Кевин был мальчиком впечатлительным, поэтому сам удивился, как быстро ему удалось уснуть в ту ночь, по окончании которой он должен был на целый год покинуть замок. Полчаса принц простоял у окна, слушая, как внизу журчит огибающая Северную башню река, и наслаждаясь прелестью тёплой весенней ночи. Затем прошептал короткую молитву, лёг в постель и сразу заснул.
Во сне он ехал на коне рядом с Мерлом через дубовую рощу на Западных холмах (которая принадлежала королю и была любимым местом прогулок юного принца) и весело обсуждал с иверийцем какие-то охотничьи происшествия. Звенели птицы среди ветвей, радостно приветствуя весну, и солнце ярко сверкало в небесах. Но когда они поднялись на один из холмов, Кевин вскрикнул от удивления, поскольку вдруг увидал высоченные горы с шапками снега на вершинах. Он готов был поклясться, что раньше здесь этих гор не было, а потому в изумлении смотрел на них и на стремительно сползающий с вершин в низину зловещий туман. У него создалось странное впечатление, что солнце отныне навсегда останется позади, а ему нужно во что бы то ни стало ехать прямо – во мрак и белёсую мглу. Он вопросительно посмотрел на Мерла, но тот, словно волшебник, блеснул в него светом из своей ладони и промолвил:
– Вот и началась твоя взрослая жизнь, Вороненок. Ну, вставай, вставай…
Принц проснулся, протёр глаза и взглянул на иверийца, держащего в руках светильник. За окном было черным-черно.
– Через час рассветёт, – промолвил воин. – Нужно успеть доехать до монастыря затемно.
Кевин всё вспомнил и соскочил с постели.
Сборы были недолгими. Мерл принёс с собой грубые кожаные штаны, плащ с капюшоном и такую же потёртую тунику. Подпоясался мальчик не ремнём, а обыкновенной верёвкой. На ноги натянул старые изодранные сапоги. Затем вместе с Мерлом спустился вниз к воротам, где их уже ждали Лугайд, Лионель, Ормак и ещё несколько близких юному принцу людей из воинов и слуг. Среди них был и Кинкар.
Всё, казалось, было привычным, ведь именно так принц Кевин каждый раз уезжал из замка. Но он ещё никогда не покидал своих друзей и родных на целый год; поэтому, прощаясь со всеми поочерёдно, обнял даже Кинкара, хотя никогда не чувствовал к нему особой симпатии.
– Отправляйся с Богом, сынок! – промолвил Лугайд, последним обнимая и целуя сына. – И помни, что никто из нас не должен быть тобою узнан в течение целого года, пока в дом, который ты выберешь для жительства, и где тебя примут, не прискачет королевский гонец.
– Вы также, – обратился король к слугам и воинам, – ни в коем случае не должны показать посторонним, что знаете принца, или рассказать кому-либо о знакомстве с ним.
Было темно, но Кевин готов был поклясться чем угодно, что в эту минуту отец смотрел именно на Кинкара.
– Если же кто-либо нарушит мой запрет, – продолжал король, – то его ждёт суровое наказание, вплоть до изгнания из королевства. Если же в этом будет виноват мой сын, – и король положил руку мальчику на плечо, – то, увы, он не сможет стать моим наследником и соправителем. А если ты, Кевин, выдержишь испытание, – голос короля смягчился, – то я объявлю тебя таковым через год.
– Да, отец.
– Тогда в добрый путь. До монастыря поедешь с Мерлом.
Принц надел привычную кожаную маску на лицо, устроился на коне впереди Мерла, закрыл голову капюшоном, и вместе они покинули замок.
Кевин не мог сказать, почему, но, пока они ехали, ему показалось, что улицы родного города изменились и стали какими-то другими, неузнаваемыми. В них появилась особая сказочная прелесть, грустная таинственность. И уже подъезжая к монастырю, принц понял возможную причину. Очень, очень скоро окна всех этих домов посмотрят на него как на обычного, простого мальчика без маски и капюшона, идущего по улице смело, не скрываясь, с открытым лицом.
Возле каменной лестницы Мерл и Кевин спешились и в серых предрассветных сумерках, под звонкие трели просыпающихся птиц, начали свой подъём к монастырским воротам.
Монастырь был построен очень давно и сначала был вовсе не монастырём, а роскошной виллой знатного римлянина – Гнея Валерия Долабеллы. Этот человек жил в Италии, располагал многомиллионным состоянием, тяготился любыми, даже незначительными общественными обязанностями и очень любил книги. Его страшно раздражали многочисленные политические перевороты, общественные празднества, интриги и заговоры, а также императорский произвол. В общем, он ненавидел всё, что отвлекало его от изучения и коллекционирования любимых книг и от чего он не мог совершенно отказаться в силу своей знатности, богатства и общественного положения. И тогда он всерьез задумался о далеком острове Британия, где, судя по рассказам, все было тихо и мирно и где люди знать не знали утомляющей суеты, мишуры и опасностей придворной жизни. Подготовка к переезду заняла год, и тот день, в который Гней Валерий Долабелла увидел «дальних бриттов страшное море»*, стал самым счастливым днём в его жизни.
Вместе с ним на Остров прибыли многочисленные родственники, клиенты, вольноотпущенники** и друзья, не говоря уже о рабах и слугах. Он взял с собой также несколько десятков крестьян-колонов***, для которых жизнь на родине была не в жизнь, и нескольких бедных учёных, которым он покровительствовал и которые не пожелали остаться в Италии без своего благодетеля. В общем, когда Гней Валерий и все, кто с ним прибыл, поселились в приграничном бриттском городке, население его увеличилось вдвое.
Наместник Британии отговаривал Гнея селиться так далеко на севере, намекая на близость пиктов и утверждая, что тот выбрал плохое место для жительства. Долабелла спросил, почему, но наместник очень невнятно объяснил, что те места пользуются недоброй славой. Однако Гней подумал, что провинциалы просто зарятся на его богатства и опять будут морочить ему голову политикой и общественной жизнью, поэтому поступил по-своему. Бритты-дамнонии****, среди которых он поселился, вели себя вполне миролюбиво, да и пикты с ирландцами в то время не беспокоили Британию, надёжно охраняемую римскими легионами.
Гней Валерий по натуре своей был эпикурейцем, но по убеждениям – философом-стоиком в духе Марка Аврелия, Эпиктета и Луция Аннея Сенеки*****. Поэтому он прежде всего позаботился о прибывших вместе с ним людях. Многомиллионное состояние, которым он располагал, позволило собрать умелых архитекторов, каменотёсов, плотников и кузнецов со всего Острова, и уже через год Долабелла любовался многочисленными виллами, городскими и сельскими домами, а также общественными зданиями, похвастаться каковыми мог бы не каждый город Италии.
Для собственной виллы он выбрал пологий каменистый холм, с самой вершины которого, по прихоти природы, пробивался и стекал вниз маленький ручеёк с прекрасной водой. Долабелла приказал срезать вершину холма, превратив его в искусственное плато, и на образовавшейся огромной прямоугольной площадке начал масштабное строительство, продолжавшееся три года.
Результаты были впечатляющими. Над холмом вознеслось четырехэтажное белое здание, которое с трёх сторон опоясывало квадратный внутренний двор с небольшим водоемом. С четвёртой стороны была построена высокая каменная стена с воротами посередине. От стены параллельно друг другу шли двухэтажные хозяйственные постройки, создавая второй внутренний двор, опять-таки защищённый каменной стеной с воротами. От этих ворот по склону холма спускалась высеченная в склоне лестница, а в стороне от неё сбегал вниз пересекающий оба двора ручеёк. Подняться к вилле можно было лишь с этой стороны. Поскольку Долабелла относил неожиданные вторжения пиктов к тем досадным факторам, которые могут отвлечь его от любимых занятий, он приказал стесать склоны холма с трёх сторон, что сделало их неприступными, а рабочим предоставило массу строительного материала, ибо холм оказался мраморным.
И в первом, и во втором внутренних дворах Гней приказал разбить клумбы, орошение которых при наличии источника стало несложным делом. Римлянин считал, что прогулка по прекрасному саду способствует научным занятиям, поэтому не поскупился на покупку редких видов цветов, кустов и деревьев.
Не пожалел он денег и для отделки комнат, в которых поселились его родные. Но самым прекрасным помещением во всей вилле стала библиотека. Просторная, хорошо освещённая, она фактически занимала всё пространство торцевой части здания, на первом этаже которого должны были работать переписчики, а на втором размещалось книгохранилище. Именно это помещение Долабелла считал сердцем не только всей виллы, но и всего основанного им поселения. В какой-то степени это было его собственное сердце. На его постройку пошли тонны известняка, цемента, щебня, гранита и мрамора, были потрачены многие миллионы сестерциев, но всё это создавалось ради комнаты с полками из красного дерева, где хозяин хранил то, что полагал истинным и единственным своим сокровищем.
Сказать, что последние двадцать лет своей жизни Гней Валерий Долабелла был счастлив – значит, ничего не сказать. В покое и довольстве он прожил эти годы, изучая любимые книги и уделяя минимум внимания хозяйственным делам. Что касается политики, то он лишь однажды отвлёкся на неё, когда из Ирландии в Британию бежал молодой вождь с ватагой своих воинов, потерпевший на родине поражение в борьбе за власть и искавший приюта у римлян. Наместник острова как раз гостил у Долабеллы, и тот попросил – из чисто научного интереса – показать ему жителей Ирландии. Вождь был приглашен на виллу учёного и произвёл на последнего огромное впечатление своей образованностью и талантом певца. Ирландцы были приняты в городке Долабеллы, а их предводитель стал другом и частым гостем знатного римлянина.
Гней Долабелла умер, довольный жизнью, не изведав никаких особых потрясений на своей новой родине. Он, конечно, слышал рассказы простолюдинов о северных горах, о месте, которое именовалось не иначе, как Дикий Край или Запретные Земли, но значения им не придавал, считая глупыми сказками черни. Его младший сын, Авл Валерий Долабелла, который был совсем не похож на отца и книгам предпочитал охоту и приключения, тоже не принимал их всерьез, за что и поплатился жизнью. С ним погиб племянник ирландского опального принца, и ирландцы оплакали их в прекрасной песне, что мало утешило родственников погибших.
А праправнук Валерия Долабеллы принял однажды в своем доме епископа Ниниана и, став христианином, переселился в более скромное жилище, а виллу превратил в монастырь, где Ниниан стал первым аббатом, и здание с того времени называли не иначе, как Кандида Каса – Белый Дом.
В ту пору Британия переживала нелёгкие времена. И гражданские беспорядки, и волнения, и великое вторжение пиктов, когда им удалось дойти до Лондиниума, и нападения заморских соседей, и, в конечном итоге, уход римлян – всё это причинило много горя жителям Острова. Но монастырь, в котором хранились книги, привезённые из Италии ещё Гнеем Долабеллой, ни разу не подвергся разрушению или опустошению.
Конечно, многое изменилось в устройстве здания. В центре нижнего внутреннего двора епископ Ниниан построил прекрасную базилику****** из всё того же белого мрамора, вмещавшую всех жителей города, желавших посетить богослужение. Роскошная трапезная была переоборудована под лазарет. Комнаты для слуг превратились в кельи. В саду вместо декоративных кустов, деревьев и цветов монахи стали выращивать преимущественно лекарственные растения. Но здание библиотеки не претерпело никаких изменений, разве что книг в нем стало больше. По-прежнему скрипели там перья переписчиков, а возле полок из красного дерева ходили монахи, благоговейно прикасаясь к бесценным свиткам и кодексам. И если бы покойный римлянин смог увидеть сейчас своё жилище, он наверняка был бы доволен его новыми хозяевами.
* Строчки из стихотворения римского поэта Катулла.
** Бывшие римские рабы, получившие свободу, а вместе с ней – родовое имя своих прежних хозяев, от которых они нередко продолжали зависеть.
*** Полузависимые римские крестьяне.
**** Дамнонии – самое северное из бриттских племён, напрямую соседствовавшее с пиктами (хотя их соплеменники обитали и на юге Острова).
***** Про эти философские школы и их представителей – см. Примечания в конце книги.
****** Базилика – церковное здание.
Книга "Легенда о Каменном Мигеле" полностью опубликована мультимедийным издательством Стрельбицкого. Приобрести электронный вариант можно в магазине Андронум – книжном гипермаркете для мобильных устройств. Ниже приведены ссылки, которые облегчат поиск всех частей книги:
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
В чем смысл ? - Евгений Фастовец Это произведение художественное. В нем вымышленное лицо по имени Александр. хотя впрочем таких Александров в современном мире тысячи, Которые потерялись и живут по инерции , не видя смысла.А выход есть !
