В тот день копилка жизненного опыта юного принца изрядно пополнилась. Он узнал, что толстячок-хилячок Энгус не так уж и хил и что лишний вес — довольно весомый фактор, если ты борешься с лучшим другом, которого ну никак не хочется бить кулаками. А еще он узнал, что никакие геройства не избавят его уши от цепких пальцев Родерика, который был крайне недоволен тем, что Кевин испачкал праздничную одежду и что Корнелии прибавилось работы по стирке и шитью. То, что уши Энгуса тоже пострадали, его мало утешало. Правда, Родерик даже не нахмурился, когда растаскивал мальчишек, а потом их отчитывал, но всё равно было обидно. Кевин вспомнил любимую библейскую цитату епископа Альбина о том, что от всякого труда бывает прибыль, а от пустословия — только ущерб, и признал истинность этого изречения. Он сказал оружейнику, что виноват во всём сам, извинился перед Энгусом и пошёл переодеваться. Однако уже на лестнице в его голове вертелось столько шуточек и подколок, что мальчик понял — сдерживать себя будет крайне нелегко, и рано или поздно он не выдержит.
«И вообще, зачем обижаться?» — думал он, переодеваясь. — «Я, может, тоже раньше даже близко к девицам не подходил, и ничего. Не краснею, не бледнею, из окон не выпрыгиваю».
Днём он спал недолго, проснулся одновременно с Мигелом, и, решив оставить Энгуса отсыпаться, друзья отправились помогать Родерику. Работы было немало. Во дворе установили длинный помост, заменяющий стол, вокруг него поставили лавки, потом расставили на столе глиняную посуду. За работой Кевин познакомился с лучшей подругой Корнелии — Кариной, и её дочерями, девочками девяти, одиннадцати и тринадцати лет. Тринадцатилетняя Олвен и стала причиной многих бедствий для Энгуса. Что касается Мигела и Кевина, то они чувствовали себя среди юных девиц совершенно спокойно. Не обращая на хохотушек никакого внимания, они помогали Родерику выполнять всю тяжелую работу по подготовке торжества.
А на кухне всё трещало, кипело и дымилось. Что ни говори, без Карины и её девочек Корнелия ничего бы не успела. Родерик трижды ходил на городской рынок за продуктами, из дома выносились и расставлялись на столе всё новые и новые блюда, и, когда солнце коснулось верхушек деревьев в саду, всё было готово.
Из гостей первыми пришли Гай и Гораций. Мигел, Кевин и Энгус сердечно приветствовали римлянина и, вместе усевшись в тени деревьев, принялись оживлённо беседовать, рассказывая друг другу про все события, которые произошли в их жизни с тех пор, как они расстались. Мигел и Гай быстро подружились, и четвёрка друзей была вполне счастлива. Кевина подмывало поведать Гаю про «героический прыжок Энгуса», но в этот раз ему удалось себя сдержать.
Затем пришли оружейники Луан и Друст со своими женами и многочисленными детьми. Никто из малышей не перешагнул черту десятилетнего возраста, и поэтому Кевин с друзьями чувствовали себя среди них взрослыми и солидными молодыми людьми. Взрослость и солидность исчезли, когда во двор вошли брат Давид и отец Ильтуд. Мальчики бросились к добрым монахам, а те до слёз рады были видеть своих недавних питомцев. Мигел, посещавший монастырскую школу, тоже был знаком с монахами, и поэтому мальчики упросили стариков сидеть за столом рядом с ними. Давид и Ильтуд узнали про все приключения мальчиков, поохали, повздыхали и поблагодарили Бога за то, что всё кончилось хорошо. А травник покачал головой и промолвил, обращаясь к принцу:
— Даже не знаю, Кевин, напоминать ли тебе о твоём обещании.
— О каком, отец Ильтуд?
— Отправиться вместе со мной на поиски целебных трав. Ты и так столько пережил!
Кевин хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Однако забыть про обещание было немудрено: Восточные Болота, тяжёлый труд, волк… Принц сразу заверил монаха, что сейчас же поговорит с Родериком и всё узнает. Вспомнил он и о другом обещании. Встреча с Мерлом и Лионелем на Западных Холмах… Но её уж точно придется отложить. Жаль, что нельзя предупредить об этом воина. Однако ничего не поделаешь. Неизвестно еще, как Родерик отнесется к идее похода за травами. Скажет, мол, не мальчик, а бродяга.
Но Родерик воспринял это совершенно спокойно и, похоже, был даже рад.
— Только при условии, что ты возьмёшь с собой Мигела, —– сказал он мальчику. — Мне так будет спокойней.
— А ничего, что мы всё это время не будем вам помогать в работе?
Родерик улыбнулся, потрепал Кевина по голове и объяснил:
— Прошлой осенью, когда нам было очень нелегко, Мигел, еще не привыкший к здешнему климату, тяжело заболел. Отец Ильтуд вылечил его и обеспечил нас целебными травами на всю зиму. Среди них были и такие, которые укрепляют и поддерживают ослабевшего человека. А награды не взял. Так что я его должник. Пойдём, подойдём к нему и обо всём договоримся.
Так они и сделали. Монах обрадовался, что Мигел тоже составит им компанию, а Родерик даже предложил (правда, без особого энтузиазма), чтобы с травником пошёл и Энгус. Однако Энгусу эта идея была вовсе не по душе. Хватит с него лесов, волков и прочего!
— Я бы предпочёл остаться с вами, — обратился он к Родерику. — Вы научили меня добывать руду и выплавлять железо, и я очень хочу посмотреть, как оно превращается в ваших руках в полезные для людей изделия. Да и устал я от путешествий по лесам.
— Уверен в этом, сынок? — Родерик был явно доволен решением мальчика. — В лесах прохладней, чем в кузнице.
— Уверен, господин мой Родерик. Хватит с меня пока прогулок и приключений!
На том и порешили. Однако когда Родерик отошёл, Кевин в конце концов не выдержал и прошептал Гаю и Мигелу:
— Боюсь, что у нашего Энгуса есть и менее благородные причины для того, чтобы остаться.
Мигел хохотнул, Гай ничего не понял, а Кевин поймал подозрительный взгляд Энгуса и сразу перевёл разговор на другую тему.
Гости продолжали собираться. Пришёл Гаурдид Мечник, вслед за ним ещё несколько незнакомых Кевину детей и взрослых. Последним появился знакомый принцу кузнец Ирголл, а с ним и орава детворы.
— Специально пришёл последним, — объяснил он Корнелии и Родерику. — Чем меньше мои проглоты у вас пробудут, тем больше у вас останется еды и целой посуды.
Родерик, зная, что именно Ирголл направил к нему Кевина, сердечно обнял кузнеца.
— Пусть едят и бьют на здоровье, — промолвил он. — И даже если они будут заниматься этим год подряд, я всё равно никогда с тобой не рассчитаюсь за оказанную мне услугу, друг кузнец!
— За какую такую услугу?
— Через минуту узнаешь. Ждали только тебя, пора начинать праздник. Правда, Этлен ещё не приехал. Но королевскому дружиннику время и срок не укажешь. А где твоя супруга?
— Осталась дома. Ей редко выпадает возможность отдохнуть от шума и гама. Кстати, Габура ты, часом, не пригласил?
Родерик усмехнулся в ответ на слова Ирголла и покачал головой.
— Думаю, он бы и не пришёл, а пришёл бы — испортил всем праздник.
— Всё правильно, все правильно, — поддержал Родерика кузнец и добавил:
—Слышал бы ты, как он принял твоего Воронёнка...
Родерик сразу нахмурился.
— И как именно?
— А вон у Этлена спроси. Как раз вовремя подоспел.
Молодой воин соскочил с коня, обменялся рукопожатиями с Родериком и Ирголлом, поклонился Корнелии и обнял подбежавшего к нему Кевина.
— Ладно, про Габура позже поговорим, — тихо сказал Родерик Ирголлу. — Сажай своих за стол, будем начинать.
Родерик пригласил всех собравшихся к столу. Взрослые и дети уселись и приумолкли, а Родерик хотел уже было начать свою речь, как вдруг у ворот заржала лошадь, и все увидели подъехавшего смуглолицего черноволосого всадника. Кевин чуть не вскрикнул, узнав Мерла. Вот уж правду говорил отец, что он ни одной пирушки не пропустит!
Мерл спешился и, махнув всем собравшимся рукой, обратился к хозяину:
— Вижу, у тебя праздник, друг Родерик! Не примешь ли в число гостей одинокого менестреля?
Гости радостно зашумели, а оружейник поклонился воину.
— Ты всегда у меня желанный гость, и после отца Ильтуда тебе — лучшее место и больший почёт! Присоединяйся.
— Почёт — дело десятое, а место не имеет значения. Но еда, приготовленная твоей супругой, для меня всегда была и будет драгоценным подарком!
С этими словами Мерл поклонился Корнелии и занял место за столом.
Речь Родерика была короткой, но прочувствованной:
— Виновник нашего торжества, — объявил он собравшимся, — тот черноволосый мальчик, который сидит рядом с отцом Ильтудом, скромно опустив голову. Недавно, благодаря доброму обычаю, принятому в здешнем королевстве, он стал моим приёмным сыном, и я искренне благодарен за это Богу. Встань, Кевин, и пусть на тебя все посмотрят!
Принц поднялся, красный как рак, и быстро сел на место. А Родерик рассказал про их поход за рудой и про подвиг мальчика. Все восхищались, мужчины кивали, женщины ахали, а малыши смотрели голодными глазами на еду. Подвиги подвигами, а вот еда выглядела очень аппетитно.
Энгус загрустил. Он был рад за Кевина, но Олвен сидела как раз напротив (случайность, конечно), и мальчику было бы приятно, если бы гости обратили внимание и на него. Поэтому он был потрясён, когда Родерик закончил свою речь совершенно неожиданно:
— Таков наш Кевин. Но, как оказалось, я принял в свой дом не только бесстрашного лучника, а еще и талантливейшего рудокопа, мальчика, без удивительных способностей которого мой поход был бы далеко не таким успешным. Встань, Энгус, добрый мой сын и помощник!
Энгус встал, поймал на себе взгляд Олвен, чуть не задохнулся и сел на место. Родерик рассказал о том, как Энгус нашёл руду на поляне, какой он удивительно способный и внимательный. Потом он попросил отца Ильтуда благословить собравшихся, а также еду на столе, и после молитвы пригласил всех приступить к трапезе.
Еда и напитки были великолепны. Гости наелись, напились, взрослые перешли к беседам, а дети — к играм. Малышня буйствовала так, что было понятно: если их чем-нибудь не занять, без ушибов и разбитой посуды не обойдёшься. На помощь пришёл Мерл, который к этому времени успел настроить свою арфу.
Он заиграл на ней звонкую весёлую мелодию, и дети стали кружиться в хороводе. Кевин стоял рядом с Мерлом. Ему и танцевать не особо хотелось, да и не вышло бы ничего. Чему-чему, а танцам принца в замке не учили. Ритм, правда, был незатейливый. Мигел и (к удивлению Кевина) Энгус пустились в пляс, а Гай подошёл к принцу и стал рядом с ним. Мерл это заметил.
— Верно говорят, что все римляне — задаваки! — воскликнул он. — Почему не танцуете?
Мальчики смутились, но Гай решился ответить:
— Мы не задаваки, господин мой Мерл. Я, например, просто не умею.
— Так никогда и не научишься, если не станешь учиться. А ну, марш в хоровод!
За месяц жизни в королевстве Гай успел немало услышать о лучшем из королевских воинов, поэтому из уважения к нему возражать не решился и присоединился к танцующим детям. А Мерл, уверенный, что в поднятом шуме и гаме никто его не услышит, обратился к Кевину:
— Ты молодец, Воронёнок! Рад, что мои уроки не прошли даром!
— Это была случайность. Мне просто повезло.
— Повезло выстрелить, вместо того, чтобы бросить лук и удирать?
Кевин смутился и решил переменить тему разговора.
— У меня не получится прийти на Западные Холмы к условленному сроку. Перенесём встречу на месяц?
— Да, конечно.
— А если со мной будут мои друзья?
— Хоть все, кто сейчас танцует. Ладно, герой, или танцуй, или делай, что хочешь, а беседу пора заканчивать. Будет мне от Лугайда, если кто о чём догадается.
Кевин кивнул. Однако танцевать ему всё равно не хотелось, и он отправился в сад. Вечерело. Принц сел на землю, опёрся спиной о ствол старой яблони и задумался. Росший рядом куст крапивы скрыл его, поэтому тихо беседующие Родерик и Гаурдид, прогуливающиеся по саду, не заметили мальчика. Голоса их были задумчивы и печальны, и Кевин невольно прислушался. Родерик о чём-то расспрашивал мечника:
— Никак не получилось привести Лоскенна? — услышал Кевин.
Гаурдид покачал головой.
— Он совсем плох в последнее время. Мы даже стали дежурить по очереди возле него ночью. Днём, как всегда, молчит и работает, а по ночам выходит во двор, смотрит на небо, бродит вокруг дома и всё стонет, стонет… Утром заснёт на пару часов, а дальше всё то же самое.
— Бедный старик.
— Да, не повезло ему. Даже не знаю, что бы со мной случилось, переживи я такое.
Родерик вздохнул.
— Я пережил… Да только они были ещё совсем маленькие, нам легче было смириться. На всё воля Господня. Но тут — трое красивых молодых сыновей, и в один день, и так страшно… Что говорить.
— Говорить не о чем. Как ты и сказал, на всё воля Господня.
Друзья пошли дальше по саду, а Кевин ещё больше задумался. Он представил себе безлюдный жуткий двор. Представил одинокого старика, бродящего под луной... И в нём возникло чисто мальчишеское желание увидеть всё это своими глазами. Однако это позже, после похода за травами.
Вскоре праздник закончился. Гости ели и пили, танцевали, снова ели и пили. Каждый поздравил Кевина, со многими он познакомился. Однако факелы догорали, и все стали расходиться по домам. Отец Ильтуд договорился с Кевином и Мигелом о том, что встретятся они завтра утром, возле монастыря, и вместе с братом Давидом покинул дом оружейника. Самыми последними ушли Карина, Гаурдид и их дочери. Как и надлежит друзьям, они помогли хозяевам привести двор в порядок. Когда работа была закончена, мальчики поднялись в свою спальню, легли на кровати и крепко заснули.
|
