Далее началась новая игра. Феликс не мог точно сказать, в реальности или нет она происходит. Его обвиняли в убийстве матери, выспрашивали подробности, не верили, кололи какой-то дрянью, отчего он большую часть времени проводил в полусне. Повсюду за ним следили видеокамеры, мелькали в белых халатах врачи, проводили какие-то тесты, брали бесконечные анализы, называли генетическим уродом, ворошили прошлое матери, Ковровина. Феликсу казалось, что он сходит с ума. Лица, лица, лица мелькали перед ним, словно в калейдоскопе.
Однажды к нему в палату неслышно проскользнула Нелли. В руках она держала диктофон. Феликс сразу вспомнил, что Нелли – журналистка.
«Как ты?» – в духе спросила она, а в реальности прозвучало:
– Здравствуйте, я корреспондент «Провинциальных вестей».
«Как видишь».
– Здравствуйте, чем могу быть полезен?
Так они и продолжили разговор в видимом и невидимом мире одновременно.
«Как тебя впустили?»
«Начальник охраны мой одноклассник».
Феликс промолчал.
«Я пришла сказать тебе, что устала, – из глаз её выступили слёзы. – Очень-очень устала, Феликс. Ты производишь странное впечатление: перед тобой хочется вывернуться наизнанку. Ты никого не осуждаешь, и я знаю, что в каких бы грехах тебе ни исповедалась, ты не обвинишь».
«У меня нет права судить, а потом, в братстве не существует понятия греха».
«Тогда почему мне так больно? И почему ты никогда не поступаешь против себя самого? И почему, наконец, ты отверг меня?»
Феликс слабо улыбнулся.
«Не знаю».
«А я знаю, – горько произнесла Нелли, – потому что ты инопланетянин».
Он снова промолчал.
«Я хочу быть блудницей омывающей слезами твои ноги и вытирающей их своими волосами или той прелюбодейкой, которую собирались побить камнями. Ты простишь меня?».
Феликс покачал головой.
«У меня нет на то полномочий».
«Но ведь ты безгрешный».
«За грех кто-то должен умереть, без пролития крови не бывает прощения. Я не умирал за тебя, поэтому не могу прощать».
«Ах, Феликс, я разменяла уже третий десяток, и вся жизнь моя прошла в бесплодных иллюзиях. У меня нет ни собственного дома, ни любимого человека. Недавно от рака умерла моя мама, а я ничего не смогла для неё сделать. Я ведь всегда старалась защитить своих близких. С помощью магии, разумеется. Но вот чего я не в силах предотвратить так это смерти. Я всё время стремилась к любви, старалась дарить любовь всем, кто её заслуживал, я была искренна в своих чувствах! А теперь ощущаю себя так, точно мною попользовались. Я жила иллюзорной жизнью. Всё ложь, Феликс, всё абсолютная ложь!» – она закрыла лицо ладонями.
«Человек не предназначен для духовного мира, Нелли. Бог сотворил его для проживания в мире физическом. Бог дал человеку Землю, чтобы он господствовал на ней. Этот закон действует и поныне. Братство и лига обманывают людей, очаровывая их миром духовным».
«Я понимаю, – перебила девушка. – Для меня всегда имели значение дружба, любовь, родство, но внезапно я осознала насколько это… пусто. Я столько раз хотела убить себя, но только мысль о маленьком сыне меня останавливала. Да-да, не удивляйся, у меня есть сын, он очень похож на меня, и я даже не знаю, кто его отец».
В камеру вошёл охранник.
– Свидание окончено.
***
Вскоре к Феликсу пришёл священник в тёмно-коричневой рясе и с огромным золочёным крестом поверх неё. В невидимом мире крест оказался перевёрнутым, а ряса – чёрным балахоном.
– Раскаиваешься ли ты в своём злодеянии?
Юноша узнал священника, это был Инквизитор, новоиспечённый министр Сесаха по делам религий.
Феликс посмотрел на видеокамеру в углу.
– Я не виновен.
Видимый священник сказал:
– Не упорствуй.
Невидимый:
«Виновность не имеет значения: ты приговорён».
– Дайте мне Библию.
– Ты её получишь, – сказал видимый, а невидимый посмеялся.
– Исповедуйся и тебе станет легче.
– Мне не в чем исповедоваться.
Видимый священник благочестиво перекрестился и вышел.
Феликсу принесли чёрную кожаную книгу, он раскрыл её на пятой главе Евангелия от Матфея:
Прокляты плачущие, они не утешатся!
Прокляты кроткие, они не получат ничего!
Прокляты алчущие и жаждущие правды, они умрут от голода!
Прокляты милостивые, они умрут в жестокости!
Прокляты чистые сердцем, они ослепнут!
Прокляты миротворцы, они будут убиты!
Прокляты изгнанные за правду, ибо умрут в изгнании!
Прокляты вы, когда будут поносить вас и всячески злословить за Меня, ибо умрёте в проклятии!
– Это не Библия! – Феликс отшвырнул книгу в угол, и она там занялась пламенем. Феликс услышал смех Программиста. Раздался его голос:
– Ты можешь всё исправить. Смотри!
Перед Феликсом материализовалась огромная белая кнопка «SAVE GAME».
– Ты выбрал неверное направление. Но ты можешь вернуться к началу игры и пройти её заново: ты знаешь как будут развиваться события и можешь попробовать их изменить. Многие останутся в живых. Ты ведь хотел вернуться назад, чтобы всё было как раньше до нашей встречи.
– Нет, ты не будешь играть мной, как другими. Если есть ты, то есть и кто-то иной, кто всё это создал. Кто отверг тебя. Он – полная твоя противоположность, иначе мир не выстоял бы. И я обращаюсь к нему, чтобы он мне ответил!
– Кроме меня здесь нет никого. Я – единственный, кто может всё изменить, только попроси меня об этом.
– Я лучше умру, чем снова обращусь к тебе. Люди смертны и поэтому ты не можешь мучить их вечно. Сколько бы ты не издевался над людьми, ты не властен над ними после гибели их тел. Христиане знают об этом и не боятся умереть. А вот ты боишься, потому что ты, в отличие от них, навсегда останешься в этом мире смерти.
– Я бессмертен.
– Да, и в этом твоё проклятие.
На месте кнопки «SAVE GAM» вспыхнула огненная надпись: «GAME OVER».
– Ты проиграл, Феликс.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Уставший жить . - Анна Лукс Это история мальчика, которого знает автор лично. Ему нужна молитвенная поддержка. Благодарю за "поднятые руки к Небесам" за этого юношу. Автор.
Теология : Хорошо забытое старое 3 - брат Геннадий Да... не много людей сейчас стараются, хотя бы попытаться , соблюсти все десять заповедей. А мир как в сказке, чем дальше, тем страшнее.
Но это никого не волнует, главное сегодня, главное сейчас.
