовать прямо; в государстве, лишенном Дао-Пути,
действовать надо прямо, а говорить сдержанно».
XIV, 4. Учитель сказал: «Тот, кто обладает добродетелью, непре-
менно произносит слова, [заслуживающие внимания], но тот, кто
произносит слова, [заслуживающие внимания], не обязательно доб-
родетелен. Обладающий человеколюбием непременно отважен, но
отважный не обязательно человеколюбив».
XIV, 5. Наньгун Ко спросил Кун-цзы: «И был искусным стрелком, а
Ао мог двигать лодку посуху, но оба умерли не своей смертью. Не
оттого ли Юй и Цзи получили Поднебесную, что они собственноручно
возделывали землю?» Учитель промолчал. Когда Наньгун Ко вы-
шел, Учитель сказал: «Этого человека можно назвать благородным
мужем. Сколь обширна его добродетель!
XIV, 6. Учитель сказал: «И среди благородных мужей бывают не об-
ладающие человеколюбием, но среди маленьких людей не встречаются
человеколюбивые».
XIV, 7. Учитель сказал: «Если любишь [народ], разве не сможешь
побуждать [его] к упорному труду? Если предан [правителю], разве не
сможешь [его] вразумить?»
XIV, 8. Учитель сказал: «Когда [в царстве Чжэн] готовилось послание
[в другое царство], то Би Чэнь составлял текст вчерне, Ши Шу выска-
зывал замечания, Цзы Юй, ведавший внешними делами, исправлял
текст, а Цзы Чань из Дунли доводил его до совершенства».
XIV, 9. Некто спросил о Цзы Чане. Учитель ответил: «Милосердный
человек!» Спросил о Цзы Си. [Учитель] ответил: «Ах, это тот, это
тот!» Спросил о Гуань Чжуне. [Учитель] ответил: «[Настоящий] чело-
век! Для него отняли у [рода] Бо триста дворов в местечке
Пянь, и хотя [род] Бо питался грубой пищей, [никто из них] до конца своих
дней не произнес ни одного бранного слова [в адрес Гуань Чжуна]».
XIV, 10. Учитель сказал: «Быть бедным и не роптать — трудно, быть
богатым и не зазнаваться — легче».
XIV, 11. Учитель сказал: «Мэн Гунчо мог бы быть управляющим"
в богатых родах Чжао и Вэй, но он не мог бы быть сановником в царст-
вах Тэн и Сюэ».
XIV, 12. Цзы Лу спросил, кого можно назвать совершенным челове-
ком. Учитель ответил: «Если [соединить] ум Цзан Учжуна, бескоры-
стие Гунчо, храбрость Чжуанцзы из Бянь, мастерство Жань Цю, доба-
вить [знание] Правил и музыки, то может получиться совершенный
человек». [Подумал немного] и добавил: «Но вряд ли таким должен
быть ныне совершенный человек. Совершенным человеком можно на-
звать того, кто предпочитает долг выгоде, рискует жизнью, столкнув-
шись с опасностью, помнит о своем обещании, несмотря на трудности».
XIV, 13. Учитель спросил у Гунмин Цзя о Гуншу Вэньцзы: «Правда
ли, что твой учитель не говорит, не смеется и не берет?» Гунмин Цзя
ответил: «Те, кто сообщил об этом, ошибаются. Когда надо сказать, он
говорит, но так, чтобы никого не утомить; когда он весел, он смеется,
но так, чтобы никого не задеть; когда надо взять по справедливости,
он берет, но так, чтобы ни у кого не вызвать осуждения». Учитель
сказал: «Это так? Неужто он так и поступает?»
XIV, 14. Учитель сказал: «Цзан Учжун [перед бегством в Ци] просил
у луского царя [разрешить ему] оставить своих наследников [править
в своем бывшем владении] Фан. Поговаривают, что он не вымогал
[согласия] у своего царя, но я не верю».
XIV, 15. Учитель сказал: «Цзиньский Вэнь-гун был вероломен и не
прям, циский Хуань-гун был прям и не вероломен».
XIV, 16. Цзы Лу сказал: «Когда Хуань-гун убил своего брата Гунцзы Цзю,
[наставник брата] Шао Ху покончил с собою, однако [другой наставник],
Гуань Чжун, остался жив». Затем спросил: «Наверное, он
не был человеколюбивым?» Учитель ответил: «Хуань-гун девять раз
объединял правителей царств, не прибегая к оружию, — в этом заслу-
га Гуань Чжуна. Кто сравнится с ним в человеколюбии! Кто сравнится
с ним в человеколюбии!»
XIV, 17. Цзы Гун сказал: «Ведь Гуань Чжун не был человеколюбивым?
Когда Хуань-гун убил Гунцзы Цзю, то он не только не покончил
с собою, но и стал первым советником [Хуань-гуна]». Учитель отве-
тил: «Гуань Чжун, став первым советником Хуань-гуна, [помог ему]
сделаться гегемоном [среди царств], объединил и выправил Подне-
бесную. Народ до сих пор пользуется его благодеяниями. Если бы не
Гуань Чжун, мы ходили бы с распущенными по спине волосами и
запахивали одежду на левую сторону, [как варвары]. Разве мог он
[покончить с собою], как безвестный простолюдин — в придорож-
ной канаве?»
XIV, 18. Чжуань, старший служащий в [семье] Гуншу Вэньцзы, был
по его рекомендации назначен на такую же высокую должность при
царском дворе, [что и сам Гуншу Вэньцзы]. Учитель, узнав об этом,
сказал: «Можно называть Вэнь[-культурным]».
XIV, 19. Учитель, рассуждая о вэйском царе Лин-гуне, сказал, что он
сошел с Дао-Пути. Канцзы спросил: «Если так, то почему же он не
потерял царство?» Учитель ответил: «У него Чжуншу Юй ведал прие-
мом гостей из других царств, Чжу То — жертвоприношениями, Ван-
сунь Цзя — военными делами. При такой [поддержке] как он мог по-
терять царство?»
XIV, 20. Учитель сказал: «У того, кто без стыда произносит слова, с
трудом исполняются дела».
XIV, 21. Чэнь Чэнцзы убил циского правителя Цзянь-гуна. Кун-цзы,
совершив ритуальное омовение, пошел на аудиенцию к лускому царю
Ай-гуну и сказал: «Чэнь Чэнцзы убил своего государя. Прошу [по-
слать войска] покарать его». Ай-гун ответил: «Доложи главам Трех
семей!» Кун-цзы вышел и сказал [про себя]: «Поскольку я в [ранге],
следующем за дафу, я не мог не доложить. Однако правитель сказал
доложить главам Трех семей». Учитель доложил главам Трех семей,
но они отказались [посылать войска]. Кун-цзы сказал: «Поскольку я
следую за дафу, я не мог не доложить».
XIV, 22. Цзы Лу спросил о том, как служить правителю. Учитель
ответил: «Не обманывай его и увещевай его».
XIV, 23. Учитель сказал: «Благородный муж стремится вверх, ма-
ленький человек стремится вниз».
XIV, 24. Учитель сказал: «В древности учились, чтобы [совершенст-
вовать] себя; ныне же учатся, чтобы [хвастаться] перед другими».
XIV, 25. Цюй Боюй отрядил посланца побеседовать с Кун-цзы. Кун-
цзы почтительно усадил гостя и спросил: «Что заботит вашего хозяи-
на?» Тот ответил: «Он все время размышляет, как бы поменьше со-
вершить ошибок, но пока еще не достиг желаемого». Когда посланец
удалился, Учитель произнес: «Вот это посланец! Вот это посланец!»
XIV, 26. Учитель сказал: «Если ты не на его месте, то и не вмешивай-
ся в его дела правления». Цзэн-цзы заметил: «Благородного мужа
заботят только [дела], соответствующие его положению».
XIV, 27. Учитель сказал: «Благородный муж испытывает стыд, если
сказанное им претворить невозможно».
XIV, 28. Учитель сказал: «У благородного мужа три Дао-Пути, и ни
по одному из них я не смог пройти до конца: человеколюбивый не пе-
чалится, мудрый не сомневается, храбрый не боится». Цзы Гун сказал:
«Это как раз те Дао-Пути, [по которым прошел до конца] Учитель».
XIV, 29. Цзы Гун любил оценивать людей. Учитель сказал: «Как
мудр ты, Цы! У меня на это нет времени».
XIV, 30. Учитель сказал: «Не печалься, что люди не знают тебя. Пе-
чалься, что еще не проявил свои способности».
XIV, 31. Учитель сказал: «Не предполагать обмана и не подозревать в
неискренности, но, [столкнувшись с ними], сразу распознать — не в
этом ли мудрость?»
XIV, 32. Вэйшэн My сказал Кун-цзы: «Цю! Что тебя так беспокоит?
Или ты хочешь проявить свое красноречие?» Кун-цзы ответил: «Я не
собираюсь проявлять красноречие. Но мне претит невежество».
XIV, 33. Учитель сказал: «Скакуны славятся не силой, а норовом».
XIV, 34. Кто-то спросил: «Говорят, что на зло надо отвечать добром.
Что вы на это скажете?» Учитель ответил: «Как это — отвечать добром?
На зло отвечают по справедливости, а на добро отвечают добром».
XIV, 35. Учитель сказал: «Никто не знает меня». Цзы Гун спросил:
«Почему так вышло, что вас никто не знает?» Учитель ответил: «Не
ропщу на Небо, не виню людей. Изучая низшее, я постигаю высшее.
И не знает меня, кажется, лишь Небо!»
XIV, 36. Гунбо Ляо наклеветал Цзисуню на Цзы Лу. Цзыфу Цзинбо
рассказал об этом [Учителю] и добавил: «Этот почтенный [Цзисунь]
уже введен в заблуждение Гунбо Ляо, но у меня есть возможность
выставить голову [Гунбо Ляо] на всеобщее обозрение перед дворцом
либо на базарной площади». Учитель ответил: «Будет ли претворен
[мой] Дао-Путь [в стране] — зависит от судьбы, потерпит ли крах
[мой] Дао-Путь [в стране] — зависит от судьбы. Разве может Гунбо
Ляо спорить с [моей] судьбой?»
XIV, 37. Учитель сказал: «Мудрые избегают [неправедного] мира; за
ними следуют те, кто избегают места, [где нет стабильности]; за ни-
ми — те, кто избегают [оскорбительного] обращения; и за ними — те,
кто избегают [оскорбительных] слов». Учитель сказал: «Таких было
семеро».
XIV, 38. Цзы Лу заночевал у ворот Шимэнь. Утром стражник спросил:
«Откуда пришел?» Цзы Лу ответил: «Я из учеников Кун-цзы». Тогда
[стражник] сказал: «А, это тот, кто, зная, что ничего не получится, все
же продолжает [свое] дело!»
XIV, 39. Учитель как-то в бытность его в [царстве] Вэй бил в камен-
ный гонг. Один человек, несший на плече корзину с травой, проходил
как раз мимо ворот. Он сказал: «Как тяжко на сердце у того, кто бьет в
каменный гонг!» Еще немного [послушав], сказал: «Эти удары, как
стук падающих камней, рождают тревогу: ах, никому не понять меня...
Ну и пусть никому не понять тебя! [Как сказано в „Книге стихов"]:
Глубок — я в одеждах пройду по нему, А мелок — край платья тогда подниму».
Учитель сказал: «Он такой решительный! Его не страшат трудности».
XIV, 40. Цзы Чжан сказал: «В „[Книге] истории" сказано, что Гао-
цзун, соблюдая траур, жил в соломенной хижине и три года не гово-
рил. Что бы это значило?» Учитель сказал: «Почему только Гао-
цзун? Так поступали все древние. Когда умирал правитель, то
все чиновники в течение трех лет внимали приказаниям первого
советника».
XIV, 41. Учитель сказал: «Если верхи любят Правила, то народ легко
использовать».
XIV, 42. Цзы Лу спросил о благородном муже. Учитель ответил:
«Совершенствуй себя, чтобы быть почтительным». [Цзы Лу] спросил:
«И это все?» Ответил: «Совершенствуй себя, чтобы принести спокой-
ствие другим». — «И это все?» Ответил: «Совершенствуй себя, чтобы
принести спокойствие народу. Совершенствовать себя, чтобы принес-
ти спокойствие народу, — разве не это заботило Яо и Шуня?»
XIV, 43. Юань Жан в ожидании Учителя сидел, как варвар. Учитель
сказал: «В детстве ты не почитал старших, повзрослев, не сотворил
ничего полезного, состарился, а все не унимаешься, ведешь себя, как
разбойник». И ударил его палкой по ноге.
XIV, 44. Когда мальчик из дана Цюэ передал послание, некто спро-
сил о нем: «Будет ли он преуспевать?» Учитель ответил: «Я вижу, что
он сидит, как взрослый, ходит, как взрослый. Он не преуспеет, ибо
стремится к быстрому успеху».
ГЛАВА XV «ВЭЙСКИЙ ЛИН-ГУН...»
XV, 1. Вэйский Лин-гун спросил у Кун-цзы о построении войск. Кун-
цзыответил: «Я наслышан обо всем, что связано с жертвенной
утварью, что же касается построения войск, то это я не изучал».
На сле- дующий день [Кун-цзы] покинул Вэй.
XV, 2. Во время пребывания в Чэнь [у Кун-цзы и учеников] иссякло
продовольствие. Все сопровождавшие [Кун-цзы], изнуренные голодом,
не могли подняться. Цзы Лу раздраженно спросил: «Может ли благо-
родный муж также оказаться в безвыходном положении?» Учитель
ответил: «Благородный муж, оказавшись в безвыходном положении,
проявляет стойкость, маленький же человек в безвыходном положе-
нии становится безрассудным».
XV, 3. Учитель спросил: «Цы! Ты полагаешь, что я изучаю многое и
все запоминаю?» Тот ответил: «Конечно, а разве не так?» —
«Нет, — ответил Учитель, — у меня все пронизано Единым».
XV, 4. Учитель сказал: «Ю! Людей, знающих, что такое добродетель,
слишком мало!»
XV, 5. Учитель сказал: «Если и был правитель, добившийся порядка
[в Поднебесной], не делая ничего, то им был Шунь. Чем же он зани-
мался? Он лишь сидел в почтительной позе лицом на юг».
XV, 6. Цзы Чжан спросил о правильном поведении. Учитель ответил:
«В речах будь искренним и правдивым, в поступках— честным и
уважительным, и даже если отправят тебя в страну варваров, веди
себя именно так. А если в речах нет искренности и правдивости, в
поступках нет честности и уважительности, то допустимо ли такое
даже в родных краях, родной общине? Ты должен видеть [мысленно
эти принципы] перед глазами, когда стоишь, и видеть их словно запи-
санными на дышле, когда сидишь в повозке. Только тогда освоишь
принципы правильного поведения». Цзы Чжан записал эти слова на
своем поясе.
XV, 7. Учитель сказал: «Каким прямым человеком был Ши Юй! Ко-
гда в стране царил Дао-Путь, он был прям, словно стрела; когда в
стране утеряли Дао-Путь, он был также прям, словно стрела. Каким
благородным мужем был Цюй Боюй! Когда в стране царил Дао-Путь,
он пошел служить; когда в стране утратили Дао-Путь, он смог уйти и
утаил свои способности».
XV, 8. Учитель сказал: «Не разговаривая с тем, с кем надо бы гово-
рить, вы теряете людей. Разговаривая с тем, с кем лучше бы не гово-
рить, вы теряете слова. Мудрый не теряет людей и не теряет слова».
XV, 9. Учитель сказал: «Целеустремленный шм-книжник и обладаю-
щий человеколюбием не пытаются сохранить жизнь, если рискуют
утратить человеколюбие, напротив, они жертвуют собой ради обрете-
ния человеколюбия».
XV, 10. Цзы Гун спросил, как стать человеколюбивым. Учитель отве-
тил: «[Любой] мастер, желая хорошо сделать свое дело, прежде всего
должен наточить свой инструмент. [Поэтому] в каком бы царстве ты
ни был, служи лишь мудрейшим из сановников, дружи лишь с теми
шм-книжниками, кто человеколюбив».
XV, 11. Янь Юань спросил, как следует управлять государством.
Учитель ответил: «Введи календарь [династии] Ся, езди в повозках
[династии] Инь, носи ритуальную шапку [династии] Чжоу, что касается
музыки, то возьми [мелодии] „Шао" и „У". Запрети мелодии [царства]
Чжэн, изгони льстецов: мелодии Чжэн непристойны, а льстецы опасны».
XV, 12. Учитель сказал: «Не задумываясь о том, что ждет в будущем,
человек обрекает себя на скорые неудачи».
XV, 13. Учитель сказал: «Все кончено! Я не встречал еще человека,
который любил бы добродетель так же, как красоту».
XV, 14. Учитель сказал: «Цзан Вэньчжун, по-видимому, из тех, кто
присвоил пост! Он отлично знал о мудрости Хуэя из Люся, однако
не предоставил ему соответствующей должности».
XV, 15. Учитель сказал: «Если к самому себе будешь более требова-
тельным, чем к другим, то избежишь обид».
XV, 16. Учитель сказал: «Если человек не спрашивает себя:
„Как же быть? Как же быть?", — то и я не знаю, как же ему быть».
XV, 17. Учитель сказал: «Трудно чего-либо добиться с теми, кто це-
лыми днями болтают обо всем и ни разу не вспомнят о долге».
XV, 18. Учитель сказал: «Благородный муж всегда исходит из чув-
ства долга. Это проявляется в том, что в делах он следует Правилам,
в речах скромен, завершая дела, правдив. Именно таков благород-
ный муж».
XV, 19. Учитель сказал: «Благородный муж печалится о том, что не про-
явил свои способности, но не печалится о том, что люди не знают его».
XV, 20. Учитель сказал: «Благородный муж обеспокоен тем, что к
концу его жизни имя его не будет прославляться».
XV, 21. Учитель сказал: «Благородный муж требователен к себе,
маленький человек требователен к другим».
XV, 22. Учитель сказал: «Благородный муж строг, но не склонен к
ссорам, легко сходится с людьми, но не [сторонник одного] дана».
XV, 23. Учитель сказал: «Благородный муж возвышает людей не за их
суждения, и он не отвергает [ценные] суждения даже [недостойных]
людей».
XV, 24. Цзы Гун спросил: «Существует ли одно такое слово, которым
можно руководствоваться всю жизнь?» Учитель ответил: «Это сло-
во — шу-снисхождение, то есть не делай другому человеку того, чего
не пожелаешь себе».
XV, 25. Учитель сказал: «Из тех людей, с кем я общался, кого я
хулил и кого хвалил? Если я и хвалил кого, то только испытав на деле. Так
поступал народ Трех династий, поэтому все Три династии шли пра-
ведным Дао-Путем».
XV, 26. Учитель сказал: «Мне встречались сомнительные места в
исторических хрониках. Хозяин отдавал свою лошадь другому
объездить. Ныне такого уж не бывает».
XV, 27. Учитель сказал: «Сладкие речи пагубны для добродетели. Не
вникая в малые [дела], губят большие замыслы».
XV, 28. Учитель сказал: «Когда кого-то все ненавидят, это непремен-
но нужно проверить; когда кого-то все любят, это также непременно
нужно проверить [самому]».
XV, 29. Учитель сказал: «Человек может возвеличить Дао-Путь, но
Дао-Путь не может возвеличить человека».
XV, 30. Учитель сказал: «Ошибки, которые не исправляют, как раз и
есть ошибки».
XV, 31. Учитель сказал: «Бывало, что дни и ночи я проводил в раз-
думьях — без сна и без пищи, но все тщетно. Лучше уж учиться!»
XV, 32. Учитель сказал: «Благородный муж
думает о Дао-Пути и не думает о еде. У тех, кто пашет землю, случается
и голод. Тем, кто учится, выпадает и жалованье. Благородного мужа заботит
обретение Дао-Пути и не заботит бедность».
XV, 33. Учитель сказал: «Если то, что [ты] можешь достичь с помо-
щью [своих] знаний, не опирается на человеколюбие, то достигнутое
будет утрачено. Если то, что [ты] можешь достичь с помощью своих
знаний,
опирается на человеколюбие, но используется при управлении
народом без соблюдения чувства собственного достоинства, народ не
будет почтителен. Если то, что [ты] можешь достичь с помощью сво-
их знаний, опирается на человеколюбие и используется с чувством
собственного достоинства при управлении народом, но без соблюде-
ния Правил, значит, [ты] еще далек от совершенства».
XV, 34. Учитель сказал: «Благородный муж может не разбираться в
малом, но способен взять на себя ответственность за большое; ма-
ленький человек не способен взять на себя ответственность за боль-
шое, но может разобраться в малом».
XV, 35. Учитель сказал: «Человеколюбие народу нужнее, чем вода и
огонь. Я видел, как погибали от воды и огня, но никогда не видел,
чтобы погибали от человеколюбия».
XV, 36. Учитель сказал: «В человеколюбии не уступай даже [своему]
учителю».
XV, 37. Учитель сказал: «Благородный муж тверд, но не упрям».
XV, 38. Учитель сказал: «Когда ты на службе у правителя, думай
прежде о своем деле, а потом уже о своем жалованье».
XV, 39. Учитель сказал: «В обучении не может быть различий по
происхождению».
XV, 40. Учитель сказал: «Когда Дао-Пути расходятся, не составляют
общих планов».
XV, 41. Учитель сказал: «Речь хороша, если мысль четко выражена».
XV, 42. Наставник по музыке слепой Мянь пришел навестить Учите-
ля. Когда он подошел к крыльцу, Учитель сказал: «Здесь крыльцо».
Когда он приблизился к циновке, Учитель сказал: «Здесь циновка».
Когда оба уселись, Учитель объяснил ему: «Здесь сидит такой-то, там
сидит такой-то». Когда наставник Мянь ушел, Цзы Чжан спросил:
«Следует ли так говорить с музыкантом?» Учитель ответил: «Конечно,
именно так и надо помогать [слепому] наставнику».
ГЛАВА XVI «ЦЗИШИ...»
XVI, 1. Цзиши решил напасть на Чжуаньюй. Жань Ю и Цзы Лу посе-
тили Кун-цзы и сообщили ему: «Цзиши намерен идти походом на
Чжуаньюй». Кун-цзы сказал: «Цю! Не твоя ли это вина? В древности
правители определили именно Чжуаньюй местом торжественных
жертвоприношений горе Дунмэн; к тому же Чжуаньюй, находясь в
пределах [нашего] царства [Лу], подвластен ему. Как же можно напа-
дать на него?» Жань Ю ответил: «Наш господин так пожелал. Никто из нас двоих
не хотел бы этого». Кун-цзы сказал: «Цю! Чжоу Жэнь говаривал: „Если
можешь проявить свои способности, то проявляй их на своем месте, а
если не можешь, то покидай свой пост". Если человек в опасности — а
вы не поддерживаете его, он упал — а вы не поднимаете его, то какой
толк от таких помощников? В ваших словах— ваша ошибка. Когда
тигры и носороги вырываются из клетки, а [драгоценности] из черепа-
хового панциря и яшмы разбиваются в шкатулках, то кто виноват?»
Жань Ю сказал: «Чжуаньюй ныне в силе, да и находится недалеко
от Би. Если его сейчас не захватить, то впоследствии внуки [семьи
Цзи] натерпятся от него». Кун-цзы сказал: «Цю! Благородный муж не
любит, когда люди скрывают свои истинные устремления и прикры-
ваются отговорками. Я слышал, что те, кто управляют государством
или большим родом, озабочены не тем, что [богатств] недостаточно, а
тем, что распределены они неравномерно; озабочены не тем, что на-
род малочислен, а тем, что [в стране] неспокойно. Когда богатства
распределены равномерно, то не будет бедности; когда царит [принцип]
единения через разномыслие, то и народ не будет малочислен;
если [в стране] спокойно, то исчезает и опасность [для правителя].
Если бы все было именно так [у Цзиши], то жителей дальних земель,
которые неподвластны, можно было бы приблизить к себе с помощью
вэнь-культуры и добродетели. Если их так привлекать, то воцарится
спокойствие.
Вот вы, Ю и Цю, помогаете сейчас своему господину, но
жители дальних [земель] не подчиняются, а он не умеет приблизить
их, в его владении разброд, а [он] не может уберечь его, да еще решил
развязать войну внутри страны. Я опасаюсь, что беды Цзисуней не в
Чжуаньюе, а в стенах дворца».
XVI, 2. Кун-цзы сказал: «Когда в Поднебесной следуют Дао-Пути, то Правила,
музыка, приказы выступить в поход исходят от Сына Неба.
Когда в Поднебесной сошли с Дао-Пути, то Правила, музыка, приказы
выступить в поход исходят от чжухоу. Когда [они] исходят от
чжухоу, то редко так бывает, чтобы не утратили власть в течение [жизни]
десяти поколений. Когда [они] исходят от дафу, то если власть не утра-
тят в течение [жизни] пяти поколений, это редкость. Когда же
судьба страны оказывается в руках пэйчэней — слуг вассалов, то редко быва-
ет, чтобы не утратили власть в течение [жизни] трех поколений. Когда
в Поднебесной следуют Дао-Пути, дафуне занимаются правлением.
Когда в Поднебесной следуют Дао-Пути, простолюдины не осуждают
[методы правления]».
XVI, 3. Кун-цзы сказал: «Уже пять поколений власть не в руках дома
гуна, и уже четыре поколения она в руках дафу. Власть Трех Сюа-
ней — наследников Сюань[-гуна] также ныне уже убывает».
XVI, 4. Кун-цзы сказал: «В трех случаях дружить полезно, и в трех
случаях — вредно. Полезно, когда друг прямой, честный или многознающий.
Вредно, когда друг неискренний, изворотливый или хвастливый».
XVI, 5. Кун-цзы сказал: «Три вида радости доставляют пользу, и три
вида радости причиняют вред. На пользу — радоваться, [разумно]
исполняя Правила и музыку, радоваться, говоря о достоинствах других
людей, радоваться своей дружбе со многими мудрыми людьми.
Во вред — радоваться, предаваясь расточительству, радоваться, по-
гружаясь в безделье, радоваться, гуляя на пирах».
XVI, 6. Кун-цзы сказал: «Три ошибки допускают при общении с бла-
городным мужем: начинать говорить, когда не наступило время
слов, — это торопливость; не говорить, когда пришло время слов, —
это скрытность; говорить, не наблюдая за выражением его лица, —
это слепота».
XVI, 7. Кун-цзы сказал: «Благородный муж должен избегать
трех [зол]: в юности, когда кровь и жизненная энергия не установились, —
избегать любовных утех; в зрелом возрасте, когда кровь и жизненная
энергия установились, — избегать драк; в старости, когда и кровь и
жизненная энергия ослабла, — избегать алчности».
XVI, 8. Кун-цзы сказал: «Благородный муж в трех случаях испытывает
страх: перед велением Неба, перед великими людьми и перед
словами совершенномудрых. Маленький человек, не понимая воли
Неба, не испытывает перед ним благоговейного страха, бесцеремонен
с великими людьми и презирает слова совершенномудрых».
XVI, 9. Кун-цзы сказал: «Высший — тот, кто обладает знаниями от
рождения; следующий — тот, кто приобретает знания в учении; за
ним следует тот, кто приступил к учению, столкнувшись с трудностя-
ми. Того, кто, столкнувшись с трудностями, не приступил к учению,
народ причисляет к низшим».
XVI, 10. Учитель сказал: «Есть девять [правил], о которых благород-
ный муж [постоянно] помнит: видеть надо ясно; слышать надо четко;
лицо должно быть приветливым; манеры должны быть почтительны-
ми; слова должны быть искренними; в делах надо быть осторожным;
в случае сомнений следует спрашивать совета; в гневе надо помнить о
его последствиях; при виде барыша надо помнить о долге».
XVI, 11. Учитель сказал: «„С добрыми делами [надо] спешить, чтобы не
упустить; от плохих дел [надо] бежать, чтобы не обжечься", — я встречал
таких людей, и я слышал такие слова. „Жить надо в уединении, дабы за-
калить свою волю; действовать надо, следуя долгу, дабы распространить
свой Дао-Путь", — я слышал такие слова, но не встречал таких людей».
XVI, 12. [Учитель сказал]: «Циский царь Цзин-гун имел тысячу четверок
лошадей. Когда он умер, народ не нашел ни одной добродетели, чтобы
восхвалить его. Бо И и Шу Ци умерли от голода у горы Шоуян, а народ до
сих пор восхваляет их. Не в этом ли суть [добродетели]?»
XVI, 13. Чэнь Кан спросил Боюя: «Вы слышали что-либо особенное
от отца?» Тот ответил: «Нет. Как-то раз отец стоял один, а я пробегал
по двору, и он меня спросил: „Ты изучаешь 'Стихи'?" Я ответил: „Нет
еще". Тогда он сказал: „Не изучив 'Стихи', не сможешь говорить". Я
удалился и стал изучать „Стихи". Как-то раз он снова стоял один, а я
пробегал по двору, и он меня спросил: „Ты изучаешь Правила?" Я
ответил: „Нет еще". Тогда он сказал: „Не изучив Правила, не сможешь
утвердиться". Тогда я удалился и стал изучать Правила. Я слышал от
него только об этих двух [вещах]». Чэнь Кан вышел и радостно сказал:
«Я спросил об одном, а узнал о трех: о „Стихах", о Правилах и о том,
что благородный муж держит сына на расстоянии».
XVI, 14. Правитель государства называет свою жену «супругой»;
сама она называет себя [перед правителем] «девочкой»; жители
государства именуют ее «супругой правителя», а перед жителями
других царств ее называют «маленькой правительницей»; жители же
других царств называют ее «супругой правителя».
ГЛАВА XVII «ЯН ХО...»
XVII, 1. Ян Хо хотел встретиться с Кун-цзы, однако тот не проявил
желания. Тогда Ян Хо послал Кун-цзы жареного поросенка. Но Кун-
цзы отправился с ответным визитом, лишь прознав, что Ян Хо нет
дома. Неожиданно они встретились на дороге. Ян Хо сказал: «Подойди поближе, я
хочу поговорить с тобой». Кун-цзы отступил. «Можно ли считать человеколюбивым
того, кто наделен большими способностями и тем не менее спокойно взирает на
хаос в государстве?»— спросил Ян Хо. Кун-цзы промолчал. «Нет,
нельзя», — сказал Ян Хо и продолжил: «Можно ли назвать умным
того, кто стремится поступить на службу и тем не менее упускает воз-
можность одну за другой?» Кун-цзы вновь промолчал. «Нет, нельзя, —
ответил сам себе Ян Хо. — Время уходит безвозвратно, оно не ждет».
Кун-цзы ответил: «Я согласен поступить на службу».
XVII, 2. Учитель сказал: «Природные качества сближают людей, а
приобретенные привычки — отдаляют».
XVII, 3. Учитель сказал: «Не меняются никогда лишь высшая муд-
рость и низшая глупость».
XVII, 4. Когда Учитель прибыл в Учэн, он услышал там музыку и
песни. Усмехнувшись, он сказал: «Годится ли резать курицу тем же
ножом, что и быка?» Цзы Ю ответил: «Я, Янь, слышал когда-то, как
Учитель говорил: „Если благородный муж изучает Дао-Путь, то про-
никается любовью к людям; если же маленький человек изучает Дао-
Путь, то его легче использовать"». Учитель сказал: «Дети мои! Янь
прав, а то, что я сказал вначале, было шуткой» .
XVII, 5. Гуншань Фужао обосновался в уезде Би, чтобы выступить
против правителя. Он призвал Учителя, и тот согласился приехать к
нему. Цзы Лу был очень недоволен. Он сказал: «Если некуда посту-
пать на службу, то не стоит и выезжать. Зачем же непременно ехать к
Гуншань Фужао?» Учитель ответил: «Тот человек призвал меня. Неу-
жто он обратился ко мне без надобности? Если кто-то обратился ко
мне за помощью, то я смогу возродить там порядки Восточного Чжоу».
XVII, 6. Цзы Чжан спросил Кун-цзы о человеколюбии. Кун-цзы отве-
тил: «Того, кто способен распространять пять [достоинств], Поднебесная
назовет человеколюбивым». — «Позвольте спросить о них».
[Учитель] ответил: «Это — почтительность, обходительность, правди-
вость, сообразительность, доброта. Если человек почтителен, то его не
презирают. Если человек обходителен, то его поддерживают. Если че-
ловек правдив, то ему доверяют. Если человек сообразителен, то он
добьется успеха. Если человек добр, то он может использовать людей».
XVII, 7. Би Си пригласил [Кун-цзы], и Учитель собрался к нему. То-
гда Цзы Лу сказал: «Прежде я слышал, как Учитель говорил: „Благо-
родный муж не идет туда, где люди творят неблаговидные дела". Ны-
не Би Си поднял мятеж в Чжунмоу, а вы тем не менее собрались к
нему». Учитель ответил: «Правильно, я так говорил. Но разве ты не
слышал и такие слова: „Истинно твердое не сточить, а истинно белое
не зачернить"? Неужто я уподоблюсь [созревшей] тыкве, которая все
еще висит, хотя пора ее употребить?»
XVII, 8. Учитель сказал: «Ю! Знаешь ли ты шесть слов, которые [без
любви к учебе] приводят к шести ошибкам?» — «Нет», — ответил
[Цзы Лу]. «Ну тогда слушай. Стремление к человеколюбию без любви
к учебе ведет к глупости; стремление к знаниям без любви к
учебе ведет к утрате устойчивости в жизни; стремление к честности без
любви к учебе ведет к тому, что будешь наносить вред людям; стрем-
ление к прямоте без любви к учебе ведет к горячности; стремление к
мужеству без любви к учебе ведет к смутьянству; стремление к твер-
дости без любви к учебе ведет к сумасбродству».
XVII, 9. Учитель сказал: «Почему никто из вас, мои юные ученики, не
изучает „Книгу стихов"? „Книга стихов"! Ведь с ее помощью можно
развить воображение и расширить кругозор, стать более общительным
и [научиться] сдерживать обиду. Из нее можно узнать, как вблизи
служить отцу, а вдали — правителю, как называются птицы и звери,
травы и деревья».
XVII,10. Учитель спросил Боюя: «Читал ли ты „Песни царства
Чжоу" и „Песни царства Шао" из „[Книги] стихов"? Тот, кто не читал
их, подобен человеку, наткнувшемуся на стену!»
XVII, 11. Учитель сказал: «Когда твердят: „Правила, Правила",—
разве имеют в виду лишь подношения из яшмы и парчи? Когда твер-
дят: „Музыка, музыка", — разве имеют в виду лишь удары в колокола
и барабаны?»
XVII, 12. Учитель сказал: «С виду казаться грозным, а в душе быть
трусом, — таков маленький человек; он — как грабитель, проникаю-
щий в дом в окно или перелезая через стену».
XVII, 13. Учитель сказал: «Безразличный к ложному и хороше-
му — губитель добродетели».
XVII, 14. Учитель сказал: «Тот, кто повторяет услышанное в пути,
XVII, 15. Учитель сказал: «Можно ли вместе с низким человеком
служить правителю? Пока он не получил должности, он боится, что не
получит ее; когда же он получил ее, то боится ее потерять. Из-за бояз-
ни ее потерять он готов на любой поступок».
XVII, 16. Учитель сказал: «В древности люди имели три вида недос-
татков, нынешние люди их утратили. В древности люди своевольные
могли себя сдерживать, ныне же своевольные безудержны. В древно-
сти люди самолюбивые владели собою, ныне же самолюбивые при-
крывают стыд гневом. В древности даже глупцы отличались прямотой,
ныне же и глупцы творят обман».
XVII, 17. Учитель сказал: «Как мало человеколюбия у тех, кто иску-
сен в речах и обольстителен в манерах!»
XVII, 18. Учитель сказал: «Я ненавижу, когда фиолетовый цвет за-
тмевает ярко-красный. Я ненавижу, когда мелодии Чжэн портят
древние мелодии. Я ненавижу, когда болтуны губят государство и
семьи».
XVII,19. Учитель сказал: «Я хочу перестать говорить». Цзы Гун ска-
зал: «Если не будете говорить, то что же станут передавать ваши уче-
ники?» Учитель ответил: «Разве Небо говорит? Между тем четыре
сезона чередуются ежегодно как обычно. Все сущее рождается как
обычно. А разве Небо говорит?»
XVII, 20. Жу Бэй пришел увидеться с Кун-цзы. Но Кун-цзы, сказав-
шись больным, не принял его. Однако, как только посланец [правите-
ля] покинул двор, [Учитель] взял сэ-гусли и запел, дабы Жу Бэй мог
услышать его.
XVII, 21. Цзай Во спросил: «Не слишком ли долог трехлетний траур
по родителям? Если благородный муж три года не будет исполнять
ритуалы, то ритуалы непременно будут нарушены. Если он три года
не будет исполнять музыку, то и музыка непременно придет в упадок.
А ведь можно ограничиться и годичным трауром по родителям. Как
раз за этот срок, съев старый хлеб, приступают к новому и для огня
меняют дерево». Учитель спросил: «Будешь ли ты спокоен, если ста-
нешь питаться рисом и наденешь парчовую одежду уже через
год?» И услышал в ответ: «Да, буду спокоен». [Учитель сказал]:
«Раз ты будешь спокоен, то так и поступай! Благородный муж, пребывая в трауре,
не наслаждается вкусом пищи, не радуется музыке, не чувствует
покоя даже дома. Поэтому он не ограничивается [годичным трауром].
Раз ты ныне чувствуешь, что будешь спокоен, так и поступай!»
Когда Цзай Во вышел, Учитель сказал: «Юй не обладает человеко-
любием! Три года после рождения ребенок не сходит с рук родителей,
поэтому во всей Поднебесной траур по родителям длится три года.
Разве родители не носили Юя на руках три года?»
XVII, 22. Учитель сказал: «Как тяжко, когда изо дня в день помыш-
ляют только о еде и больше ни о чем! А разве нет такой игры, как
шашки? Мудрее заниматься этим, [чем бездельничать]!»
XVII, 23. Цзы Лу спросил: «Почитает ли благородный муж сме-
лость?» Учитель ответил: «Благородный муж чтит выше всего долг.
Если благородный муж только смел, но лишен чувства долга, то он
может породить смуту [в стране]; если же маленький человек только
смел, но лишен чувства долга, то он может стать разбойником».
XVII, 24. Цзы Гун спросил: «Питает ли благородный муж отвращение
к кому-либо?» Учитель ответил: «Да. Он питает отвращение к тем, кто
болтает о недостатках других людей. Он питает отвращение к тем, кто,
находясь внизу, клевещет на тех, кто над ним. Питает отвращение к
тем, кто проявляет храбрость, но не соблюдает ритуалы. Питает от-
вращение к тем, кто действует решительно, но необдуманно».
Учитель спросил: «А ты, Цы, к кому испытываешь отвращение?» [Цзы
Гун] ответил: «К тем, кто принимает чужие мысли за собствен-
ную мудрость, наглость за храбрость, доносительство за прямоту».
XVII, 25. Учитель сказал: «Что касается женщин и маленьких людей,
то они с трудом поддаются воспитанию. Сблизишься с ними — пере-
стают слушаться; отдалишься — возненавидят»
XVII, 26. Учитель сказал: «Если кто-то и в сорок лет вызывает непри-
язнь к себе, то у него нет будущего».
ГЛАВА XVIII «ВЭЙ-ЦЗЫ...»
XVIII, 1. Вэй-цзы покинул его, Цзи-цзы стал его рабом, Бигань был
казнен за увещания. Кун-цзы сказал: «В конце династии Инь было
лишь трое человеколюбивых».
XVIII, 2. Когда Люся Хуэй возглавлял судебное ведомство, его триж-
ды лишали должности. Некто спросил его: «Не пора ли вам покинуть
это царство?» Люся Хуэй ответил: «Если служишь людям, следуя по
прямому Дао-Пути, то где бы ни служил, все равно лишат должности.
Если служишь людям, следуя по кривому Дао-Пути, то ни к чему и
покидать родное государство».
XVIII, 3. Циский царь Цзин-гун, раздумывая, по какому разряду при-
нять Кун-цзы, сказал: «Я не могу принять его как Цзиши. Приму его по
разряду, среднему между Цзиши и Мэнши». Подумав, добавил: «Стар я
уже и не смогу использовать его на службе». Кун-цзы ушел из Ци.
XVIII, 4. Цисцы прислали лускому правителю в подарок певичек и
танцовщиц. Цзи Хуаньцзы принял их. Три дня [при дворе] не слуша-
лись дела правления. [И тогда] Кун-цзы покинул царство.
XVIII, 5. Чуский безумец Цзе Юй, проходя мимо Кун-цзы, пропел:
«О феникс! О феникс! Как упала твоя добродетель! Нельзя осуждать за
то, что было, а то, что будет, еще будет. Все кончено! Все кончено!
Ныне опасно заниматься делами правления».
Кун-цзы сошел с повозки, намереваясь с ним поговорить, однако
тот быстро удалился, и Кун-цзы не смог с ним побеседовать.
XVIII, 6. Чан Цзюй и Цзе Ни вместе пахали. Кун-цзы, проезжая мимо,
послал Цзы Лу разузнать у них о переправе. Чан Цзюй спросил: «А
кто это правит, сидя в повозке?» Цзы Лу ответил: «Это Кун Цю». И
услышал вопрос: «Не луский ли это Кун Цю?» — «Да, это он», —
ответил Цзы Лу. «Так этот сам знает, где находится переправа».
Тогда Цзы Лу обратился к Цзе Ни. Цзе Ни спросил: «А ты
кто?» И услышал в ответ: «Я — Чжун Ю». — «Не ученик ли луского Кун
Цю?» — «Да». Цзе Ни произнес: «Посмотри, что творится! Вся Под-
небесная бушует и вышла из берегов. С кем ты хочешь добиться пе-
ремен? Ты следуешь за тем, кто избегает [других] людей! Не лучше ли
последовать за теми, кто избегает этот мир?» Сказав так, он продол-
жил рыхлить землю. Цзы Лу вернулся и рассказал обо всем Кун Цю.
Учитель с досадою сказал: «Человек не может жить только с птицами и
зверями! Если я не буду вместе с людьми Поднебесной, то с кем же я
буду? Если бы в Поднебесной царил Дао-Путь, то я не добивался бы вместе с вами
перемен!»
XVIII, 7. Цзы Лу, следуя за [Кун-цзы], однажды далеко отстал от него.
По дороге он встретил старца с тяпкой на плече. Цзы Лу спросил: «Вы
не видели моего Учителя?» Старец ответил: «Четыре конечности не
утруждает, пять видов злаков не различает — какой это
Учитель?!» Закончив говорить, начал полоть тяпкой. Цзы Лу, почтительно прижав
руки к'груди, стоял в стороне. Старец оставил Цзы Лу у себя дома на
ночлег. Он зарезал курицу, приготовил желтый рис, позвал
двух сыновей участвовать в трапезе и накормил Цзы Лу.
На следующий день Цзы Лу нагнал [Кун-цзы] и поведал о случив-
шемся. Учитель сказал: «Это отшельник». И отправил Цзы Лу обратно,
чтобы тот встретился со старцем. Цзы Лу пришел к нему, но тот уже
покинул дом. Цзы Лу [вернулся. Учитель] сказал: «Не служить — значит на-
рушить долг. Нормы отношений между старшими и младшими отме-
нить невозможно; как же можно отменить справедливые принципы
отношений между правителем и подданными? Тот, кто
хочет остаться чистым, нарушает эти принципы отношений между правителем и
подданными. Благородный муж идет на службу, дабы выполнить свой
долг, а о том, что его Дао-Путь неосуществим, он знает заранее».
XVIII, 8. Отшельниками были Бо И, Шу Ци, Юй Чжун, И И, Чжу
Чжан, Люся Хуэй и Шао Лянь.
Учитель сказал: «Не отказавшиеся от своих устремлений и не опо-
зорившие себя — то были Бо И и Шу Ци».
О Люся Хуэе и Шао Ляне сказал: «Они отказались от своих устремлений
и опозорили себя; но речи их были разумны, а поступки осмотрительны, и только».
Отозвался о Юй Чжуне и И И: «Живя в уединении, они были сво-
бодны в речах, сохранили чистоту нравов; показали умение приспо-
сабливаться к обстоятельствам, удалившись от мира сего. В отличие
от них, я не предрешаю, что можно, а что нельзя».
XVIII, 9. Главный музыкант Чжи бежал в Ци, музыкант при завтраке
Гань бежал в Чу, музыкант при обеде Ляо бежал в Цай, музыкант при
ужине Цюэ бежал в Цинь. Барабанщик Фан Шу удалился на берег
Хуанхэ, музыкант У, играющий на ручном барабане, переправился на
другой берег реки Хань, помощник главного музыканта Ян и играю-
щий на каменном гонге Сян бежали к морю.
XVIII, 10. Чжоу-гун, напутствуя правителя царства Лу, сказал: «Бла-
городный муж никогда не отдаляет родственников, не доводит круп-
ных сановников до ропота из-за того, что их советам не внемлют, не
отдаляет старых друзей, если нет этому серьезных причин, не требует,
чтобы в одном человеке совмещались все благородные достоинства».
XVIII, 11. Во времена правления династии Чжоу было восемь извест-
ных ши-книжников: Бо Да, Бо Ко, Чжун Ту, Чжун Ху, Шу Е, Шу Ся,
Цзи Суй и Цзи Гуа.
ГЛАВА XIX «ЦЗЫ ЧЖАН...»
XIX, 1. Цзы Чжан сказал: «Того, кто при виде опасности готов жерт-
вовать собой, при виде барыша помнит о долге, во время жертвопри-
ношения думает о почтительности, а на похоронах глубоко скорбит,
можно считать шм-книжником».
XIX, 2. Цзы Чжан сказал: «Когда приверженные добродетели не рас-
пространяют ее, когда приверженные Дао-Пути не искренни, то какая
разница — в этом мире они или нет?»
XIX, 3. Ученики Цзы Ся спросили Цзы Чжана о том, как приобретать
друзей. Цзы Чжан спросил: «А что сказал об этом Цзы Ся?» И услы-
шал в ответ: «Цзы Ся говорит: «Дружите с теми, кто вам подходит,
отвергайте тех, кто вам не подходит». Цзы Чжан удивился: «А я слышал другое: благородный муж ува- жает достойных и терпим ко всем остальным, хвалит
умелых и снис- ходителен к неумелым. Будь у меня [много] достоинств,
разве был бы я нетерпим к другим? А не будь у меня никаких достоинств,
другие бы [сами] отвергли меня. Разве могу я сам отвергать других?»
XIX, 4. Цзы Ся сказал: «Даже в малом Дао-Пути есть достоинства, но
к далекрй цели [по нему не дойти — можно] увязнуть. Поэтому благо-
родный муж не обращается к нему».
XIX, 5. Цзы Ся сказал: «О том, кто ежедневно узнает то, что он еще
не знает, и ежемесячно восстанавливает то, что уже достиг, можно
сказать — любит учиться».
XIX, 6. Цзы Ся сказал: «Углублять знания, закалять волю, пытливо
расспрашивать, всесторонне обдумывать — все это основа человеко-
любия».
XIX, 7. Цзы Ся сказал: «Ремесленники совершенствуют свое мастер-
ство там, где работают; благородный же муж постигает свой Дао-Путь
через учебу».
XIX, 8. Цзы Ся отметил: «Маленький человек непременно найдет
оправдание своим ошибкам».
XIX, 9. Цзы Ся сказал: «Благородный муж по-разному предстает в
трех случаях: издали он величествен, вблизи — обходителен, в ре-
чах — строг».
XIX, 10. Цзы Ся сказал: «Благородный муж [во главе государства]
должен добиться доверия народа и только после этого может понуж-
дать его [к труду]. [Понуждать,] не добившись доверия [народа], —
значит прослыть тираном. Благородный муж [на службе у правителя]
должен добиться его доверия и только после этого может увещевать.
[Увещевать], не добившись доверия [правителя], — значит прослыть
клеветником».
XIX, 11. Цзы Ся сказал: «Если человек в великой добродетели не
выходит за рамки дозволенного, то в малой добродетели он может
быть не столь щепетилен».
XIX, 12. Цзы Ю заметил: «Ученики Цзы Ся
могут подмести пол, встретить гостей, подойти и отойти. Так и можно [было бы оставить], но это [обучение] по верхам, а где же [обучение] по корню?»
Цзы Ся, услышав это, сказал: «Эх! Янь Ю ошибается! Благородный
муж, обучая Дао-Пути, разве не знает, что выдвигать на первое место,
а что оставлять на потом? Это можно сравнить с [умением] различать
виды трав и деревьев. Разве Дао-Путь благородного мужа может вве-
сти в заблуждение? Лишь совершенномудрые способны знать, где
начало, а где конец!»
XIX, 13. Цзы Ся сказал: «Если после службы остаются еще силы, то
отдай их учебе. А если после учебы остаются еще силы, то отдай их
службе».
XIX, 14. Цзы Ю отметил: «В трауре проявляют глубочайшую скорбь,
и только».
XIX, 15. Цзы Ю сказал: «Мой друг Чжан способен достигать трудно-
выполнимое, но не способен еще достичь [истинного] человеколюбия».
XIX, 16. Цзэн-цзы воскликнул: «Сколь величествен Чжан! Но нахо-
дясь рядом с ним, трудно достичь [истинного] человеколюбия».
XIX, 17. Цзэн-цзы сказал: «Я слышал от Учителя, что люди, которые
не смогли в свое время непосредственно проявить все свои чувства,
проявляют их полностью во время траура по родителям».
XIX, 18. Цзэн-цзы заметил: «Я слышал от Учителя, что можно срав-
ниться с Мэн Чжуанцзы в проявлении сыновней почтительности, но в
том, как он поступил — не заменил ни одного слуги [после смерти]
отца и сохранил его порядки, — трудно найти ему равных».
XIX, 19. Мэнсунь-ши назначил Ян Фу судьей. Ян Фу обратился за
наставлением к Цзэн-цзы. Цзэн-цзы сказал: «Высшие утратили свой
Дао-Путь, простой народ отшатнулся от них и совершает проступки.
Когда будешь судить их, проявляй сочувствие и не возгордись собой».
XIX, 20. Цзы Гун отметил: «Чжоу был не столь плох, как считают
ныне. Благородный муж страшится более всего оказаться внизу пото-
ка. Как только он там окажется, то все грязное в Поднебесной польется
на него.
XIX, 21. Цзы Гун сказал: «Ошибки благородного
мужа подобны затмению солнца и луны: когда он ошибается, все видят это;
когда же он исправляется, все взирают на это с почтением».
XIX, 22. Гунсунь Чао из царства Вэй спросил Цзы Гуна: «У кого
учился Чжунни?» И услышал в ответ: «Дао-Путь Вэнь-вана и У-вана
не погиб на земле, а растворился в людях. Достойные наследовали
великое, а недостойные — малое. Не было никого, кто бы не имел в
себе Дао-Путь Вэнь-вана и У-вана. Разве не у
всех у них мог учиться
наш Учитель? И нужен ли был ему для этого лишь один наставник?»
XIX, 23. Как-то во дворце Шусунь Ушу сказал в беседе сановникам:
«Цзы Гун превосходит Чжунни». Цзыфу Цзинбо передал это Цзы
Гуну. Цзы Гун сказал: «Возьмем для сравнения стену, окружающую дом.
Стена моего дома не выше плеча, и любой может узреть, что есть в
доме внутри стоящего. Стена дома Учителя очень высокая, и если не
войти в ворота, то и не увидишь красоту внутреннего храма предков и
богатства внутренних покоев. Но лишь немногим суждено войти в эти
ворота. Поэтому нет ничего удивительного в словах этого господина!»
XIX, 24. Шусунь Ушу злословил в отношении Чжунни. Цзы Гун ска-
зал: «Он зря старается! Невозможно оговорить Чжунни. Достоинства
других людей подобны холмам и курганам, на них можно взобраться.
Достоинства Чжунни подобны солнцу и луне, до них не подняться.
Пожелай кто-либо усомниться в них, разве это повредит солнцу и
луне? Он лишь проявит незнание своих возможностей».
XIX, 25. Чэнь Цзыцинь спросил Цзы Гуна: «Не из почтения ли к
Чжунни вы считаете, что он вас превосходит?» Цзы Гун ответил:
«Нужно быть осторожнее в своих словах. За одно слово благородного
мужа считают мудрым или глупцом. С Учителем никто не может
сравниться, как невозможно по лестнице подняться на Небо. Если бы
Учитель получил в управление государство или удел, то, как говорят,
начни он ставить на ноги— все встали бы, начни вести по Дао-
Пути — все пошли бы; умиротворил бы людей — и к нему пришли бы
издалека; побудил бы [к труду] — и люди жили бы в согласии, дос-
тигнув единения через разномыслие. При жизни его бы прославляли, а
после кончины оплакивали. Разве можно с ним сравниться?»
ГЛАВА XX «ЯО СКАЗАЛ...»
XX, 1. Яо сказал: «О ты, Шунь! Небом установленное преемство вла-
сти пало на тебя. В делах управления твердо держись середины. Если
народ в пределах четырех морей будет испытывать лишения, то ты навечно
лишишься благословения Неба». С таким же наказом Шунь обратился к Юю.
Тан сказал: «Я, недостойный сын твой Люй, осмеливаюсь принести
тебе в жертву черного быка и искренне признаюсь, о Велиюш Влады-
ка: совершивших преступления я не милую, твоих провинившихся
слуг я не прикрываю. Ты ведь и сам сердцем своим давно уже прознал
об их прегрешениях. Если я в чем-либо виновен, не карай всех
в Поднебесной, пусть кара твоя падет на меня одного».
Чжоуский дом был щедр на дары, и хорошие люди богатели. [У-
ван сказал]: «Хотя у чжоуского дома есть родня, но человеколюбие
ближе ему. Если народ провинится, то ответ буду держать я один».
Были упорядочены меры длины и веса, восстановлены уволенные
чиновники, и повсюду управление государством пошло на лад. Были
восстановлены погибшие царства, возрождены прерванные поколения,
возвышены несправедливо изгнанные, и народ Поднебесной с радо-
стью подчинился ему. С особым вниманием относился [он] к простому народу, обеспечению его пропитанием, соблюдению траурных церемоний и жертво-
приношениям. Великодушие притягивает симпатии народа; искренность вызывает
доверие народа; сметливость вдохновляет на успехи, а беспристрастность
радует народ
XX, 2. Цзы Чжан спросил Кун-цзы: «Чтонадобно для успешного
управления государством?» Учитель ответил: «Надо почитать пять
хороших и избавляться от четырех скверных качеств, и
тогда можно успешно управлять государством». Цзы Чжан спросил:
«Что такое „пять хороших [качеств]"?» Учитель ответил:
«Это когда благородный муж добр, но не расточителен;
когда он понуждает народ к труду, но не вызывает его гнева на выше-
стоящих; когда он желает обрести, но не ради корысти; когда он вели-
чав, но не высокомерен; грозен, но не свиреп». Цзы
Чжан спросил: «Как понимать „добр, но не расточителен" и
другие слова?» Учитель ответил: «Приносить народу пользу, исходя
из того, что выгодно народу, — это доброта, но не расточительность,
не так ли? Если народ понуждать к посильному труду, разве будет
он гневаться? Если желать человеколюбия, можно ли говорить о корысти?
Благородный муж не выказывает пренебрежения к людям,
будь их много или немного, и к делам, будь они великие или малые, — разве
это не величие без высокомерия? Благородный муж сообразно Прави-
лам носит одежду и шапку, взгляд его полон достоинства, поэтому
люди взирают на него с уважением, — это и значит быть грозным, но
не свирепым, не так ли?» Цзы Чжан спросил: «А что такое „четыре скверных [качества]"»? Учитель ответил: «Когда не воспитывают, а казнят — это называют
жестокостью; когда не оповещают заранее, но требуют исполнения —
это называют насилием; когда настаивают на скором выполнении,
прежде указав не спешить, — это называют оскорблением; когда про-
являют скупость, ранее пообещав награду, — это называют казенщиной».
XX, 3. Кун-цзы сказал: «Не зная воли Неба, не станешь благородным
мужем. Не зная Правил, не сможешь прочно стоять на ногах. Не по-
нимая сути слова, не сможешь разобраться в человеке».
МЭН-ЦЗЫ
Перевод с китайского
П.С.Попова
ГЛАВА I
ЛЯН ХУЭЙ-ВАН
ЧАСТЬ А
I А, 1 . 1) Мэн-цзы представился лянскому князю Хуэю
2) Князь сказал ему: «Вы пришли к нам несмотря на
дальность расстояния и (вероятно) имеете сказать нам
что-нибудь такое, что может принести пользу
нашему государству».
3) Мэн-цзы в ответ сказал: «Князь! Зачем непременно говорить о
пользе? Я буду говорить только о человеколюбии и справедливости.
4) Вы, князь, говорите о том, каким бы образом доставить выгоду
своему государству; вельможи скажут, каким бы образом доставить выгоду
своему дому; другие чины и народ скажут, каким бы образом доставить пользу себе.
В этом случае произойдет между высшими и низшими
борьба из-за выгод и государство очутится в опасности.
Убийцею своего государя в государстве, имеющем 10 000 колесниц, без сомнения,
будет тот, кто имеет 1000 колесниц; и в государстве, располагающем
1000 колесницами, убийцею своего владетеля
будет тот, кто имеет 100 колесниц. Из 10 000 иметь 1000 и из
1000— 100 ведь это немало. Но если справедливость (долг) будет
на заднем плане, а выгоды впереди, то
эти господа не будут довольны до тех пор, пока не отнимут всего.
5) Не бывает того, чтобы гуманный человек покидал своих родите-
лей. Не бывает того, чтобы человек, проникнутый сознанием долга,
ставил своего государя на задний план.
6) Князь, вам также следует говорить только о гуманности и спра-
ведливости. К чему непременно толковать о выгоде?»
IА, 2. 1) Мэн-цзы представился лянскому князю Хуэю; князь (в это
время) стоял у озера и, любуясь на лебедей, гусей и оленей, сказал:
«Люди достойные (способные и добродетельные) также находят в
этом удовольствие?»
2) Мэн-цзы ответил: «Только люди достойные и находят в этом
удовольствие; а недостойные, хотя у них и есть все это, не находят в
этом удовольствия.
3) В „Книге Стихотворений" сказано: „Произведя измерение, он
(Вэнь-ван) начал свою чудесную башню; измерив, обдумал план ее;
народ принялся за работу, и вскоре она была готова. Измеряя и пола-
гая начало, он внушал народу не торопиться. Но народ, словно дети к
отцу, сам приходил на работы. Когда князь был в своем чудесном
парке, лани, лоснящиеся от жиру, спокойно лежали на своих местах;
белоснежные птицы блестели своей белизной. Когда он был у своего
чудного озера — ах! как оно кишело рыбою, прыгавшею в нем!"
Вэнь-ван народными силами устроил башню (террасу) и озеро, и на-
род радовался, называя башню „чудесною башнею", а озеро —
„чудесным озером"; он радовался, что у князя
есть олени, рыбы и черепахи. Древние государи веселились вместе с
народом — потому и могли веселиться.
4) В „Речи Тана" сказано: „Солнце, когда ты закатишься, чтобы и
мы могли погибнуть вместе с тобою?"
Народ желал погибнуть вместе с ним (тираном Цзе).
Хотя у него были террасы, озера, птицы и
звери, но разве он мог один наслаждаться этим?»
IA, 3. 1) Лянский князь Хуэй сказал: «В отношении государства я
истощаю весь свой ум (душу); если в изгибе Желтой реки (в Шэньси)
неурожай, то я переселяю тамошний народ на восток от реки (в
Шань-си) и перевожу хлеб в изгиб реки; в случае
голода на востоке от реки я поступаю точно так же.
В исследовании способов управления в соседних
государствах нет человека старательнее меня; а
между тем население в соседних государствах
не уменьшается, а мой народ не увеличивается в численности.
Почему это?»
2) Мэн-цзы ответил: «Вы, князь, любите войну, и я прошу позволения
представить вам пример из области войны. Гремят барабаны;
скрестилось оружие; разбитые, побросав доспехи и таща оружие,
бегут; одни останавливаются, сделав 100 шагов, другие — 50 шагов;
бежавшие на 50 шагов смеются над теми, которые бежали 100 шагов.
Что вы скажете на это?»
«Не имели права смеяться, — сказал
князь. — Они также бежали, только не на 100 шагов».
Мэн-цзы сказал: «Если вы, князь, понимаете это, то не
будете надеяться, чтобы у вас было более народу,
чем в соседних государствах.
[3)] Если не будет пропущено время для земледелия, то [всего]хлеба нельзя будет поесть.
Если не будут ставить частых сетей в стоячей воде, то рыбы и черепах
будет невпроед. Если будут вовремя ходить с топором в лес и в горы,
то лесного материала будет неистощимый запас. А когда хлеба,
рыбы и черепах будет невпроед и лесного материала
будет более чем нужно, то это даст народу без ропота кормиться
(поддерживать жизнь) и справлять похороны по умершим.
Возможность же без ропота кормиться и хоронить умерших— это
есть начало гуманного правления.
4) Пусть усадьбы в 5 му обсаживаются тутовыми деревьями — и
тогда 50-летние люди будут иметь возможность одеваться в шелк;
пусть при разведении кур, поросят, собак, свиней не будет
пропускаемо должное время — и 70-летние старцы
будут иметь возможность питаться мясом; пусть у земледельца не
будет отнимаемо благоприятное время — и при поле в 100 му
семья в несколько человек может не голодать;
пусть заботятся о школьном образовании и постоянно внушают долг
сыновней почтительности и уважения к старшим — и тогда
седовласые старики не будут встречаться по дорогам с ношей на
голове и на спине. Но если у вас 70-летние старцы
будут одеваться в шелк и питаться мясом, народ не
будет голодать и страдать от холода,
то — невозможное дело, чтобы вы не достигли царского достоинства.
5) Когда собаки и свиньи будут питаться человеческою пищей, а
мы не будем сознавать необходимости ограничить это; когда на дороге
будут валяться трупы умерших от голода, а мы не будем сознавать
необходимости открыть для помощи хлебные магазины; а умрет человек,
будем говорить, что не мы виноваты, а год, — то чем такой образ
действий будет разниться от того, когда кто-нибудь, ткнув человека
ножом, убьет его и потом скажет: это не я убил его, а нож. Если вы,
князь, не будете сваливать вину на год, то народ повалит к вам со всего света (Китая)».
IА, 4. 1) Лянский князь Хуэй сказал: «Я готов охотно (спокойно)
слушать ваши наставления».
2) Мэн-цзы сказал:
«Убить человека палкою или ножом — есть ли в этом разница?»
Князь отвечал: «Нет».
3) «А есть ли разница, если мы убьем человека ножом или посредством
жестокого правления?»
Князь отвечал: «Нет разницы».
4) Мэн-цзы сказал: «На княжеской кухне есть жирное мясо, на конюшне—
тучные кони, а у народа голодный вид, на пустырях валяются трупы умерших
от голода — это значит натравливать зверей есть людей.
5) Люди с отвращением смотрят, когда животные поедают друг друга.
Но когда лица, являющиеся для народа родителями, оказываются
в управлении им несвободными от ведения животных на пожирание людей,
то где же их родительское отношение к народу?!
6) Конфуций сказал: „Изобретатель деревянных болванчиков для
сопогребения с умершими, вероятно, не имел потомства". Это потому,
что они имели подобие людей, а употреблялись для сопогребения. Что же
сказать о тех, которые доводят людей до голодной смерти?»
IА, 5. 1) Лянский князь Хуэй сказал:
«Вам, старче, известно, что в Китае не было государства сильнее
Цзинь; но, с тех пор как оно перешло ко
мне, на востоке я потерпел поражение от Ци и мой старший сын
умер при этом; на западе я потерял 700 ли
1
земли, отошедшей к Цинь; на юге я потерпел позор от Чу.
Я стыжусь этого и желал бы смыть этот позор с
умерших. Как бы это осуществить?»
2)Мэн-цзы ответил: «И с территорией в 100 ли
можно сделаться князем.
3) Если вы, князь, дадите гуманное правление вашему народу:
смягчите наказания, уменьшите налоги, запашка
будет производиться глубже, поля будут
очищаться от сорных трав, взрослое население,
пользуясь досугом, будет воспитывать в себе почтение к родителям,
уважение к старшим, преданность и честность, служа
дома родителям и старшим братьям, а вне его — старшим и высшим, то
тогда можно будет послать народ с палками, чтобы сокрушить крепкие
доспехи и острое оружие циньцев и чусцев.
4) Враждебные вам князья отнимают у своего народа время, лишая
его возможности заниматься земледелием для пропитания своих ро-
дителей; родители страдают от холода и голода, братья, жены и дети
разбредаются.
5) Таким образом, те правители губят и топят свой народ; и если
вы, князь, отправитесь против них войною, то кто же окажет вам сопротивление?
6) Поэтому-то и говорится, что „у гуманного человека нет противников".
Князь, прошу не сомневаться в этом».
IА, 6. 1) Мэн-цзы явился к лянскому князю Сяну.
2) Выйдя от князя, Мэн-цзы в разговоре с людьми сказал:
«Посмотрел я на него издали — он не походит на государя; приблизившись
к нему — не заметил в нем ничего внушительного.
Вдруг он спросил меня: „Каким образом восстановить спокойствие в Китае?"
Я отвечал: „Восстановление спокойствия заключается в объединении
его (единодержавии)".
3) „Кто может объединить его?" — спросил князь.
4) Я отвечал: „Объединить его может тот, кто не любит убивать людей (т.е. гуманист)".
5) Князь продолжал: „Кто присоединится к нему?"
6) Я отвечал: „Весь Китай присоединится к нему (пойдет за ним).
Князь, вы знаете хлебные всходы? Когда в 7-й и 8-й
лунах бывает засуха, то они засыхают, а когда на небе густо
соберутся тучи и обильно польет дождь, то всходы поднимаются —
кто может остановить их в этом? В настоящее время
между правителями Китая нет таких, которые не
любили бы убивать людей. Но если бы отыскался человек, не любящий
убивать людей, то весь народ обратился бы к нему в нетерпеливом ожидании.
Истинно так. Народ устремился бы к нему, как вода устремляется вниз — бурно.
Кто был бы в состоянии остановить его?"»
1А, 7. 1)Циский князь Сюань спросил: «Можно ли осведомиться у
вас о деяниях циского князя Хуаня и цзиньского Вэня?»
2) Мэн-цзы отвечал: «Ученики Конфуция не говорили о деяниях
этих князей, поэтому последующие поколения не передают о них.
Ваш слуга также ничего не слышал о них. Если вы непременно желаете,
будем говорить о гуманном царском правлении».
3) Князь сказал: «Какие достоинства нужны, чтобы можно было
быть царем?» Мэн-цзы отвечал: «Царствовать, любя народ и охраняя
его — такому царю не в состоянии никто противиться».
4) «А я, например, — сказал князь, — могу любить и охранять народ?»
«Можете»,— отвечал Мэн-цзы.
«Откуда вы знаете, что я могу?»
Мэн-цзы сказал: «Я слышал от Ху Хэ следующий рассказ. Вы,
князь, сидели в зале; в это время перед залою проходил человек, ведя
на поводу быка. Увидав его, вы спросили: „Куда идешь с быком?" —
„Хочу его кровью помазать колокол". „Оставь его, — сказали вы. —
Я не выношу его трепета, как будто
бы это был невинный человек,
идущий на смерть". Человек отвечал: „В таком случае
оставить мазание колокола кровью?"
„Как можно оставить! — сказали вы. — Замени
бараном". Не знаю, был ли действительно такой случай».
5) Князь сказал: «Был». Тогда Мэн-цзы сказал: «Такого чувства
(сострадания) достаточно, чтобы быть (истинным) царем. Народ ду-
мал, что вам жаль было быка; я же уверен, что вам невыносим был
страдальческий вид его».
6)Князь сказал: «Вы правы. Действительно, в этом было что-то такое,
что вызвало насмешку в народе. Но хотя Циское государство и
маленькое, неужели я поскупился бы на быка? Действительно, для меня
был невыносим его трепет, напоминавший [состояние] невинного человека,
отправляющегося на смерть; поэтому я и заменил его бараном».
7) Мэн-цзы сказал: «Не удивляйтесь народу, что он счел вас скаредным.
Где ему понять, почему вы заменили большое малым?! Если
бы вам больно было, что бык без вины идет на место смерти, то какой
же тут выбор между быком и бараном?»
Князь, засмеявшись, сказал:
«Действительно, какое намерение было у меня в этом случае?
Я не из скупости заменил быка бараном. Но народу следовало назвать меня
скупым».
8) «Это неважно (нет вреда), — заметил Мэн-цзы. — Этот факт
есть проявление человеколюбия. Вы видели быка, но не видели барана.
Отношение благородного человека к животным выражается в том,
что, видя их живыми, он не может видеть их мертвыми; слыша их го-
лос (разумеется, когда их убивают), он не может есть их мяса. Поэто-
му благородный муж держится вдали от кухни».
9) Князь, обрадовавшись, сказал: «В „Книге Стихотворений" сказано:
„Намерение других людей я соображаю". Это сказано о вас,
учитель. Я действительно сделал это (т.е. пожалел корову); но когда
обратился [к себе] и стал спрашивать себя о мотивах, то не мог до-
биться уяснения своего намерения. Когда же вы, учитель, сказали мне
[о сострадании], то в моей душе я почувствовал волнение. Каким же
образом это сердечное движение соответствует истинному царскому
достоинству?»
10) Мэн-цзы сказал: «Если бы кто-нибудь сказал вам, князь:
моих сил хватит, чтобы поднять 3000 гинов (более 100 пудов), но
их недостаточно для поднятия перышка; или что я своими глазами в
состоянии заметить кончик тончайшего волоска, но не вижу телеги с
дровами, — поверили бы вы ему?»
«Нет»,— отвечал князь.
Тогда Мэн-цзы сказал: «Теперь ваше милосердие может достигать до животных,
но только отчего же действие его не распространяется на народ?
Суть дела-то в том, что неподнятие одного волоса произошло
оттого, что не было употреблено усилие, и воз с дровами не был заме-
чен потому, что не было употреблено в дело зрение. И народ не поль-
зуется любовию и защитою потому, что милосердие не прилагается к
нему. Поэтому ваше необладание истинным царским достоинством
(или: поэтому ваше нецарствование...) происходит от неделания, а не
от неспособности».
11) Князь спросил: «Каким образом отличить проявление неделания
чего-либо от неспособности сделать?»
Мэн-цзы ответил: «Если вам предложат взять под мышку
гору Тай и перескочить чрез Северное море и вы ответите: я не
могу, — это будет, что в самом деле не
можете. Но если вам предложат сломить ветку для старшего и вы от-
ветите: я не могу, — то это в действительности будет значить, что вы
не хотите сделать, а не не можете. Поэтому непроявление вами царственной
власти не относится к категории перескакивания Северного моря
с горой Тай под мышкой, а действительно к категории случаев ломания ветки.
12) Почитая своих стариков ([т.е. старших в семье:] родителей и
старших братьев), распространяйте это почтение и на
чужих; лелея своих птенцов, распространяйте эту любовь и на
чужих, и тогда вселенною будет легко управлять. В „Ши цзине" сказано: „Он (Вэнь- ван)
служил примером для своей супруги и для братьев и этим путем устроил родовое владение".
Это значит, что он распространял на них
свою любовь, и только. Поэтому распространение милосердия доста-
точно для того, чтобы любить и охранять всех в пределах четырех морей.
Без этого нет средства любить и защищать жену и детей. И то,
чем древние люди особенно превосходили (современных) людей, за-
ключалось ни в чем другом, как в том, что они умели распространять
свою деятельность на других.
Теперь ваше милосердие настолько полно,
что достигло даже до животных, но действие его не распространилось
только на народ. Как же это?
13) Только после взвешивания мы узнаем вес предмета и после измерения—
протяжение его. Если это так по отношению ко всем
предметам, то тем более по отношению к сердцу.
Князь, прошу вас взвесить это.
14) Или, может быть, вы почувствуете в душе удовольствие после
того, как поднимете войну, поставите в опасность ваших воинов и офи-
церов и возбудите неудовольствие в владетельных князьях?»
15) «Нет, — отвечал князь. — Какое для меня в этом удовольствие?
Я только хочу добиться исполнения моего великого желания».
16) «А можно ли узнать, в чем состоит ваше великое желание?»
Князь усмехнулся и не отвечал. «Быть может, — продолжал Мэн-
цзы, — вы хотите начать войну ради того, что для вашего вкуса недостаточно
жирных и сладких яств, для тела — легкого и теплого платья,
или для зрения— красивых предметов, для слуха — музыки,
или — фавориток, чтобы служить вам. Но все это ваши чины в состоянии
доставить вам.
Князь, неужели все ради этого?»
«Нет, — отвечал князь,— не ради этого». «А если так, — сказал
Мэн-цзы, — ваше великое желание известно. Вы желаете расширить владение,
заставить Цинь и Чу являться на поклон к вашему двору,
управлять всем Китаем и умиротворить всех варваров. Но таким путем добиваться
исполнения такого желания — это как бы влезать на дерево для ловли рыбы».
17) Князь сказал: «Неужели это так худо?»
Мэн-цзы ответил: «Почти [т. е. Даже] хуже
этого. Взобравшись на дерево за рыбою, хотя и
не получишь рыбы, но и не будет вредных последствий. Но если при
помощи таких действий (как ваши) стремиться к осуществлению по-
добных желаний и напрягать к этому все свои душевные силы, то от
этого непременно произойдет бедствие». «Можно узнать какое?» —
спросил князь.
Мэн-цзы отвечал: «В войне цзоусцев с чусцами, по вашему мнению,
князь, кто победит?»
«Чусцы победят», — ответил князь.
«В таком случае, — сказал Мэн-цзы, — малое владение не может
противостоять большему, одинокие, без сомнения, не в состоянии
противостоять массе и слабые — сильным. В Китае участков, имею-
щих по 1000 кв. ли — девять; из них Ци в общей сложности имеет один.
Одному идти против девяти — не то же ли, что вла-
дению Цзоу идти против царства Чу? Отчего бы вам не обратиться к
основному принципу (т.е. к гуманности)?
18) Теперь если вы, князь, введете гуманное правление, то это при-
ведет к тому, что во всем Китае служащие люди все пожелают стоять в
вашем дворе; земледельцы все — пахать на ваших полях; купцы
все — складывать товары на ваших рынках; путешественники все —
ходить по вашим дорогам; недовольные на своих князей в Китае все
пожелают отправляться к вам жаловаться. При таком положении кто
будет в состоянии противиться вам?»
19) Князь сказал: «Я глуп и не в состоянии достигнуть этого. Желаю,
чтобы вы помогли осуществлению моих намерений и просветили меня.
Хотя я и не отличаюсь понятливостью, но прошу вас сделать опыт».
[20)] Тогда Мэн-цзы сказал: «Только ученые могут быть постоянными,
не имея постоянного (недвижимого) имущества и занятия. Что
же касается простолюдина, то, если у него нет постоянного имущества и
занятия, у него нет и постоянства и он делается распущенным, безнравственным,
расточительным и способным на всякое дурное дело; а
когда он попадается в преступлении, то вслед за этим наказывать
его — это будет ловить народ в сети (закона). Каким же образом при
гуманном правителе может практиковаться уловление людей в сети
закона?!
21) Поэтому, — продолжал Мэн-цзы, — умный государь создает
для народа собственность (имущество) так, чтобы у него непременно
доставало средств как на пропитание родителей, так и для прокормления
жены и детей, чтобы в урожайный год они были постоянно сыты,
а в злополучный — избегали смерти. Если после этого он
будет побуждать народ стремиться к добру, то он [т.е. народ] легко пойдет по
пути добра.
22) Теперь же народная собственность устроена таким образом,
что у народа недостает средств как для пропитания родителей, так и
для прокормления жены и детей; в урожайный год он терпит лишения,
а в неурожайный — не избегает гибели. При таких условиях народу
приходится заботиться только о спасении от смерти под опасением,
что и этого он не успеет [т.е. не сумеет]
сделать. Где же тут заниматься
еще церемониями и исполнением долга?!
23)
Князь, если вы желаете осуществить это (обеспечение пропитания
народа), то почему бы вам не обратиться к коренному принципу?
24) Пусть усадьбы в 5 му обсаживаются тутовыми деревьями — и
тогда 50-летние старики будут
иметь возможность одеваться в шелк;
пусть при разведении кур, поросят, собак и свиней не
будет пропускаемо должное время — и 70-летние старцы
будут иметь возможность питаться мясом; пусть у земледельца не
будет отнимаемо благоприятное время — и при поле в 100 му
семья в несколько человек сможет не голодать; пусть заботятся о школьном образовании
и постоянно внушают долг
сыновней почтительности и уважения к
старшим — и седовласые старики не будут
встречаться по дорогам с ношею на спине и на голове. А когда старцы
будут одеваться в шелк и питаться мясом, народ не
будет страдать от холода и голода, то —
невозможное дело, чтобы такой князь не сделался императором».
ГЛАВА I
ЛЯН ХУЭЙ-ВАН
ЧАСТЬ Б
IБ, 1. 1) Чжуан Бао, увидавшись с Мэн-цзы, сказал ему: «Я виделся с
князем, который говорил мне о своей любви к музыке, и я не нашелся,
что ответить ему».
«Что вы скажете о музыке?» — добавил Чжуан Бао.
Мэн-цзы ответил: «Если у князя
любовь к музыке была бы сильна, то Циское
княжество было бы близко к благоустройству».
2) Представившись в другое время князю, Мэн-цзы сказал: «Князь,
вы говорили достопочтенному Чжуану, что вы любите музыку. Было
ли это?»
Князь, изменившись в лице, сказал: «Я не в состоянии любить
музыку древних царей, а только люблю современную музыку».
3) Мэн-цзы сказал: «Если ваша любовь к музыке сильна, то Циское княжество
недалеко от благоустройства, потому что современная музыка походит на древнюю».
4) Князь сказал: «Можно ли осведомиться об этом?»
Мэн-цзы сказал:«Что приятнее: одному наслаждаться музыкою или вместе с другими?»
«Лучше вместе с другими», — отвечал князь.
«Что приятнее: с немногими наслаждаться ею или же с многими?»
«Лучше с многими», — отвечал князь.
5) [Мэн-цзы сказал:] «Я прошу дозволения говорить вам о музыке.
6) Положим, что у вас теперь играет музыка. Народ, услышав у вас
звуки барабанов и колоколов, флейт и свирелей, с недовольством и
нахмурившись будет говорить друг другу: наш князь любит музыку,
но зачем же нас-то он довел до такой крайности? Отцы и дети не видят
друг друга, братья, жены и дети разлучены и разбрелись. Положим,
что вы охотитесь здесь. Народ, услышав шум телег и лошадей и уви-
дев красоту знамен, с недовольством и нахмурившись
будет говорить друг другу: наш князь любит охоту,
но зачем же нас-то он довел до такой крайности? Отцы и дети не видят
друг друга, братья, жены и дети разлучены и рассеяны.
Для этого нет другого объяснения, как то, что вы не веселитесь
вместе с народом (т.е. не разделяете удовольствий с народом).
7) Положим, что у вас теперь играет здесь музыка. Народ, услышав
у вас звуки барабанов и колоколов, флейт и свирелей, радостно и с
веселым видом станет говорить друг другу:
по всей вероятности, наш князь
здрав, иначе как бы он мог наслаждаться музыкою? Сегодня вы,
князь, охотитесь здесь, и народ, услышав шум телег и лошадей и
увидев красоту знамен, с радостью и с довольным видом станет передавать
друг другу: должно быть, наш князь не болен, иначе как бы он
мог охотиться? И это ни от чего другого, как от того, что вы,
князь, разделяете удовольствия с народом.
8) Теперь если вы,
князь,
будете разделять удовольствие с народом,
то будете царствовать».
IБ, 2. 1) Циский князь Сюань спросил: «Парк Вэнь-вана имел 70 кв. ли.
Было ли это?» Мэн-цзы ответил: «В „Записках" было об этом».
2) «Такой большой!» — сказал князь.
«А народ находил еще, что он мал», — сказал Мэн-цзы.
«Мой парк, — сказал князь, — всего 40 кв. ли,
и народ находит еще, что он велик. Как же это так?»
Мэн-цзы ответил: «Правда, Вэнь-ванов парк имел 70 кв. ли,
но зато туда ходили собирающие сено и топливо,
туда имели доступ и охотники за фаза-
нами и зайцами. Он пользовался им вместе с народом, и народ нахо-
дил его малым. Разве это не так?
3) Когда я впервые прибыл к границам вашего государства, то спросил
о том, что в нем особенно запрещено, и уже после этого осмелился
вступить в него. И я услышал, что в предместье есть парк в 40 кв. ли
и что убивший в нем оленя судится, как за убийство человека. В таком
случае эти 40 кв. ли составляют западню в государстве. И разве не
прав народ, считая парк большим?»
I Б, 3. 1) Циский князь Сюань спросил: «Есть ли правила для сношения
с соседними государствами?»
«Есть, — отвечал Мэн-цзы. — Только гуманный государь, владея большим
государством, в состоянии служить малому государству. На этом основании Тан служил Гэ,
Вэнь-ван служил дикарям гунь .
Далее, только умный государь,
владея малым государством, в состоянии служить большому государству.
На этом основании Тай-ван служил сюньюям, Гоу-цзянь служил У.
2) Тот, кто, владея большим государством, служит малому, делает
это из любви к Небу; а тот, кто, владея малым государством, служит
большому, делает это из боязни пред Небом. Любящий Небо охраняет
вселенную, а боящийся Неба охраняет (только) свое государство.
3)В „Книге Стихотворений" сказано: „Трепеща пред величием
Неба, я таким образом охраняю его (т.е. государство)"
4)
Князь сказал: «Как велики эти слова! Но у меня есть недостаток: я люблю храбрость».
5) На это Мэн-цзы отвечал: «Князь, я прошу вас не любить малой
храбрости. Если кто, ударяя по своему мечу и с гневным взглядом,
скажет: как он смеет противостоять мне? — это будет
храбрость обыкновенного человека, годная для сопротивления одному человеку.
Прошу вас, князь, расширить ее.
6) В „Книге Стихотворений" сказано: „Грозен был князь в своем
гневе, привел в порядок свою армию, чтобы остановить движение на Цзюй,
укрепить чжоуское счастие (трон) и отвечать надеждам вселенной (Китая)".
Вот храбрость Вэнь-вана: он одним порывом своего гнева доставил
спокойствие населению вселенной.
7) В „Шу цзине" сказано: „Небо сотворило народ и поставило для
него правителей и учителей с единственной целью, чтобы они помо-
гали Верховному Владыке [и] чтобы любовь их распространялась во
всех концах (вселенной). От меня [правителя] зависит, как поступать с
виновными и невинными (т.е. казнить одних и успокаивать других).
Кто во вселенной осмелится преступить его [Верховного Владыки] волю?"
Один человек (Чжоу Синь) во вселенной самовольничал, и У-ван
устыдился этого. Вот мужество У-вана, который так же — воспылав
гневом — доставил спокойствие населению вселенной.
8) Теперь если вы, князь, воспылаете гневом, с тем чтобы доставить
спокойствие народу, то народ будет только бояться, что вы не любите храбрости».
I Б, 4. 1) Циский князь Сюань, приняв Мэн-цзы в Сюэгуне (Снежный
дворец), сказал ему: «Люди достойные также находят наслаждение в
этом?» «Да, находят, — отвечал Мэн-цзы. — Но если народ не полу-
чает удовольствий, то он порицает своих правителей.
2) Не прав тот, кто, не получая удовольствий, порицает своих правителей;
но также не правы и правители, которые не разделяют удовольствий с народом.
3) Когда правитель радуется радостями народа, то и народ также ра-
дуется его радостями; когда он скорбит скорбями народа, то и народ
скорбит его скорбями. Он радуется из-за государства и скорбит из-за него
же. А если так, то невозможно, чтобы такой правитель не был царем.
4) В древности циский владетель Цзин спросил у Янь-цзы: „Я хо-
тел бы посмотреть горы Чжуаньфу и Чаоу, по морскому берегу
спуститься на юг и достигнуть до Ланъе (название горы и города). Что я
должен сделать, чтобы мое путешествие могло сравниться с обозре-
ниями, совершавшимися древними царями?"
5) Янь-цзы отвечал: „Прекрасный вопрос. Когда Сын Неба
посещал князей, то это называлось объездом; объезд — это обозрение
вверенных им стран. Когда князья представлялись Сыну Неба, это называлось
докладом об управлении. Доклад об управлении — это отчет в том,
что было сделано по их должности. Как Сын Неба, так и князья — все
имели дело, а не попусту ходили. Весной они наблюдали над посевом и
восполняли недостаток (в семенах); осенью наблюдали за уборкою и
помогали нуждающимся. Сяская пословица говорит: „Если бы наш
князь не предпринимал (весенних) прогулок, то чем бы создавалось на-
ше благополучие? Если бы наш князь не совершал (осенних) объездов,
то каким путем к нам шла бы помощь? Эти прогулки и объезды служили
образцом для [т.е. мерилом деятельности] вассальных князей".
6) Теперь не так. Отряд следует за князем и повсюду забирает про-
довольствие. Вследствие этого голодные не имеют пропитания,
удрученные работами не имеют отдыха.
Бросая косые взгляды, все поносят князей, и тогда народ начинает совершать беззакония.
Вопреки царской воле (князья) угнетают народ. Запасы продовольствия льются
[т.е. исчезают], как вода. Князья следуют по течению (т.е. предаются
страстям) или же идут против течения (сопротивляются желаниям на-
рода); тратят время и идут к погибели. Все это удручает подчиненных
им правителей.
7) Следовать [вниз] по течению и забывать возвратиться — это
значит плыть по воле течения; плыть вверх по течению и забыть воз-
вратиться — это значит втянуться. Предаваться охоте
с ненасытною страстью — это называется тратить время. Чувствовать ненасытную
страсть к вину — это называется погибнуть.
8) У прежних царей не было удовольствий, к которым бы они при-
вязывались страстно, и не было поступков, ведущих к потере времени
и пагубных. Образ деятельности вашей зависит от вас, князь".
9) Цзин-гун остался доволен; объявил по всему государству,
выселился за город и вслед за этим стал открывать хлебные магазины для
пополнения недостатков народа и, призвав главного капельмейстера,
сказал ему: „Составь для меня пьесу о взаимном довольстве князя
и министра друг другом". По всей вероятности, это были пьесы „Чжи Шао"
и „Цзюэ Шао". Стихи к ним гласили следующее: „Что за преступление останавливать
[т.е. сдерживать желания] государя? Тот, кто останавливает государя, любит его"».
I Б, 5. 1) Циский князь Сюань сказал:
«Все говорят мне, чтобы я разрушил Светлый зал. Разрушить ли его или нет?»
2) Мэн-цзы отвечал: «Светлая зала — это царская зала. Если вы,
князь, хотите вести истинно царское правление (т.е. гуманное), не разрушайте его».
3) Князь сказал:
«Могу ли я слышать от вас об истинно царском правлении?»
Мэн-цзы ответил: «В древнее время Вэнь-ваново правление в Ци
заключалось в следующем: земледельцы 1/9 полей возделывали
для правительства; потомки заслуженных людей получали
жалованье; на заставах и базарах хотя и производился досмотр, но
пошлин не брали; относительно озер и рыболовных прудов запрещений
не существовало; наказание преступников не распространялось на
их жен и детей. Были тогда старики без жен, называвшиеся вдовцами,
старухи без мужей, называвшиеся вдовами, старые люди, бездетные,
называвшиеся одинокими, и юнцы без отцов, называвшиеся сирота-
ми, — эти четыре класса были беднейшими людьми в империи, кото-
рым не к кому было обращаться со своими нуждами; и Вэнь-ван, на-
чиная правление и оказывая благодеяния, прежде всего обращает
внимание на эти четыре класса. В „Ши цзине" сказано: „Хорошо бога-
тым людям; но жаль этих удрученных сирот"
4) «Ах! Какие прекрасные речи!» — сказал князь.
Мэн-цзы на это заметил: «Если вы одобряете их, то почему не привести их в исполнение?»
Князь ответил: «У меня есть недостаток: я любостяжателен». На это
Мэн-цзы отвечал: «В древности Гун Лю также был любостяжателен.
В „Книге Стихотворений" сказано, что он „то складывал хлеб в
вороха, то ссыпал его в амбары; то завязывал сухой провиант в мешки,
имея в виду собрать и успокоить народ, чтобы тем прославить свое
царство. С натянутыми луками, с поднятыми щитами, пиками и секирами
он после этого открыл свое шествие (отправился в путь, выступил)".
Таким образом, он мог начать путешествие после того, как
оставшиеся в Ци имели запасы хлеба в ворохах и амбарах, а отправлявшиеся
в путь имели хлеб в мешках.
Князь, если вы любите богатство и разделяете его с народом, то какая трудность
будет для вас достигнуть царской власти над вселенною (т.е. Китаем)?»
5)
Князь сказал: «У меня есть недостаток: я питаю пристрастие к красоте».
Мэн-цзы сказал: «В древности князь Тай (Тай-ван) питал
страсть к красоте, [при этом] любя [только] свою княгиню. В „Книге
Стихотворений" сказано: „Гугун Таньфу назавтра утром, проскакав на
коне по берегу западной реки до подножия горы Ци, с госпожою
Цзян пришел и вместе поселился. В то время в домах не было
ропщущих девиц, а вне дома — неженатых мужчин".
Князь, если вы имеете пристрастие к красоте и разделяете его с народом (т.е. что и народу
вы даете возможность одинаково с вами пользоваться прелестями красоты),
то что за трудность для вас достигнуть царского достоинства?»
IБ, 6. 1) Мэн-цзы, обратившись к цискому князю Сюаню, сказал:
«Представьте, князь, что один из ваших сановников, поручив жену и
детей своему другу, сам отправился в страну Чу путешествовать; а
когда возвратился домой, то нашел, что
друг морит их голодом и холодом. Как он должен был поступить с ним?» «Прекратить с ним
дружбу», — ответил князь.
2) Мэн-цзы продолжал: «А когда судья не в состоянии управлять своими
подчиненными, то как с ним быть?»
«Отставить его», — отвечал князь.
3) «А когда, — продолжал Мэн-цзы, — во всем государстве нестроение [т.е. беспорядок],
то как с этим быть?»
Князь посмотрел направо и налево и заговорил о другом.
I Б, 7. 1) Мэн-цзы при свидании с циским князем Сюанем сказал: «То,
что называется древним государством, не значит того, что в нем есть
высокие деревья, а что есть родовитые сановники; а вы не имеете да-
же близких сановников; люди, выдвинутые вами вчера, сегодня уходят неизвестно куда».
2) Князь сказал: «Как я мог знать, что они неспособны, и не принимать
их на службу?»
3) Мэн-цзы заметил: «Государь употребляет на службу людей достойных
и талантливых в силу необходимости. Так как этим он дает
возможность низким стать выше почтенных и чужим выше родных, то
не должен ли он быть в этом осторожным?
4) Когда, — продолжал Мэн-цзы, — все окружающие вас скажут о ком-либо
„талантливый и достойный человек", нельзя верить этому.
Когда все сановники скажут „это талантливый и достойный человек",
тоже нельзя верить этому. Когда же весь народ скажет, что это дос-
тойный человек, то после этого присмотритесь к нему и, если увидите,
что он действительно достойный человек, тогда и назначайте его.
Точно так же, когда все окружающие вас скажут „это негодный человек",
не слушайте; все сановники скажут, что это негодный человек,
тоже не слушайте; но когда весь народ скажет, что это негодный человек,
тогда присмотритесь к нему и, если увидите, что он негоден,
тогда и удаляйте его (со службы).
5) Когда все приближенные говорят вам, что такой-то человек за-
служивает смертной казни, не слушайте их; когда все сановники говорят
то же самое, не слушайте и их; но когда весь народ скажет, что
такой-то заслуживает казни, тогда вникните в дело и, если увидите,
что он действительно заслуживает смертной казни, то и казните.
Поэтому-то и говорится: народ казнил его.
6) Только в таком случае правителей можно будет назвать отцом и
матерью народа».
IБ, 8. 1) Циский князь Сюань спросил: «Правда ли, что Чэн Тан отправил
Цзе в ссылку, а У-ван поразил Чжоу?»
Мэн-цзы ответил: «В „Преданиях"
имеется об этом».
2) «А разве можно, чтобы подданный убивал своего государя?»
3) Мэн-цзы ответил: «Кто убивает гуманность, тот называется разбойником;
тот, кто посягает на справедливость, называется злодеем; а злодея
и разбойника называют отверженным человеком; и я слышал, что убили
отверженного человека—Чжоу, но не слышал, чтобы убили государя».
IБ, 9. 1) Мэн-цзы при свидании с циским князем Сюанем сказал ему:
«Когда вы строите большой дом, то, конечно, приказываете старшине
рабочих отыскать для этого крупный лес, и когда он найдет его, то вы,
князь, радуетесь, находя, что он может удовлетворить своему назна-
чению; когда же рабочий, обтесывая, утонит его, то вы
будете гневаться, находя, что дерево не в состоянии удовлетворить своему назначению.
Человек учится в молодости, а когда возмужает, то
хочет приложить свое учение на практике; если вы скажете ему: брось пока
свое учение и следуй за мною — то что мы скажем об этом?
2) Теперь у вас здесь есть необделанная яшма; хотя бы она стоила сотни
тысяч (240 000лан), конечно, вы заставите гранильщика огранить
ее. Когда же дело касается управления государством, вы говори-
те: оставь пока свою науку и следуй за мною. Почему же в этом
случае вы поступаете не так, как с яшмою, которую приказываете огранить?»
I Б, 10. 1) Цисцы, напав на владение Янь, одержали победу.
2)Князь Сюань спросил, говоря: «Некоторые говорят мне, чтобы я
не брал (княжества Янь), другие же говорят, чтобы я взял его.
Государству, располагающему 10 000 колесниц, начать открытую войну с
государством, располагающим тем же количеством колесниц, и в 50
дней взять над ним верх — одних человеческих сил для этого не хва-
тило бы. Если я не возьму его, то Небо непременно пошлет несчастье.
Взять его — что вы на это скажете?»
3) Мэн-цзы отвечал: «Если вы возьмете его и яньский народ
будет доволен, то берите его. Из древних людей, поступивших так, это был
У-ван. Если вы возьмете его и яньский народ будет
недоволен, то не берите его. Из древних людей, поступивших так, это был Вэнь-ван.
4) Когда вы со своим государством, располагающим 10 000 воен-
ных колесниц, пошли войною против равносильного государства и
побежденный народ встретил ваше войско с корзинами пищи и с кувшинами
питья, то было ли в этом что-либо другое,
кроме желания избавиться от огня и воды (бедствия)? А если вода
будет глубже и огонь будет сильнее, то он отвернется также от вас, и только».
I Б, 11. 1) Когда цисцы, напав на Янь, овладели им, то все князья ста-
ли совещаться между собою о том, как бы избавить Янь. Тогда князь
Сюань, обратившись к Мэн-цзы, сказал: «Князья много замышляют
напасть на меня. Каким образом предотвратить это?»
Мэн-цзы отвечал: «Я слышал о человеке, который, владея 70 ли,
управлял вселенною, — это был Тан (Чэн Тан); но не слыхал, чтобы владеющий
уделом в 1000 ли боялся других.
2) В „Шу цзине" сказано:
„Тан, приступая к походам против тирании, начал с Гэ.
Весь народ питал к нему такое доверие, что когда он
направлялся с войском на восток, то западные варвары поднимали
ропот, а когда направлялся на юг, то северные варвары поднимали
ропот, говоря: почему он оставляет нас позади других
[т.е. напоследок]? Народ ожидал его, как в великую засуху
ожидают облака и радугу (т.е. дождь). Движение на рынке не
прекращалось, и земледельцы по-прежнему занимались своими работами.
Наказывая правителей, он утешал народ. Его прибытие было подобно
своевременному дождю.
Народ был объят великою радостью. Далее в „Шу цзине" сказано: „Мы
ожидаем нашего князя; князь придет и снова вызовет нас к жизни".
3) Теперь яньский правитель угнетал свой народ; вы отправились и
наказали его. Народ, полагая, что вы спасете его от бед, встретил ваше
войско с корзинами, наполненными пищею, и кувшинами — питьем.
А вы убили их отцов и старших братьев, связали их детей и младших
братьев, разрушили храм предков, перевезли их драгоценные сосуды.
Как же это можно так? Во вселенной (империи) все завидовали силе
Циского княжества, а теперь, когда территория его удвоилась и
гуманное правление в нем не практикуется, это вызовет движение
против него всех войск в Поднебесной.
4) Князь, если вы поторопитесь издать приказ о возвращении
яньских (пленных) старцев и детей, остановите перевозку их драгоценных
сосудов и — по совету с яньским народом — поставите для него
правителя, то, пожалуй, еще можно будет достигнуть приостановления
этого движения».
I Б, 12. 1) Между Цзоу и Лу была ссора, и Му-гун спросил Мэн-цзы,
говоря: «Из моих служащих умерло 33 человека, и никто из народа не
хотел умереть, защищая их. Если казнить их, то всех не переказнишь,
а если не казнить, то ведь они со злорадством смотрели на смерть
своих начальников и не спасли их. Как же тут быть?»
2) Мэн-цзы отвечал: «В злополучные годы, в голодные годы, когда
старые и немощные из ваших подданных умирали в канавах и рвах и
сильные тысячами разбредались в разные стороны — а
между тем ваши магазины были полны хлеба
и кладовые также наполнены, — никто из ваших чинов не доложил вам об этом.
Таким образом, они были небрежны по отношению к народу. Цзэн-цзы сказал:
„Остерегайтесь, остерегайтесь! Что исходит от вас, то и возвратится к вам".
Отныне народ поквитался с ними. Государь, не вини его.
3) Если вы будете управлять гуманно, то этот народ
будет любить высших и умирать за своих начальников».
I Б, 13. 1) Тэнский владетель Вэнь обратился с следующим вопросом:
«Тэн — маленькое владение, лежащее между княжествами Ци и Чу.
Служить ли Ци или Чу?»
2) Мэн-цзы отвечал:
«Этот план для меня недостижим; но если вы
настаиваете, то у меня есть одно средство: выкопайте ров
(вокруг города), возведите стены и охраняйте их с народом, защищайте
до смерти, но так, чтобы народ не ушел от вас, — это исполнимо».
I Б, 14. 1) Тэнский владетель Вэнь обратился к Мэн-цзы с следующей
речью: «Цисцы намереваются укрепить Сюэ.
Я очень боюсь! Как тут быть?»
2) На это Мэн-цзы отвечал: «В древности, когда князь Тай жил в
Бинь и подвергался нападениям северных варваров, то он удалился
оттуда, направился к подошве горы Ци и поселился там. Он взял это
место не по выбору, а в силу необходимости.
3) Если вы будете делать добро, то между вашими потомками, без
сомнения, найдутся такие, которые будут царствовать. Государь кладет
основание и передает царство потомкам, чтобы они могли продолжать
дело, но что касается завершения его, то это зависит от Неба. Что
можете вы сделать против него? Старайтесь делать добро, и только».
I Б, 15. 1) Тэнский владетель Вэнь обратился к Мэн-цзы с следую-
щими словами: «Тэн — государство малое. Если я истощу все силы на
служение великим государствам (своим соседям), то тогда
я не спасусь от них. Как же тут быть?»
На это Мэн-цзы отвечал: «В древности, когда князь Тай жил в
Бинь и на него стали производить набеги северные варвары, он служил
им мехами и шелками, но не мог избавиться от них; служил им с
усердием собаки и лошади, но не мог избавиться от них;
служил им и дорогими каменьями, но также не мог
избавиться от них. Тогда, собрав старцев, он обратился к ним с
следующей речью: „Предмет желаний северных варваров есть моя земля.
Я слышал, что правитель не губит людей из-за того, что служит
средством к их пропитанию (из-за земли). Дети мои! Чего вам беспокоиться,
что у вас не будет правителя? Я удалюсь отсюда".
Вслед за этим он ушел из Бинь, перевалил чрез горный хребет
Лян, построил город у подошвы горы Ци и поселился в нем. Тогда биньцы сказали:
он гуманный человек — нам нельзя терять его. Последовавших за ним
была такая масса, которая напоминала толпы, отправляющиеся на ярмарки.
2) Другие говорят, — продолжал Мэн-цзы, — что одна личность не
имеет права располагать по своему усмотрению наследственною зем-
лею и не должна оставлять ее даже до смерти [т. е. даже
если ему грозит смерть].
3) Государь, прошу выбрать одно из двух».
I Б, 16. 1) Луский князь Пин готов был выйти из дворца, когда его
любимец Цзан Цан почтительно сказал ему: «Прежде когда вы выхо-
дили, то непременно отдавали приказ чинам о том,
куда вы отправляетесь; теперь же экипаж уже запряжен, а чины не знают,
куда вы отправляетесь. Смею спросить: куда?»
Князь отвечал: «Я хочу посетить Мэн-цзы».
«Как? — сказал фаворит. — Вы унижаете себя этим
поступком, делая первым визит обыкновенному смертному, потому
что, вероятно, считаете его достойным по уму и нравственным качествам?
Но ведь такие люди должны быть первыми исполнителями церемоний
и долга, а между тем последние похороны (матери) у Мэн-цзы
были пышнее первых (отца). Не ездите к нему,государь».
«Хо-рошо», — отвечал князь.
2) Юэчжэн-цзы, представившись князю в аудиенции, сказал ему:
«Князь,почему вы не поехали к Мэн Кэ?» — «Кто-то сказал мне, что
у Мэн Кэ последние похороны превосходили первые, поэтому я и не
поехал к нему». Юэчжэн-цзы сказал: «Как так? То, что вы, князь, ра-
зумеете под именем превосходства, вероятно, относится к тому, что в
первом случае он действовал, как прилично ученому, а во втором —
как подобает значительному человеку, что в первом случае у него бы-
ло три жертвенных сосуда, а во втором — пять». «Нет, — отвечал
князь,— я разумею превосходство саркофага, гроба, савана и покры-
вала». — «Это не есть то, что называется излишеством. Это обуслов-
ливается разницею между бедностью (в первом случае) и богатством
(во втором)».
3) Юэчжэн-цзы, увидев Мэн-цзы, сказал: «Я говорил с князем, и он
вследствие этого готов был отправиться к вам, когда один из его фа-
воритов, Цзан Цан, остановил его, и потому визит князя не состоялся».
На это Мэн-цзы сказал: «Движение человека может зависеть от того,
что другие заставляют его двигаться, точно так же и остановка мо-
жет зависеть от препятствий со стороны других;
но причина движения и остановки не во власти другого
человека. То, что я не удостоился благосклонности от луского князя,
зависит от Неба. Как мог сын фамилии Цзан заставить меня не встретить
благосклонности со стороны князя?!»
ГЛАВА II
ГУНСУНЬ ЧОУ
ЧАСТЬ А
II А, 1. 1) Гунсунь Чоу обратился к Мэн-цзы с следующими словами:
«Если бы вы заняли в Диском княжестве важный пост, то можно ли
было бы надеяться на повторение подвигов, совершенных Гуань Чжуном и Янь-цзы?»
2) Мэн-цзы отвечал: «Вы настоящий цисец: знаете только Гуань Чжуна да Янь-цзы.
3) Некто спросил у Цзэн Си: „Кто достойнее — вы или Цзы Лу?"
Цзэн Си с смущением отвечал: „Цзы Лу был уважаем моим дедом".
Неизвестный продолжал: „В таком случае кто достойнее — вы или Гуань Чжун?"
Цзэн Си с сердитым и недовольным видом сказал:
„С какой стати ты сравниваешь меня с Гуань Чжуном? Гуань Чжун
пользовался таким исключительным доверием государя и управлял
государственными делами так долго, а между
тем подвиги его так низки.
С какой стати сравниваешь меня с этим (негодяем)?"»
4) Мэн-цзы сказал: «Цзэн Си не хотел быть Гуань Чжуном; неужели
же вы желаете этого для меня?»
5) Гунсунь Чоу возразил: «При помощи Гуань Чжуна государь его
стал во главе других князей; при помощи Янь-цзы государь его сде-
лался славным. Неужели для вас [они] еще недостаточно [хороши,
чтобы] быть [сравниваемым с] Гуань Чжуном и Янь-цзы?»
6) Мэн-цзы сказал: «Сделать Ци сюзеренным княжеством так же
легко, как перевернуть ладонь».
7) «Если так, — сказал Гунсунь Чоу, — то мое недоумение еще бо-
лее увеличивается. Вэнь-ван с его добродетелями, проживши 100 лет,
и то не распространил своего влияния на вселенную (на весь тогдаш-
ний Китай); дело его продолжали У-ван и Чжоу-гун, и только после
этого влияние Чжоу распространилось повсюду. Теперь [раз] вы гово-
рите, что императорского достоинства так легко достигнуть, то в та-
ком случае и Вэнь-ван не заслуживает подражания?»
8) Мэн-цзы сказал: «Как можно равняться с Вэнь-ваном? От Чэна
до У-дина царствовали шесть-семь достойных и мудрых государей,
вселенная долго принадлежала Иньской династии, и благодаря этой
продолжительности времени изменения представлялись затрудни-
тельными. У-дин принимал удельных князей и владел вселенною, как
будто бы поворачивал что-либо на ладони (без труда). Чжоу Синь был
отделен от У-дина небольшим промежутком времени, и потому ста-
ринные фамилии, завещанные обычаи, просветительное влияние за-
вещанных примеров и доброе правление еще сохранились. Затем бы-
ли еще Вэй-цзы, Вэй Чжун, княжеский сын Би Гань, Цзи-цзы и Цзяо
Гэ — все люди талантливые и достойные, которые вместе помогали
Чжоу Синю. Благодаря этому он потерял престол только после про-
должительного царствования. Не было ни одного аршина земли, кото-
рый бы не принадлежал ему, и не было (на ней) ни одного человека,
который не был бы его подданным. Между тем как Вэнь-ван начал
дело с 100 кв. ли, поэтому ему и трудно было сделаться (владыкою
Китая).
9) У цисцев есть пословица: „Хотя ты и обладаешь мудростью, но
лучше пользоваться обстоятельствами; хотя у тебя есть заступ, но
лучше подождать времени (благоприятного для земледельческих работ)".
Что касается настоящего времени, то теперь легко (достигнуть
царского достоинства).
10) В цветущие времена династий Ся, Инь и Чжоу территория сю-
зеренов не превышала 1000 ли, и Ци имеет столько же земли, и насе-
ление его так же густо, как было и у них. Без увеличения территории,
без умножения населения стоит только ввести гуманное правление —
и будешь царствовать, и никто не будет в состоянии противиться тебе.
11) К тому же непоявление сюзеренного государя никогда не было
отдаленнее, чем в настоящее время, и страдания народа от тирании
никогда не были так сильны, как теперь. Голодного легко накормить,
и жаждущего легко напоить.
13) В настоящее время, если государство, владеющее 10 000 воен-
ных колесниц, осуществит гуманное правление, то радость народа
будет подобна той, какую испытывает человек, повешенный кверху
ногами, когда его отвяжут. Поэтому при половинных, сравнительно с
древними людьми, трудах результаты, без сомнения, будут
вдвое больше. Но это только верно по отношению к настоящему времени».
II,А, 2. 1)Гунсунь Чоу спросил: «Если бы вас назначили циским са-
новником— министром и вы получили бы возможность проводить
ваши принципы, хотя [т.е. и если] бы вследствие этого циский владе-
тель стал во главе других князей или сделался сюзеренным государем,
[то] это было бы неудивительно. Пред такою великою задачею смути-
лись ли бы вы или нет?»
Мэн-цзы отвечал: «Я в 40 лет перестал смущаться» .
2) Гунсунь Чоу сказал: «В таком случае вы далеко превосходите Мэн Бэня».
«Это дело нетрудное, — отвечал Мэн-цзы. — Гао-цзы ра-
нее меня перестал волноваться».
3) Гунсунь Чоу спросил: «Есть ли средство для достижения невоз-
мутимости?» «Есть, — отвечал Мэн-цзы. —
4) Бэйгун Ю до такой степени воспитал в себе дух мужества, что не
уклонялся от удара, не моргал перед ударом; малейшее унижение от
других он признавал за публичное наказание; чего не терпел от про-
столюдина, того не выносил и от владетеля 10 000 колесниц, на убий-
ство которого он смотрел так же, как и на убийство простолюдина; не
боялся князей и на брань отвечал тем же.
5) Мэн Шишэ о воспитанном в себе духе храбрости отзывался так:
„Я смотрел на поражение так же, как на победу. Двигаться вперед,
взвесив силы неприятеля, и вступать в бой, обсудив шансы победы, —
это значит бояться неприятеля. Как же я могу быть уверенным в победе?
Я могу только не бояться".
6) Мэн Шишэ подобен Цзэн-цзы, а Бэйгун Ю похож на Цзы Ся.
Я не знаю, кто из них храбрее, но Мэн Шишэ
держался более сущест- венного.
7) В прежнее время Цзэн-цзы сказал Цзы Сяну: „Вы любите мужество?
Я слышал от Учителя (Конфуция) о великом мужестве следующее:
если, обратившись к самому себе, я найду, что я не прав, разве я
не буду бояться последнего сермяжника? если, обратившись к самому
себе, я найду, что я прав, то я пойду против массы".
8) Мэн Шишэево поддержание духа {ци)
все-таки не может равняться с Цзэн-цзыевским
поддержанием наиболее важного».
9) «Осмелюсь спросить, — сказал Гунсунь Чоу, — могу ли я получить
объяснение о вашей невозмутимости духа и о невозмутимости
духа Гао-цзы?» Мэн-цзы отвечал: «Гао-цзы говорит: „Чего не понима-
ешь в слове, того не доискивайся в уме; в случае беспокойства в душе
не обращайся (за помощью) к духу (г/и)". Чтобы в случае беспокойст-
ва в душе не обращаться (за помощью) к духу — это еще возможно;
но не доискиваться в уме того, чего не понимаешь в слове — это
недопустимо. Воля есть командир духа, а дух есть то, что на-
полняет (одушевляет) телесную природу. Воля есть главнейшее, а
дух — второстепенное. Поэтому и сказано: „Поддерживай волю и
не насилуй духа"».
10) Гунсунь Чоу заметил: «Коль скоро вы заявляете, что воля есть
главное, а дух (passion nature) второстепенное, то почему же вы еще
говорите: поддерживай волю и не насилуй духа?»
Мэн-цзы отвечал: «Когда исключительно действует одна воля, тогда она двигает дух, а
когда исключительно действует один дух, то он двигает волю. Теперь
представим себе человека спотыкающегося или быстро бегущего —
это действие духа, а между тем он приводит в движение волю».
11) «Осмелюсь спросить, — сказал Гунсунь Чоу, — в чем заключа-
ется превосходство ваше над Гао-цзы?» Мэн-цзы отвечал: «Я понимаю
слово, я умею воспитывать мой необъятный дух».
12) «Смею спросить, — продолжал Чоу, — что разумеется под беспредельным
духом?»
«Трудно определить его, — отвечал Мэн-цзы. —
13) Этот дух — он чрезвычайно велик и чрезвычайно тверд. Если
его воспитывать при помощи прямоты и не портить, то он наполняет
все между небом и землею.
14) Этот дух — он сочетается с справедливостью и законом и по-
могает им; без них он слабеет.
15) Этот дух рождается от постоянного накопления деяний, со-
гласных с справедливостью, а не приобретается посредством единич-
ных порывов ее. Если какой-либо поступок (вследствие его неспра-
ведливости) будет неприятен душе, то дух (ци) ослабевает. Поэтому я
и говорю, что Гао-цзы никогда не понимал справедливости, потому
что он считал ее явлением внешним.
16) Необходимо постоянно заниматься делами справедливости, не
рассчитывая на результаты; не забывать этой работы, но не помогать
(насильственно) росту этого духа {ци).
Не будем походить на сунца, который,
горюя, что его хлебные всходы не вытягиваются, вытянул их.
Поспешно возвратившись домой, он сказал своим домашним: сегодня
я устал — я помогал хлебным всходам расти. Сын его побежал по-
смотреть на это и увидел, что все всходы завяли. Мало людей в мире,
которые не помогали бы всходам вытягиваться (т.е. не поступали бы с
своим духом так же, как сунский житель с своими всходами). Те, ко-
торые считают их бесполезными и бросают их, не пропалывают своих
всходов. Те, которые помогают им вытягиваться, вырывают [т.е.
губят] их. Они [т.е. такие люди] не только не приносят плоды [т.е. пользу],
но еще вредят им [т.е. делам]».
17)Гунсунь Чоу снова спросил: «Что значит понимать слова?»
Мэн-цзы ответил: «Если слова односторонни, то я знаю, что ум омра-
чен; ; если они разнуз-
данны, то я знаю, что ум отклонен от истины; если они уклончивы, то
я знаю, что ум доведен до крайности. Эти четыре недостатка, рожда-
ясь в уме (синь), вредят правлению, а проявляясь в правлении, вредят
делам. Если снова явится мудрец, то он, без сомнения, присоединится
к моим словам».
18) «Цзай Во, Цзы Гун, — продолжал Гунсунь Чоу, — были искус-
ны в речи; Жань Ню, Минь-цзы и Янь Юань были искусны в рассуж-
дениях о добродетели. Конфуций, соединяя в себе то и другое, однако,
сказал:
„Я не имею способности к слову". В таком случае вы, учитель,
уже святой человек (мудрец)?»
19) «Ах, что вы говорите?! Когда Цзы Гун
спросил у Конфуция: „Не правда ли, Учитель, вы святой человек
(мудрец)?" — Конфуций отвечал: „Ну, что касается святости, не могу
претендовать на нее; но я учусь с ненасытною жадностью и поучаю
неутомимо". На это Цзы Гун сказал: „Учиться с ненасытною жадно-
стью — это мудрость, а поучать неутомимо — это гуманность. Гуман-
ность в соединении с мудростью — да вы, Учитель, конечно, святой
человек!" Если на святость не претендовал сам Конфуций, то что же
вы говорите?!»
20) Гунсунь Чоу продолжал: «Я слыхал, что Цзы Ся, Цзы Ю, Цзы
Чжан — все они обладали одним каким-нибудь качеством, свойственным
святому (мудрецу), а Жань Ню, Минь-цзы и Янь Юань — так те
обладали всеми качествами, присущими святому, только в малом раз-
мере. Позволю себе спросить: на ком бы из них вы остановились (к
какому из них вы приравняли бы себя)?»
21) Мэн-цзы отвечал: «Пока оставим это».
22) Гунсунь Чоу спросил: «Что вы скажете о Бо И и И Ине?» «Я не
одинаковых с ними принципов, — был ответ. — Не служить государю,
которого не одобряешь; не управлять народом, которого не одобряешь;
служить, когда в государстве царит порядок, и удаляться, когда оно
объято смутами, — это принцип Бо И. Служить всякому государю без
разбора, управлять всяким народом и служить как в мирное, так и в
смутное время — это принцип И Иня. Пригодно служить, так [и] слу-
жить; пригодно оставить службу, так оставить ее; пригодно оставаться
на службе долго, так оставаться на ней долго; пригодно удалиться из
нее поскорее, так и удалиться из нее скорей — это принцип Конфуция.
Все они были древние святые люди (мудрецы), и я не в состоянии по-
ступать так. То что я желаю — так это подражать Конфуцию».
23) Гунсунь Чоу сказал: «Бо И и И Инь могут ли быть поставлены с
Конфуцием на одну доску?» «Нет, — отвечал Мэн-цзы. — С тех пор
как существуют люди, не было другого Конфуция».
24) «В таком случае есть ли между ними какое-нибудь сходство?»
«Есть, — ответил Мэн-цзы. — Если бы они были владетелями земли в
100 ли, то могли бы заставить князей являться к своему двору и вла-
деть вселенною; но если бы для получения ее потребовалось сделать
одну несправедливость или умертвить одного невинного человека,
они не сделали бы этого. Вот в чем они сходны».
25) «Осмелюсь спросить: чем они отличаются?» Мэн-цзы ответил:
«Цзай Во, Цзы Гун и Ю Жо по их мудрости в состоянии уразуметь
учение святого мужа (Конфуция), но они не унизились бы до лести
ему. отказавшись прежде всего от 100 000 и приняв теперь
10 000, показал ли бы я этим, что желаю разбогатеть?
6) Цзисунь сказал: „Странный человек был Цзышу И. Добился сам
участия в управлении, потом отказали ему; ну и покончил бы на этом,
а он провел своего сына или младшего брата в министры. Кто ж из
людей не хочет также быть богатым и знатным, но только он один в
вопросе о богатстве и знатности, руководимый чувством корысти,
старался занять исключительное положение (т.е. монополизировать их)".
7) Древние торговцы меняли то, что у них было, на то, чего у них
не было, и чиновники только разбирали их споры. Но вот появился на
рынке один низкий человек, который старался отыскать курган и взо-
браться на него, чтобы оттуда смотреть направо и налево и улавливать
в свои сети барыши рынка. Все считали его низким человеком и по-
этому начали облагать (его товары) пошлиной. Обложение купцов
пошлиной началось с этого низкого человека».
II Б, 11. 1) Мэн-цзы, отправившись из Ци, ночевал в Чжоу.
2) Здесь был один человек, хотевший ради князя задержать путе-
шественника; он сел и заговорил. Мэн-цзы не отвечал ему и, скло-
нившись к столу, лежал.
3) Тогда гость с неудовольствием сказал: «Я провел ночь в посте и
после этого осмелился заговорить с вами, а вы лежите и не слушаете
меня.
Позвольте мне откланяться и не дерзать на новое свидание с
вами». Тогда Мэн-цзы сказал: «Садитесь, и я объясню вам, в чем дело.
В прежнее время если бы луский князь My не имел человека подле
Цзы Сы, то он не мог бы доставить ему спокойствие (и
оставить его). Если бы Се Лю и Шэнь Сян не имели человека подле
князя My, то они не могли бы оставаться (в Лу)».
4) «Вы заботились обо мне, — продолжал Мэн-цзы, — но не так,
как (в древности заботились) о Цзы Сы. Таким образом, вы порвали
со мною или я порвал с вами?»
II Б, 12. 1) Когда Мэн-цзы удалился из Ци, Инь Ши в разговоре с од-
ним человеком сказал: «Если Мэн-цзы не знал, что циского князя
нельзя считать за Чэн Тана или У-вана, то это с его стороны было не-
пониманием, если же он знал, что это невозможно, и, несмотря на это,
прибыл в царство Ци, то это значит, что он искал милостей
князя. Он прибыл издалека, чтобы представиться князю, и, не встретив с его
стороны благосклонности к себе, удалился. Но что мне не нравится,
так то, что он выехал из Чжоу, проведя в нем трое суток. Что за мед-
ленность такая!»
2) Гао, ученик Мэн-цзы, сообщил ему об этом.
3) По этому поводу Мэн-цзы сказал:
«Где Инь Ши знать меня! Что я
пришел издалека представиться князю, это было мое желание, а не
встретить расположения и потому удалиться — неужели это было мое
желание?! Я был вынужден сделать это.
4) Я выехал из Чжоу, проведя там трое суток, и находил в своей
душе, что отправился еще скоро. Быть может, князь изменил бы (свой
взгляд), а если бы он изменил его, то, без сомнения, вернул бы меня.
5) Когда я выехал из Чжоу, князь не послал за мною вдогонку —
тогда только я свободно возымел желание возвратиться. Хотя так и
было со мною, но неужели я мог бросить князя?! Князь вполне годен,
чтобы делать добро; и если бы он воспользовался мною, то это по-
служило бы не только для блага одного циского города, но для всеоб-
щего блага населения империи. Авось, князь исправится; я постоянно
питаю да это надежду.
6) Неужели я похож на этих мелких людишек, которые, когда уве-
щания, обращенные ими к князю, не приняты, удаляются с гневом,
написанным на их лицах, и останавливаются на ночлег после форси-
рованного путешествия целого дня?!»
7) Услыхав об этом, Инь Ши сказал: «Я действительно ничтожный человек».
II Б, 13. 1) Когда Мэн-цзы удалился из Ци, то Чун Юй в дороге спро-
сил его: «У вас, кажется, недовольный вид? А между тем я когда-то
слышал от вас, что благородный муж не ропщет против Неба и не винит
людей».
2) «То было одно время, а это другое», — отвечал Мэн-цзы.
3) «Чрез каждые 500 лет непременно появляется истинный, гуман-
ный государь, и в течение этого периода бывают люди, прославившиеся
в свою эпоху.
4) От Чжоуской династии и до настоящего времени прошло более
700 лет. Если судить по счету, то указанная датапрошла; но, судя по
настоящему времени, можно рассчитывать на появление таких людей.
5) Но, видно, Небо не желает умиротворения Китая; если бы оно
желало этого, то в настоящую эпоху кто, кроме меня, мог бы совер-
шить это? К чему послужило бы мое неудовольствие?»
II Б, 14. 1) Удалившись из Ци, Мэн-цзы поселился в местности Сю.
Здесь Гунсунь Чоу спросил его: «Занимать служебный пост и не полу-
чать жалованья — это древний порядок?»
2) Мэн-цзы отвечал: «Нет. Когда я представился князю в Чун, то по
выходе от него у меня появилось намерение уехать.
Не желая изменить намерение, я отказался от получения жалованья.
3) Потом пришел приказ о сборе войск, и мне невозможно было
просить о выезде. Долго оставаться в Ци не было моим намерением».
ГЛАВА III
ТЭН ВЭНЬ-ГУН
ЧАСТЬ А
III А, 1. 1) Тэнский князь Вэнь, будучи наследником престола и отправляясь
в царство Чу проездом через Сун, виделся там с Мэн-цзы.
2) Мэн-цзы толковал ему о доброте человеческой природы и в раз-
говоре непременно восхвалял Яо и Шуня.
3) По возвращении наследника из царства Чу, когда он снова уви-
делся с Мэн-цзы, последний сказал ему: «Князь, вы сомневаетесь в
моих словах? Путь существует только один.
4) Чэн Гань, обратившись к цискому князю Цзину, сказал ему: „Они
мужи, и я муж. Чего же мне их бояться?" На это Янь Юань сказал: „Что
за человек был Шунь? Что за человек я? Но человек деятельный также
может быть таким же, каким был он (Шунь)". Гунмин И сказал: „Вэнь-
ван мой учитель. Неужели же Чжоу-гун может обмануть меня?"
5) Теперь Тэнское княжество в общей сложности занимает только
50 ли и при всем этом может сделаться хорошим государством. В „Шу
цзине" сказано: „Если лекарство не произведет расстройства в орга-
низме, то болезнь не излечится"».
Ill А, 2. 1)По кончине тэнского князя Дина наследник его, обратив-
шись к Жань Ю, сказал: «Когда-то Мэн-цзы имел со мною разговор в
царстве Сун, которого я до сих пор не забыл. Теперь, по несчастию,
меня постигло великое горе. Я хочу послать вас справиться у Мэн-цзы,
а потом уже приступить к исполнению печального обряда».
2) Жань Ю отправился в Цзоу и обратился с вопросами к Мэн-цзы,
который сказал ему: «Прекрасно. В отдании последнего долга родите-
лям, без сомнения, мы сами должны исполнить все возможное.
Цзэн- цзы сказал: „При жизни родителей следует
служить им согласно с обрядами, по смерти их следует
хоронить их согласно с обрядами и приносить
им жертвы по обрядам" — вот это называется сыновнею поч-
тительностью. Обрядов, соблюдаемых князьями, я не изучал, хотя и
слыхал, что трехлетний траур, платье с подрубленным подолом из
грубого холста и пища из кашицы при Трех династиях
были общи для всех, начиная от императоров и кончая простолюдинами».
3) Когда Жань Ю, возвратившись из командировки, доложил об
исполнении поручения, то князь решил установить трехгодичный тра-
ур. Но старшие родственники князя и чины не хотели этого и сказали:
«Этого не делали прежние государи нашего старшего, родового кня-
жества Лу, не делали этого также и наши государи, поэтому и вам
нельзя поступать вопреки обычаю. К тому же в „Мемуарах" сказано:
„Относительно траура и жертвоприношений следует сообразоваться с
предками". Таким образом, у нас есть предание».
4) Князь сказал Жань Ю: «Я в прежнее время не учился и любил
заниматься наездничеством и фехтованием. Теперь мои старшие род-
ственники и чины недовольны мною, и я опасаюсь, что не в состоянии
буду исполнить мой долг по отношению к великому делу.
Вы спросите для меня Мэн-цзы». Жань Ю снова отправился в Цзоу и спросил
Мэн-цзы, который отвечал ему следующее: «Хорошо. Но ему не сле-
дует обращаться с этим к другим. Конфуций сказал: „Когда умирает
князь, то в государственных делах слушаются приказаний главного
министра, а наследник престола ест кашицу и с лицом, весьма тем-
ным, занимает свое место и плачет". В этом случае никто из высших и
низших чинов не осмелится не выражать скорби, потому что князь
первым подал пример. Что нравится высшим, без сомнения, в высо-
кой степени нравится низшим. По своей силе высшие люди— это
ветер, а низшие — это трава. Трава, когда по ней гуляет ветер, непре-
менно наклоняется. Настоящее дело зависит от наследника».
5) Когда Жань Ю, возвратившись, отдал отчет об исполнении по-
ручения, то князь сказал: «Да. Это действительно зависит от меня».
Пять месяцев он прожил в хижине, не издавая никаких указов и при-
казаний. Тогда все чины и родовичи сказали: «О нем можно сказать,
что он знает (обряды)». Когда же настало время погребения, народ
пришел со всех концов княжества. При виде скорби, изображенной на
лице князя, и его горьких слез люди, прибывшие с выражением собо-
лезнования, почувствовали в душе радость.
Ill A, 3. 1) Тэнский князь Вэнь спросил об управлении государством.
2) Мэн-цзы сказал: «Земледельческими работами нельзя медлить.
В „Книге Стихотворений" сказано: „Днем вы отправляйтесь за пыре-
ем, а ночью сучите веревки. Торопитесь построить дом, а затем нач-
нем сеять хлеб".
3) Принцип жизни народа состоит в следующем: если он имеет не-
движимое имущество или постоянное занятие, то будет иметь посто-
янство (нравственную устойчивость); нет у него недвижимого имуще-
ства или занятия — не будет у него и постоянства. Без постоянства же
он сделается распущенным и развратным и способным на все. Когда
кто-нибудь таким образом впадает в преступление и [когда] после
этого преследовать и наказывать его — это будет значить: ловить на-
род в сети. Где это видано, чтобы при гуманном правителе могла про-
исходить ловля людей в сети (закона)?!
4) Поэтому добродетельный правитель непременно внимателен,
бережлив, вежлив с низшими и взимает с народа (налоги) в опреде-
ленных границах.
5) Ян Ху сказал: „Кто стремится быть богатым — не может быть
человеколюбивым. Кто стремится быть человеколюбивым — не мо-
жет быть богатым".
6) При императоре Сяской династии (Юй) установлен надел в 50 (му)
и податной налог, при династии Инь — в 70 му и барщина, при
Чжоу— 100 му и десятина. В сущности, во всех этих трех
случаях уплачивалась десятина.
Чэ — это обработка полей общими силами и разделение сбора по числу мужчин, а
чжу — это взаимопомощь.
7) Лун-цзы говорит: „В земельном устройстве нет лучше системы
помощи (или барщины) и нет хуже системы податного налога". При
этой последней системе за норму подати принималась средняя вели-
чина из сложности [т.е. сложения] нескольких лет. В урожайные годы,
когда бывает масса хлеба и когда было бы неотяготительно взимать с
народа больше, с него (по этой системе) берут мало; а в злополучные
годы, когда урожай не оплачивает удобрения, подать берется полно-
стью. Когда же родители народа (чиновники) доводят его до того, что
он смотрит на них с ненавистью, и трудами целого года не в состоянии
прокормить своих родителей, и для пополнения недостатков при-
бегает еще к займам, когда его доводят до того, что старики и дети
находят смерть в канавах и рвах, — где же тут эти родители народа?!
8) Что касается системы наследственного жалованья, то оно поло-
жительно практикуется в княжестве Тэн.
9) В „Книге Стихотворений" сказано: „Да снизойдет дождь на ка-
зенное поле, а потом на мое частное!"
Только при системе помощи (или барщины) существовало казенное поле.
Из этого (из вышеприве- денных стихов) видно, что система помощи
существовала также и при Чжоуской династии.
10) Учреждены были для обучения народа институты
сян, сюй, сюэ, сяо: сян — для питания (престарелых людей),
сяо — для образования и сюй — для стрельбы из лука.
При династии Ся употреблялось название сяо, при Инь — сюй
и при Чжоу — сян. Что же касается сюэ
(государственных училищ), то оно было общим названием при Трех
династиях. Все эти институты имели целью уяснение законов, опреде-
ляющих человеческие отношения. Когда законы человеческих отношений
будут уяснены в высших сферах, то внизу, среди народа, будет царить любовь.
11) Если появится истинно гуманный государь, то он, конечно, придет
и будет брать пример с вас. Таким образом, вы явитесь учителем для государя.
12) В „Книге Стихотворений" сказано: „Чжоу хотя и старинное
владение, но небесное определение одному из князей его на царствен-
ное достоинство над всем Китаем есть явление новое". Речь идет о
Вэнь-ване. Вы также можете обновить ваше государство, если
будете энергично исполнять (то, что сказано выше)».
13)
Князь послал Би Чжаня к Мэн-цзы, чтобы расспросить его о сис-
теме разделения земли на квадратные площади из девяти участков.
Мэн-цзысказал: «Так как ваш князь, намереваясь осуществить гуманное
правление, избрал для этого вас, то вам необходимо приложить старание.
Что касается гуманного правления, то его необходимо начинать с
размежевания. Если межи не будут установлены правильно, то и квад-
раты будут неравномерные, и вследствие этого подати и жалованье не
будут равны. По этой причине жестокие правители и бесчестные
министры, конечно, не заботятся о размежевании. Коль скоро межи опреде-
лены правильно, то разделение полей и определение жалованья может
быть установлено сидя на месте (т.е. без малейшего затруднения).
14) Хотя территория Тэнского княжества и маленькая, но на ней,
конечно, есть и благородные люди, и мужики. Без благородных людей
некому управлять мужиками, и без мужиков некому кормить благо-
родных людей.
15) Я просил бы, чтобы для земель, лежащих за предместьями столицы,
была введена система разделения земли на девять квадратных
участков с возделыванием среднего из них в пользу казны общими
силами владельцев восьми остальных участков, а в пределах предместий
столицы (простирающихся на 100 ли в каждую сторону)— облагать
земледельцев десятиною, которую они вносили бы сами.
16) Каждый из чинов, начиная от самого высшего и оканчивая низ-
шим, должен иметь священное поле в 50 му.
17) Крестьянским подросткам мужеского пола отводить по 25 му.
18) Пусть умершие и переселяющиеся не выходят за пределы во-
лости; [пусть] на волостных землях принадлежащие к одному колодцу
(т. е. к одному участку земли в девять квадратов) как дома, так и вне
дома дружески общаются между собою, помогают друг другу
в дозоре и охране и поддерживают друг друга в болезнях — тогда народ
будет жить в любви и согласии.
19) 1 кв. ли составлял один колодец, который заключал в себе 900 му
земли; из девяти участков средний был казенный, а восемь се-
мейств, имея для себя по 100 му, общими силами обрабатывали его, и
только по окончании казенной работы они могли приниматься за свою
частную [что отличало] мужиков от благородных.
20) Вот в общих чертах эта система. Что же касается улучшения ее,
то это будет зависеть от князя и от вас».
Ill А, 4. 1) Некто Сюй Син, выдававший, что он передает слова
Шэнь-нуна, пришел из княжества Чу в Тэн и, подойдя к княжеским воротам,
обратился к князю Вэнь с следующею речью: «Я человек из далеких
стран; услыхав, что вы, князь, вводите гуманное правление, желал бы по-
лучить'какое-нибудь жилье и сделаться вашим крестьянином». Вэнь-гун
дал ему место. С ним было несколько десятков учеников, все они были
одеты в сермяги и для снискания пропитания плели лапти и рогожки.
2) Чэнь Сян, ученик Чэнь Ляна, с младшим братом своим Синем — с
сохами за плечами — пришел из Сун в Тэн и сказал: «Я слышал, что вы,
ваше высочество, вводите у себя правление мудрых людей, что вы и
сами мудрый человек, и потому я желал бы быть вашим подданным».
3) Чэнь Сян, увидев Сюй Сина, весьма обрадовался и, совершенно
забросив свое учение, стал учиться у него. Чэнь Сян, увидевшись с
Мэн-цзы, передал ему следующие слова Сюй Сина: «Тэнский
князь действительно достойный государь; но, однако, он не слышал истин-
ного учения о том, что достойные государи должны наряду с народом
заниматься земледелием и питаться (от трудов своих), должны сами
себе приготовлять обед и ужин и вместе с тем управлять государством.
А между тем у него есть хлебные магазины и разные кладовые — зна-
чит, он угнетает народ для собственного пропитания. Как же можно
назвать его достойным государем?!»
4) На это Мэн-цзы сказал: «Почтенный Сюй, конечно, сам сеет хлеб и ест его?»
«Да», — был ответ. «Почтенный Сюй, конечно, сам ткет полотно и затем
приготовляет для себя платье?»
«Нет, — был ответ. — Он одевается в сермягу». «Почтенный Сюй носит шапку?»
— «Конечно». — «Какую шапку?» — «Простую». — «Сам он
делает ее?» — «Нет, выменивает на хлеб». — «Отчего же он сам не
делает ее?»— «Потому что это отозвалось бы вредно на земледе-
лии». — «Для приготовления пищи он употребляет котлы и горшки и
пашет железными инструментами?» — «Конечно». — «Собственного
приготовления?» — «Нет, он выменивает их на хлеб».
5) Тогда Мэн-цзы сказал: «Выменивание инструментов на хлеб не
составляет угнетения для гончаров и кузнецов. Каким же образом гон-
чары и кузнецы, которые также выменивают хлеб на свои произведения,
могут быть угнетателями для земледельцев? Затем, почему поч-
тенный Сюй не изображает из себя гончара и кузнеца и не снабжается
всем нужным из своего дома? Зачем он то и дело прибегает к обмену с
ремесленниками? Отчего почтенный Сюй не боится беспокойства?»
Чэнь Сян отвечал: «Ремёсла никоим образом не могут быть совмещены
с земледелием».
6) На это Мэн-цзы сказал: «В таком случае, значит, одно только
управление империей может быть совмещено с земледелием? У великих
людей есть свои дела, а у малых — свои. Притом требовать, что-
бы каждый человек сам приготовлял для себя все то, что приготовляется
для него всевозможными ремесленниками, — это повело бы к тому,
что весь народ сновал бы без отдыха. Поэтому и говорится, что „одни
работают умом, а другие— мускулами (силою); работающие умом
управляют людьми, а работающие мускулами управляются людьми;
управляемые кормят других, а управляющие кормятся от других" —
это всеобщий закон справедливости.
7) В эпоху Яо (за 2357 лет до Р.Хр.), когда вселенная не была еще
устроена, потоп в буйном течении разлился по всему лицу Земли, рас-
тительность отличалась безграничною роскошью, зверья и птиц была
масса, хлеба не возделывались, звери и птицы теснили людей, дорож-
ки от копыт первых и следов последних перекрещивались по Ки-
таю, — только один Яо, скорбя об этом, выдвинул Шуня, который
принялся за водворение порядка. Со своей стороны, Шунь поручил И
заведование огнем, который, пустив пал [т.е устроив пожар] по горам
и болотам, выжег растительность; тогда птицы и звери разбежались.
Юй прочистил девять рек и реки Цзи и Та, направив их в море; устра-
нил преграды на реках Жу и Хань, а также на реках
Хуай и Сы, направив их в Янцзыцзян. После этого Китай получил возможность
кормиться.
В то время Юй восемь лет находился в отсутствии и, проходя
трижды мимо ворот своего дома, не вошел в них. Мог ли он заниматься
земледелием, хотя бы и желал этого?
8) Хоу Цзи научил народ посеву, уборке и возделыванию пяти ви-
дов хлебных растений. Когда хлеба созревали, то народ имел пропи-
тание. Люди имеют нравственные основы, и если они, сытно кушая,
тепло одеваясь и живя в покое, не будут обучаемы, то приблизятся к
животным. В заботливости об этом мудрец (Шунь) назначил Се
министром просвещения для преподавания людям законов человеческих
отношений: любви между отцом и сыном, справедливости между го-
сударем и чинами, различию в обязанностях между супругами, поряд-
ку между старшими и младшими и искренности между друзьями.
Фансюнь сказал: „Поощряй его (народ), ласкай, исправляй, направляй
на путь, помогай ему, окрыляй, чтобы он сам снова приобрел (свою
добрую природу); затем еще помогай и благодетельствуй ему". При
такой заботливости мудрых правителей о народе может ли быть у них
досуг для занятий земледельческим трудом?
9) Забота Яо заключалась в том, что он не достанет [такого, как]
Шуня (в качестве помощника); забота Шуня заключалась в том, что он
не достанет Юя и Гао Яо. Тот же, чья забота заключается в том, что
100 му земли останутся невозделанными, есть земледелец.
10) Уделять другим из своих достатков называется милосердием.
Учить людей добру называется преданностью. Приобретение же дос-
тойных людей для государства называется человеколюбием. Поэтому
отдать государство другому легко, а отыскать для него людей [дос-
тойных] трудно.
11) Конфуций сказал: „Велик Яо как государь! Только одно Небо
велико, и только один Яо подражал ему. Как велик был он! Народ не в
состоянии был выразить этого. Какой совершенный государь был
Шунь! Какой возвышенный был он! Он имел империю и не находил в
этом удовольствия". При управлении государством разве у Яо и
Шуня не было предметов для приложения их ума?! Но только они не
прилагали его к возделыванию земли.
12) Я слышал об изменении варваров под влиянием Китая, но не
слышал об изменении его инородцами.
Чэнь Лян был чуский уроженец.
Любя учение Чжоу-гуна и Чжунни, он прибыл на север для изу-
чения их в Срединном царстве [т.е. в Китае].
Между северными учеными едва ли кто мог превзойти его.
Он, что называется, был выдающийся ученый. Вы с вашим братом
(Чэнь Синь) сопутствовали Чэнь Ляну несколько десятков лет,
а умер он — и вы тотчас же изменили ему.
13) По истечении трех лет со смерти Конфуция ученики его, собрав
свой багаж, намеревались возвратиться по домам и зашли откланяться
к Цзы Гуну. Здесь, взглянув друг на друга, они плакали до тех пор,
пока все не потеряли голос, и после этого отправились по домам. Цзы
Гун же, построив себе дом у могилы Учителя, один прожил в нем три года и потом возвратился.
В другое время Цзы Ся, Цзы Чжан и Цзы Ю,
находя, что Ю Жо походил на мудреца (Конфуция), хотели воздать
ему те же почести, что и Конфуцию, и принуждали к этому Цзэн-цзы.
Последний сказал им: „Это невозможно. Какою белизною блестит то,
что омыто водами Цзяна и Ханя и выбелено лучами осеннего солнца!
К этому ничего нельзя прибавить".
14) Теперь здесь явился южный варвар с птичьим говором, учение
которого не есть учение древних царей, а вы изменяете своему Учите-
лю и учитесь у этого варвара. В этом вы отличаетесь от Цзэн-цзы.
15) Я слышал о птицах, переселяющихся из темных ущелий на вы-
сокие деревья; но не слышал о таких, которые бы спускались с высо-
ких деревьев в темные ущелья.
16) В похвальной „Оде лускому князю" (Си-гуну) говорится: „За-
падных и северных варваров он сокрушил, княжества
Цзин (собствен- ное название княжества Чу) и Шу он наказал".
Чжоу-гун, конечно, наказал
бы их, а вы сделались их учеником; вы сделали нехорошую
перемену».
17) «Если мы последуем учению философа Сюя
(Сина), — сказал Чэнь Сян, — то на базарах не
будет различных цен и в государстве не будет
обмана. Хотя бы вы послали на базар мальчика, никто его не
обманет. Холстина и шелковая материя одинаковой длины продава-
лись бы по одной цене. Пенька и шелк одинакового веса продавались
бы по одной цене. Одинаковая цена стояла бы на разный
хлеб — за одно и то же количество его. Башмаки при одинаковом
их размере имели бы [одну и] ту же стоимость».
18) На это Мэн-цзы заметил: «Неравенство вещей (по качест-
вам) — это их естественное свойство. Одни разнятся от других вдвое,
впятеро, другие — в десять, в сто раз, а некоторые — в тысячу и в де-
сять тысяч раз. Если вы, сравнивая, отождествите их, то это приведет
государство в замешательство. При одинаковой цене на большие и
малые башмаки разве люди будут делать большие? Если принять уче-
ние философа Сюя, то это поведет к взаимному обману. Где ему су-
меть управлять государством!»
Ill А, 5. 1) И Чжи, последователь Мо Ди, добивался свидания с Мэн-
цзы чрез ученика его Сюй Пи. Мэн-цзы сказал: «Я действительно
желал бы видеться с ним; но в настоящее время я еще нездоров. А ко-
гда выздоровею, тогда отправлюсь повидаться с ним». Философ И не
пришел к Мэн-цзы.
2) В другое время И Чжи снова добивался свидания с Мэн-цзы, ко-
торый сказал Сюй Пи: «Теперь я могу видеть его, потому что если не
исправить его заблуждения, то конфуцианское учение не проявится
вполне. Дай-ка я исправлю его. Я слышал, что И-цзы — последова-
тель Мо-цзы. Мо-цзы же признавал скромность за непременное пра-
вило при устройстве похорон, и И-цзы
думает при помощи этого начала преобразовать вселенную.
Как же он может признавать его [т. е. это
правило] неправильным и не ценить его? Однако он сам
похоронил своего отца с пышностью, а это значит, что он почтил сво-
его родителя тем, что (по его понятию) презрительно».
3) Сюй-цзы передал это И-цзы, который сказал ему следующее:
«По учению конфуцианцев, древние люди заботились о народе, как о
детях. Что значит это выражение? По моему мнению, это значит лю-
бовь ко всем без различия степеней, начиная приложение ее с родите-
лей». Сюй-цзы передал это Мэн-цзы, который сказал ему: «Неужели
И-цзы действительно думает, что человек любит сына своего брата не
более, как дитя своего соседа? Пример, взятый им (из „Шу цзина")
относится к тому, когда ребенок, ползая, готов упасть в колодец; но
это не есть вина ребенка. К тому же Небо производит твари так, чтобы
они имели один корень, а у И-цзы их два.
4) По всей вероятности, в глубокой древности случалось, что неко-
торые не хоронили своих родителей и, когда они умирали, поднимали
и бросали их в ров. Потом, проходя мимо, когда они видели, что ли-
сицы и дикие кошки пожирают их, мухи и комары беспрепятственно
сосут их, то у них на лбу выступал пот и они не могли смотреть на них
прямо. Этот пот у них выступил не ради чужого человека — он слу-
жил наружным проявлением их сердечного чувства. Вероятно, воз-
вратившись домой, они снова приходили с корзинами [с землей] и
заступами и зарывали их (своих родителей). Если прикрытие их зем-
лею действительно справедливо, то и нескаредное погребение своих
родителей почтительными сыновьями и гуманными людьми, без со-
мнения, имеет основание».
5) Сюй-цзы передал это И-цзы, который после минутного неудо-
вольствия сказал: «Он вразумил меня».
ГЛАВА III
ТЭН ВЭНЬ-ГУН
ЧАСТЬ Б
III Б, 1. 1) Чэнь Дай сказал: «Не видеться с кем-либо из удельных
князей должно казаться мелочничеством [т.е. излишней щепетильно-
стью] с вашей стороны. Теперь стоит вам только увидеться с кем-либо
из них: большее — благодаря этому такой князь сделается царем, а
меньшее — главою других князей. К тому же „Мемуары" гласят: „По-
гнешься на фут, а выпрямишься на 8 футов". Кажется, стоит поработать».
2) На это Мэн-цзы сказал: «Некогда циский князь Цзин, находясь на
охоте, подозвал к себе смотрителя парка при помощи флага; но по-
следний не явился к нему, и князь хотел казнить его. (По этому поводу
Конфуций сказал следующее:) „Пылкий ученый не забывает, что он
может найти конец в канаве или овраге, а мужественный воин не за-
бывает, что он может сложить свою голову на поле ратном". Что
одобрял Конфуций в поступке смотрителя парка? То, что он не пошел
на зов, не относившийся к нему. Что же такое будет, если кто-нибудь
отправится к князю без приглашения?
3) Затем, что касается выражения „Погнешься на фут, а выпря-
мишься на восемь", то это говорится с точки зрения выгоды; а если
рассматривать дело со стороны выгоды, то, если бы для приобретения
ее потребовалось согнуться на 8 футов, чтобы выпрямиться на фут,
можно ли бы было сделать это?
4) В былое время Чжао Цзяньцзы приказал Ван Ляну поехать (на
охоту) с Би Си. В течение целого дня они не поймали ни одной птицы.
Би Си доложил об этом Чжао Цзяньцзы, сказав, что Ван Лян самый
негодный кучер в мире. Некто сообщил об этом Ван Ляну, который
сказал: „Прошу повторить поездку". На это Би Си согласился только
после настояний. В одно утро добыто было десять птиц. Докладывая
об этом, Би Си сказал, что Ван Лян лучший кучер в мире. Цзянь-цзы
сказал: „(В таком случае) я прикажу ему править при езде с тобою".
Когда он сказал об этом Ван Ляну, то Ван Лян не согласился и сказал
следующее: „Я для него показал мою образцовую езду, и он в течение
целого дня не убил ни одной птицы. Когда же я для него коварною
ездою устраивал встречу с птицами, то он в одно
утро убил их десять.
В „Ши цзине" сказано: „Когда возница не погрешает в своей езде, то-
гда пущенные стрелы с силою попадают в цель". Я не привык ездить
с низкими людьми. Прошу уволить меня".
5) Даже возница устыдился вступить в сообщество со стрелком. Он
не сделал этого, хотя через сближение с ним мог бы получить целые
горы птицы. Как же вы хотите, чтобы я совратился с пути истинного и
последовал за ними (князьями)?! Вдобавок вы ошибаетесь. Тот, кто
сгибается, не может выпрямлять других».
Ill Б, 2. 1)Цзин Чун сказал: «Разве действительно не великие люди
Гунсунь Янь и Чжан И? Разгневаются они — и князья приходят в
страх, живут спокойно — и войны прекращаются в империи».
2) На это Мэн-цзы сказал: «Разве могут такие люди быть великими
мужами? Разве вы не изучали „Книгу обрядов"? При обряде возложения
шапки на голову мужчины его наставляет отец, а при выходе девицы
замуж ее наставляет мать, которая, при отправлении провожая ее до ворот,
дает ей следующий наказ: „Ты отправляешься в свой дом (мужнин).
Непременно будь почтительна и осторожна; не противься мужу".
Таким образом, признавать послушание за правило есть долг
наложницы и жены.
3) Жить в обширном храме вселенной, стоять на настоящем в ней
месте, ходить в ней по великому пути; достигнув желаемого, разде-
лять его с народом; не достигнув его, одному идти по своему пути;
не развращаться при богатстве и знатности, не изменять своим
принципам в бедности и ничтожестве и не преклоняться пред силою — вот
что составляет великого мужа».
Ill Б, 3. 1) Чжоу Сяо спросил: «Служили ли древние благородные мужи?»
Мэн-цзы отвечал: «Служили. В „Записках" (неизвестно каких)
сказано: „Если Конфуций оставался без службы три месяца, то казался
расстроенным. Удаляясь из пределов (какого-либо княжества), он не-
пременно вез с собою подарки, присвоенные его званию, для подне-
сения владетелям тех стран, чрез которые он следовал". А Гунмин И
сказал: „У древних людей если кто не состоял на службе государю в
течении трех месяцев, то тому выражали соболезнование"».
2) Чжоу Сяо спросил: «Выражать человеку соболезнование, если
он не состоял на службе государю в течение трех месяцев, — не торо-
пливо ли это?»
3) .
VII Б, 33. 1) Мэн-цзы сказал: «Яо и Шунь — это природники, а Тан и
У — это возвратники.
2) То, что движения, выражение лица и обращение природника [с
людьми] соответствуют правилам приличия — это является крайним
выражением его совершеннейшей добродетели. Плач его по умершим
выражает сердечное сокрушение по ним, а не предназначается для
живых. Он постоянно и неуклонно следует путем добродетели, но не
для того чтобы домогаться жалованья. Речи его искренни, но не из
желания поступать правильно.
3) Благородный муж исполняет законы, ожидая того, что ему
предопределено».
VII Б, 34. 1) Мэн-цзы сказал: «Давая советы знатным людям,
следует относиться к ним с пренебрежением и не смотреть на их знатность и
важность.
2) Если бы я достиг осуществления своих намерений, то я не сде-
лал бы, как у этих бар, того, чтобы палаты были вышиною в несколь-
ко саженей с подрешетинами, выдающимися на несколько футов, что-
бы кушанья расставлялись передо мною на протяжении целой квад-
ратной сажени, чтобы прислуживали сотни наложниц, чтобы прохла-
ждаться [т.е. пить вино] и веселиться и скакать на охоту в сопровож-
дении тысячи колесниц. Всего этого, что занимает их, я не сделаю, а
все, что занимает меня — это правила древних мудрецов. Чего мне
бояться их?!»
VII Б, 35. Мэн-цзы сказал: «Самое лучшее средство для воспитания
сердца — это иметь мало похоти. Человек, у которого мало похоти,
хотя теряет некоторые добрые качества, но мало. Человек, у которо-
го много желаний, хотя и сохраняет некоторые добрые качества, но
мало».
VII Б, 36. 1) Цзэн Си любил мелкие жужубы, и поэтому [его сын]
Цзэн-цзы не мог есть их [из почтения к умершему отцу].
2) Гунсунь Чоу спросил: «А что лучше — мелко изрубленное жа-
реное мясо или мелкие жужубы?» «Конечно, мясо», — отвечал Мэн-
цзы. «В таком случае, — сказал Гунсунь Чоу, — почему Цзэн-цзы ел
мелко изрубленное мясо, а не ел жужубов?» Мэн-цзы отвечал: «Пото-
му что такое мясо нравится всем, а любовь к жужубам индивидуальна.
Мы избегаем употребления [прижизненных] имен ([покойных] роди-
телей и старших), но не фамилий, потому что фамилия есть название
общее, а имя — индивидуальное».
VII Б, 37. 1)Вань Чжан сказал: «Конфуций в бытность свою в
Чэнь сказал: „Отчего бы мне не возвратиться? Ученики моей школы высо-
коумно-ретивы, но небрежны в деле; конечно, они двигаются вперед и
хватают, что нужно, но не оставляют своих старых привычек". По-
чему Конфуций, находясь в Чэнь, думал о луских высокоумно-
ретивых ученых?»
2) Мэн-цзы сказал: «Конфуций, не находя человека, идущего сред-
ним путем, которому бы он мог сообщить свои наставления, решился
остановиться на высокоумно-ретивых и осмотрительно-сдержанных.
Первые будут двигаться вперед и схватывать, что им нужно, а вторые
не сделают ничего дурного. Разве Конфуцию не хотелось бы иметь
человека, идущего средним путем? Но, так как он не мог быть уве-
ренным в том, что найдет такого, потому и подумал о второстепенных».
3) «Смею спросить: каковы те, которых можно назвать высокоум-
но-ретивыми?»
4) Мэн-цзы отвечал: «Таких, как Цинь Чжан, Цзэн Си и My Пи,
Конфуций называл высокоумно-ретивыми».
5) «Почему они назывались высокоумно-ретивыми?»
6) Мэн-цзы отвечал: «В своих стремлениях они предавались бах-
вальству, говоря: „Древние люди! Древние люди!" А когда беспри-
страстно рассмотришь их поступки, то оказывается, что они не соот-
ветствуют их словам.
7) Когда же он увидел, что и высокоумно-ретивых ему не сыскать,
то он хотел найти ученых, стыдящихся всего нечистого, и сообщить
им свои наставления. Это были осмотрительно-сдержанные, третье-
степенные люди.
8) Конфуций сказал: „Я не негодую на тех, которые, проходя мимо
моих ворот, не заходят в мой дом: ведь они только деревенские доб-
ряки, а эти добряки — губители добродетели"». Вань Чжан продолжал:
«Каковы те, которых можно назвать деревенскими добряками?»
9) Мэн-цзы отвечал: «Это те, которые об одних говорят: „Зачем они
так бахвалят[ся]? Их слова не сходятся с поступками, а поступ-
ки — со словами. Но они повторяют: древние! древние!" А о
других: „Почему они поступают таким исключительным образом и так холод-
ны? Рожден в этом мире — и будь человеком этого мира. Будь добр,
ну и ладно". Те, которые, подобно евнухам, льстят [заигрывают] ми-
ру — это деревенские добряки».
10) Вань Чжан сказал: «Вся деревня называет этих людей добряка-
ми, и везде они являются таковыми. Почему же Конфуций считает их
губителями добродетели?»
11) Мэн-цзы отвечал: «Не одобрять их — нет поводов к неодобре-
нию; насмехаться над ними — нет повода для насмешки. Они разде-
ляют мирские обычаи; мирятся с грязным веком. В жизни они кажутся
преданными и верными; по поведению они кажутся честными. Всем
они нравятся, и сами считают себя правыми, но с этим людом невоз-
можно вступить на путь Яо и Шуня. Поэтому они называются злодея-
ми добродетели.
12) Конфуций сказал: „Я ненавижу то, что имеет подобие истинно-
го, но не есть истинное. Я ненавижу плевелы из опасения, что их сме-
шают с хлебом (всходами). Я ненавижу лесть из опасения, что ее
смешают с правдою. Я ненавижу краснобайство из опасения, что его
смешают с искренностью. Я ненавижу чжэнскую (развратную) музыку
из опасения, что ее смешают с истинною музыкой. Я ненавижу фиоле-
товый цвет из опасения, что его смешают с красным. Я ненавижу де-
ревенских добряков из опасения, что их смешают с истинно доброде-
тельными".
13) Благородный муж старается возвратить обычные, неизменные
правила. Когда они приведены в порядок, то народ устремляется к
добродетели, а когда он устремляется к добродетели, то не
будет места беззаконию и пороку».
VII Б, 38. 1) Мэн-цзы сказал: «От Яо и Шуня до Чэн Тана более
500 лет. Такие лица, как Юй и Гао Яо, видели их и знали их учение.
Что касается Чэн Тана, то он знает учение Яо и Шуня понаслышке.
2) От Чэн Тана до Вэнь-вана тоже более 500 лет. Такие лица, как И
Инь и Лай Чжу, видели Чэн Тана и знали его учение. Вэнь-ван же знал
его понаслышке.
3) От Вэнь-вана до Конфуция тоже более 500 лет. Такие люди, как
Тай-гун Ван и Саньи Шэн, видели Вэнь-вана и, таким образом, зна-
ли его учение; Конфуций же знал его понаслышке.
4) От Конфуция до настоящего времени 100 с лишком лет. Рас-
стояние по времени от века мудреца столь не далеко, и так близко ле-
жала резиденция его! Неужели при таких обстоятельствах нет никого,
кто бы передал его учение?! Неужели так и нет никого?!»
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
